Шпага Софийского дома

– Гришаня!!!

– Батюшки святы... Никак, Олег Иваныч?!

Миг - и Гришаня бросился Олегу на шею. Крупные слезы катились из глаз отрока - в эти суровые времена и взрослые воины совсем не стеснялись плакать.

Олег Иваныч тоже почувствовал что-то такое в горле... Но справился, проглотил комок, погладил Гришаню по голове, буркнул - не поймешь что. На самом-то деле рад был Олег Иваныч, ой как рад! Пожалуй, не было у него на этом свете сейчас человека ближе, чем этот софийский отрок... Софийский отрок... Следовательно - человек служилый, исполняющий поручения самого новгородского владыки - архиепископа. Не малая должность в Новгороде была у отрока.

– Гришаня, мне б к владыке!

– Сделаем, Олег Иваныч, сделаем. Онуфрий, что ты встал? Это ж старый мой товарищ и благородный воин. Ну, не ворчи, не ворчи. Вижу, что службу несете не за страх, доложу владыке. Пойдем, Олег Иваныч, провожу!

Узкая лестница. Темень после улицы - хоть и горели свечи. Снова стража. Без слов пропустили - видно, знали Гришаню. Просторный зал, несколько мрачноватые, опирающиеся на столб своды. В кресле, у стены, старец. Черная ряса, сморщенное высохшее лицо, борова, белая как лунь, в руках золоченый посох. Иона...

– Человек к тебе, владыко, - бухнулся на колени Гришаня...

– Вижу, что человек. Исчезни, отрок!

Вблизи он оказался не таким уж и старым, новгородский архиепископ Иона, скорее - изможденным, осунувшимся. Больным. Умные глубоко посаженные глаза неопределенного цвета цепко смотрели на Олега.

– Говоришь, поможет орден против Ивана?
– внимательно выслушав сообщение, задумчиво молвил Иона.
– Это, конечно, взамен нашей помощи супротив псковичей, чтоб им пусто было. Против Пскова мы поможем, они у нас в печенках сидят. А вот против Ивана...
– архиепископ вдруг замолк, закашлялся надрывно, отхаркиваясь кровавыми сгустками в большую серебряную чашу.

– Супротив Ивана - боюсь, не выдюжит орден, - откашлявшись, твердо произнес он.
– Не те уж рыцари, что прежде, не те. Под Грюнвальдом-то им хвост поприжали. Вот ежели б с рыцарями еще б и Казимир Литовский... Тот тоже Ивана не жалует. Однако хитер, собака, и осторожен вельми, аки лис. Спору нет, сторожкость тут нужна, с Иваном-то. Особливо - нам, Новгороду, Господину Великому! Хлеб с низовьев перехватит Иван - и что? Свей, литовцы, продадут? Так не так уж у них у самих его много... Ганзейцы? Те хитрованы великие. Не торгуется им, вишь. Что ты про рыцаря молвил? Придет?

– Как только согласитесь на встречу, э... сэр!
– заверил Олег Иваныч, не совсем точно представляя себе, каким образом следует обращаться к лицу столь высокого духовного сана. Монсеньором его, что ли, называть? Или - ваше высокопреосвященство?

– Передай - завтра в полдень, на дворе Ивановской сотни. Пусть будет одет как купец. Дело якобы разобрать торговое. Уразумел?
– впавшие глаза старца сурово мерцали в полутьме зала.

Олег Иваныч хотел было от себя предложить для встречи пароль - типа "Вам не нужен славянский шкаф?" - а что, уж если играть в шпионов, так по-взрослому. И так все происходящее сильно напоминало ему джеймсбондовский боевик. Олег даже и рот уже открыл, чтобы сказать... Но осекся!

Уж слишком величественно выглядел архиепископ - даже больной, - и явно не было у него никакого намерения шутить, потому как весьма и весьма серьезные вопросы затрагивала завтрашняя встреча.

