Шпага Софийского дома

Доски старые, кое-где уже подгнили... некоторые - свежие, белые видно, недавно поменянные. Деревянная лестница. Скользкие от влаги ступеньки... Осторожно наверх... Щели в потолке. Сквозь них приглушенный свет. Люк. Какое-то небольшое помещение. Медленно открыть. Так... Вроде никого. Пыль, сено, снопы какие-то. Овин. Чьи-то шаги, разговоры снаружи. Шаги приближались, и Олег Иваныч быстро зарылся в сено.

Двое остановились у самой стены овина. Митря Упадыш и богатейший боярин Ставр. Говорили вполголоса, продолжая начатую беседу. Митря в чем-то оправдывался да гнусавенько подхихикивал, почтительно слушая выговоры боярина. Олег припал к щели в стене ухом.

– ...зажился на свете Иона, чуешь?

– Чую, господине. Так, может, его...

– Без тебя сделают. Если не струсят. Ну, а если струсят - вместо одного покойника два будет. А так второго потом сюда, попытаем... кнутиком маленько побьем. Ты, кстати, купил?

– Обижаешь, батюшка! Цельных два. Из самолучшей бычачьей кожи. Хребет можно перешибить, запросто!

– Вот и проверим скоро. Может, что и вызнаем про Олексу-ушкуйника, что вы не смогли на Обонежье вызнать, что он там вынюхивал, пес, да что узнать успел...

– Так, батюшка боярин...

– Молчи! От лености все от вашей да лихоимства!

– Прости, кормилец!

– Прости... Где сегодня встреча, у Явдохи?

– У него, батюшка.

– Я рядом буду, в доме соседнем. Потом ко мне приведешь, понял?

– Исполню в точности, батюшка князь, не сомневайся!

– А я и не сомневаюсь! Сомневался бы... Ха-ха... Ладно... Иди, скажи там, чтоб коней готовили и людей оружных... Посейчас и поедем!

Быстрой рысью простучали удаляющиеся шаги Митри. Боярин Ставр прошелся вдоль овина - слышно было, как поскрипывали под его тяжестью дубовые плашки двора - что-то пробормотал про себя, затем шаги его стихли. Видно, ушел...

Олег Иваныч перевел дух. Вот вам и боярин Ставр! Вот вам и честная предвыборная кампания! Иона, видишь ли, зажился. Да еще и кнуты бычьей кожи... кого-то бить, не иначе! А Иону-то что - травануть хотят? Не исключено - тут смысл однозначный. Но - кто? Кто-то из ближайшего окружения архиепископа? Скорее всего. Тот же Варсонофий или... Пимен! Пимен, ключник! Так они, выходит, заодно со Ставром? Или - раньше не были заодно, а теперь стакнулись? На почве совместной ненависти к Ионе. Тем более Пимен ведь не зря выспрашивал про ушкуйника Олексу! И шильники, Тимоха с Митрей, о нем пытали. И вот сейчас - Ставр! Дался им этот Олекса... Неужель столь велико спрятанное сокровище? И зачем оно Ставру, что, у него денег мало? Вон усадьбина какая, в наши б времена - на трех "шестисотых" ездил, куда еще-то? Впрочем, а кто сказал, что Ставр столь богат? Тот же игумен Феофилакт недавно говорил совсем обратное! Что доходы боярские весьма невелики, вотчины неурожайны, холопи разбегаются, торговлю боярин ведет неумело. А усадьба? Хоромы? Значит - криминал. Причем вполне откровенный. Серебришко-то фальшивое - не его ль рук дело? Правда, не доказать пока. Тогда понятны и шашни Ставра с Митрей, и его интерес к миссии ушкуйника Олексы. Понятно, но опять-таки - пока недоказуемо. Понятно и покровительство, оказанное ему, Олегу. Навязчиво предлагаемая дружба. Опасается Ставр Феофиолакта, ой, пасется! И не зря, в общем-то, пасется. Вон он, Феофилакт-то, сколь ловок оказывается! Что ни предположение - все в точку. Так и Олег Иваныч для того работает. А может, не на того работает? Какая, черт возьми, разница между боярином Ставром и игуменом Феофилактом? Оба властны, хитры, пронырливы. Правда, Ставр еще и алчен, а вот за Феофилактом такого вроде бы не замечено. Да и все дела Феофилактовы - Новгородской республике явно на пользу, а вот о Ставровых такого явно не скажешь.

Да и другое ясно, лютые Олеговы недруги - Митря с Тимохой - Ставровы люди... по крайней мере, Митря - точно. Значит, все правильно. Значит правильная эта служба, у Феофилакта... Да и прав Феофилакт, в чем-то подозревая Ставра. В чем-то? Так тут мокруха готовится! Да не простая мокруха, а самое настоящее политическое убийство, причем - тайное.

Ну и Ставр, ну, блин, боярская морда! Мало того, что покровитель откровенных бандюков - Тимохи и Митри, так еще и отравитель в придачу, и, может быть, как-то связан с фальшивомонетчиками. Да и кнуты эти из бычьей кожи... И зачем они приличному богобоязненному человеку? Ай, Ставр, ай, козлина! Ну, вообще-то, пора бы и выбираться отсюдова.