– И сам языком не больно-то мели, воин, - напоследок предупредил Иона.
– Укоротим быстро!

Олег Иваныч несколько даже обиделся, хотел было возразить, да Иона уже махнул рукой - иди, мол.

Неловко поклонившись, Олег направился к выходу. Солнечные лучи, проникая сквозь цветные витражи в окнах, окрашивали пол синим, зеленым и желтым, желтых световых столбиках была сильно заметна пыль. Олег Иваныч не удержался - чихнул-таки на выходе.

– Будь здрав, - вежливо шепнули в ухо. Олег вздрогнул.

– Возьми-ка, - взявшаяся неизвестно откуда высокая фигура в рясе и монашеском клобуке протянула ему небольшой кожаный мешочек.
– Служи верно Великому Новгороду!
– с этим напутствием фигура растворилась в пыльном сумраке владычной палаты.

На улице сияло солнце. Олег Иваныч остановился на высоких ступеньках крыльца, подбросил на ладони мешочек. Звякнуло. Интересно, что там? Вот бы брильянты!

Развязал... Фиг! Серебро. "Деньга новгородска". Что ж - и то дело.

– Гуляем, Гришаня!
– он хлопнул по плечу подошедшего отрока. Тот вдруг охнул, побледнел и медленно осел на ступеньки.

– Разбойники тогда так кистенем по кумполу врезали, - отдышавшись, пожаловался Гришаня.
– До сих пор башку кружит! Пойдем в кельи, Иваныч. Кваску выпьем. Расскажешь, как сам-то.

Гришанина келья оказалась рядом - через двор. Небольшая, но неожиданно светлая, она была, к удивлению Олега Иваныча, вся завалена толстыми пергаментными книгами в богато украшенных переплетах. На дубовом столике надо сказать, довольно изящном - у самого окна лежала раскрытая книга с рисунками - настолько изумительно красивыми, что даже как-то не верилось, что в столь грубые времена может существовать подобное чудо! А чудо - вот оно! Ярко сияет свежими разноцветными красками - небесно-синими, изумрудно-зелеными, яично-желтыми.

Между книгой и стопкой аккуратно нарезанной бумаги - как определил Олег, формата примерно А-4 - в чинном порядке были расставлены круглые баночки с красками, сделанные из какого-то полудрагоценного камня: из сердолика или яшмы. Перед столом стоял резной табурет из дуба, обитый поверху плотной узорчатой тканью.

– Переписываю тут помаленьку, - усевшись на табурет, небрежно пояснил Гришаня и, схватив лежащую рядом кисть (или писало - черт его знает, как называется), принялся усердно водить ею по раскрытой странице, время от времени окуная в краску.

Олег Иваныч хмыкнул. Из-под кисти Гришани явственно вырисовывалась заглавная буква "М". Только не просто буква - а целая картинка в виде двух мужиков с неводами. Довольно смешных, надо сказать. Еще смешнее Олегу Иванычу стало, когда Гришаня, закончив вырисовывать сети, аккуратно приписал мужичкам пару фраз. На современный Олегу язык они переводились примерно так: "Ты сеть-то будешь тащить, а? Да пошел ты!"

– Ловко!
– одобрительно кивнул Олег.
– Надеюсь, книга не божественная?

– А и божественная, так и что?
– лукаво ухмыльнулся Гришаня.
– Я тут, вообще-то, хотел не такое изобразить. Мужика да двух бабищ хотел, словно они... ой, ладно, дальше не буду - срамно больно. Да ты садись, садись, Олег Иваныч, чего встал?
– Отрок вскочил с табурета и, пододвинув его Олегу, схватил с подоконника какую-то книгу: - На, посмотри, покуда я за пивом сбегаю! Это "Александрия". Ух, до чего ж мудрена книжица!
– Гришаня аж передернул плечами.
– Про Александра, царя македонского, да про разные дивные страны. Феофилакту переписываю, игумену. Ну ты посмотри, я мигом!