На дворе заржали кони, послышались разговоры, крики, бряцанье оружия видно, Ставровы люди деятельно готовились к выезду. Минут пять орали, бренчали, ругались - наконец собрались. Процокали по двору копыта коней, скрипнули ворота... Все стихло.

Олег Иваныч зашевелился в сене... Чу!

Чьи-то неторопливые шаги приблизились к самому овину. Медленно распахнулась дверь. Олег Иваныч затаился. Плюгавенький мужичонка в справном кафтане темно-красного цвета и алых сафьяновых сапогах - видимо, мажордом-управитель - по-хозяйски прошелся по овину, поставил упавший сноп, что-то буркнув про себя, захлопнул крышку подземного хода. Затем вдруг настороженно обернулся. Заметил чужого? Олег Иваныч потянулся за шпагой. Мажордом, казалось, смотрел прямо на него. Смотрел... Потом пожал плечами, отвернулся и медленно направился к выходу.

Олег Иваныч перевел дух.

Не дойдя до распахнутой двери несколько шагов, управитель вдруг с неожиданным проворством выскочил на улицу.

– А посиди-ка тут, шильник!
– язвительно произнес он, закрыв входную дверь на засов.
– Ишь, схоронился. Эй, робяты! С овина - глаз не спущать! Ужо, приедет боярин, разберется. Да все-то не идите. Вы, двое... И ты, Онисим тож... За мной пошли. Да быстрей шевелитесь-то!

Разоблаченный шпион Олег Иваныч досадливо сплюнул на пол, распахнул захлопнутый люк и торопливо полез вниз. В лицо пахнуло сыростью и гнилью. Поморщившись, незадачливый сыщик зацепился шпагой за ступеньку и с грохотом рухнул наземь.

Вот уж поистине: поспешишь - людей насмешишь!

Хорошо, рук-ног не поломал. Так отделался, синяками. Однако следовало поторапливаться.

Поднявшись на ноги, ударился головой в потолок, матюгнулся и, пошатываясь, направился к выходу.

Мокрые доски, сочащиеся влагой. Темень. А вот, кажется, и выход.

Олег Иваныч нащупал левой рукой дверцу, ткнул... Не тут-то было! Сыщик пнул дверь ногою, затем навалился всем телом. Результат тот же. Снаружи дверь, видимо, подперли ломиком. Хотя каким, к черту, ломиком? Деревиной какой-нибудь... или камнем привалили тяжелым... Зря, что ли, этот плюгавень дворовых с собой звал? Ну, хитры, сволочуги. Хорошо, перед тем как сюда влезть, предусмотрел кое-что - петельки расшатал шпажкой. Теперь и вынулись осторожненько. Так... тихо... Ага... Вот и просвет... Чу! Что там за разговоры? А! Охрана, так сказать. Прямо тут, в кусточках. Пара оглоедов с дубинками.

Как там по-французски? Ан гард! К бою!

Эт ву прэ, господа хорошие?

Олег Иваныч выскочил из отброшенного в сторону люка, словно черт из преисподней! Они даже не сообразили ничего, эти два оглоеда. Не успели и дубинами махнуть, хотя если б успели - не сладко пришлось бы Олегу Иванчу, даже со шпагой... Однако он этого не стал дожидаться - резкий выпад, благо оглоеды стояли близко друг к другу, два молниеносных укола - один в сердце, другой, правда, чуть вскользь.

Альт! Конец боя. Адье, господа!

Труп - или трупы - тут оставить? Или - в Федоровский ручей, от греха подальше? В ручей - Трупы...

Какая-то отрывочная мысля беспокойно закружилась в мозгу, только вот никак не поймать ее было, не ухватить. Однако не пропадала мысль, кружила, сволочь такая, кружила, беспокоила. Трупы в Федоровском ручье. Не просто трупы - истерзанные. Пытанные с размахом, с выдумкой. И очень уж подземный ход у боярина в таком разе удобный. И кнуты бычьи... Спинным мозгом, чутьем оперским почувствовал Олег Иваныч в боярине Ставре страшного кровавого маньяка-убийцу. Только доказательств тому не было никаких. Что ж - пока нет, так будут! Азарт!

Олег Иваныч осторожно вышел из-за кустов и прислушался - за ручьем благовестили к вечерне колокола церкви Федора Стратилата.

По пути завернул в храм на Пробойной - в Дмитрия Солунского церковь. Поставил свечечку во спасение, отстоял службу. Выйдя из церкви после вечерни, едва не столкнулся нос к носу с нарядными всадниками, с гиканьем несущимися вдоль по мощеной улице. Сытые кони прядали ушами и ржали, звенела сбруя. То возвращались люди боярина Ставра. Сам боярин скакал впереди на красивом белом коне. Темно-зеленый плащ его развевался за спиной, словно крылья огромной птицы. Длинные волосы, кудлатясь, выбились из-под шапки, оловянные глаза холодно зыркнули в сторону храма. Олег Иваныч поспешно отвернулся.