Шпеер
Шрифт:
— А автобиографию?
— Йегуда Берг. «Сатан. Автобиография». Там же стоит.
Гарри не уставал удивляться памяти Ученой Бобрихи: Гермиона помнила не только содержание книг, названия и авторов, а и где, на какой полке, что пылится.
— Вот дьявол! — рассердился Локхарт. — Ну ничего, тогда займемся Риддлом. Сатана, подлец, не заплатит и сребреника, в отличие от мэра. Давайте продолжим, дорогое дитя.
— Я с удовольствием, Гилдерой, — в голосе секретарши зазвучала тревога. — Но, быть может, достаточно на сегодня?
— Споттер злобствует?
Гарри раздраженно скрипнул зубами.
— Да нет, — засмеялась
— А-а, — беспечно отозвался Локхарт. — Главред сегодня неузнаваем. Мягок и вежлив, как Чеширский кот. Что вы с ним сделали? Подлили в кофе валерьянки?
Директор Поттер сдавленно хихикнул, прикрыв ладонью рот.
— Лавгуд пришла наконец-то, — сообщила Гермиона.
Гарри сердито сощурился. Он был уверен, что причиной хорошего настроения Северуса была отнюдь не Лавгуд, прихромавшая наконец на работу, но слова секретарши слегка поколебали директорскую уверенность — редактор определенно был рад возвращению белобрысой бестолочи, ревниво подумал Г. Дж.
До его слуха донесся хлопок входной двери. Мисс Лавгуд была легка на помине.
— Герми, это для ГДП на подпись.
— Кто такой ГДП? — полюбопытствовал Локхарт.
— Гарри Дорогой Прекрасный, — пропела Луна.
Директор Поттер растерянно заморгал. Посмеяться или возмутиться он не успел — в кабинет вошла лучащаяся счастьем секретарша (лучилась она всякий раз, стоило Локхарту переступить порог «Хога» элегантным ботинком) и положила на стол Г. Дж. какой-то документ.
— Главред просил ознакомиться, — сообщила она и тут же испарилась в свой отсек.
Гарри скучающе уставился в бумагу, но в ту же секунду вскочил, едва не перевернув кресло.
«Я, Райнер Шпеер, данным документом предоставляю разрешение директору ИД «Хог» м-ру Гарри Дж. Поттеру ознакомиться с информационным контентом моей книги «Записки Одержимого» в присутствии свидетеля в лице главного редактора м-ра С. Т. Снейпа или начальника корректорского отдела м-ра Г. Слагхорна. Копирование содержания запрещено согласно с условиями договора. Р. Шпеер».
Пролетев мимо нежно воркующих Гермионы и Локхарта, едва не сбив с ног медленно выплывающую Луну Лавгуд, директор Поттер пушечным ядром рванул в редакторский кабинет.
* * *
«21.04.2001
Медный кувшин. Смятая ткань. Персики.
Маэстро, дьявол бы тебя побрал с этими персиками! По твоим хитрым, красным от возлияний глазам вижу — смеешься ты надо мной, подлец! Прекрасно знаешь, на какие думы наводят бедного художника нежные половинки, покрытые легким пушком!
Кувшин — это я. Неважно, что он пузатый, а я нет. Я кувшин, полный жизненной влаги, которая вот-вот выплеснется через край! И тряпка эта — черт бы взял этот цвет, смальта? Ультрамарин? Как называлось эта богадельня в Амстердаме... Cockring? Синяя шелковая простыня, к утру измявшаяся в тряпку. Сознайся, Маэстро, не иначе ты уволок ее из блудилища, выдернув из-под чьих-то жарких тел! А голландский персик был неказистый фрукт. Худосочный, бледный городской бледностью и попорченный любителями сладкого...
— Дерьмо.
Ты о себе? Радует такая самокритичность, Маэстро. Самовлюбленное бездарное дерьмо, мазила, учитель скучающих бездельников... Самое настоящее дерь... Ах, ты про мой набросок?
— Рэй, не влипай носом в подрамник, отойди на
пару шагов. Это, по-твоему, композиция?А ты как думал? Ну, съехало немного... Бывает. Ну да, Ларри, потыкай своим карандашом. Дался тебе мой нос! На свой посмотри, сифилитик старый. Если начнешь Леон-Баттиста Альберти цитировать, я тебе этим карандашом харакири сделаю, благо наточил!
— ...как говорил современник Леонардо, «цель гармонии — упорядочить части, вообще говоря, различные по природе, неким совершенным соотношением так, чтобы они одна другой соответствовали, создавая красоту...»
Горизонтально слева направо, потом вертикально, от диафрагмы до пупка. Или это называется сэппуку? Какая композиция лучше, Маэстро, крестиком или буквой L?
— Рэйвен, не смотри на меня озлившимся волком. Надо уметь подчиняться. Чтобы овладеть мастерством, напиться из источника, надо склонить голову к воде.
Это ты МНЕ сказал? Властолюбец поганый. Я только и делаю, что подчиняюсь. Профессия такая. А в источниках ваших одни фекалии, смею заметить.
— Извини, Ларри, я просто задумался. О персиках.
Как приятно говорить правду. С точки зрения композиции крестик удачней, чем L.
— Переделывай, пока не поздно. Черт, где этот мальчишка? Адам, твою мать, чертенок польский!
У чертей есть национальность? Надо же. Ты у нас человек сведущий, Ларри. Впрочем, люблю твой мат вперемежку с цитатами великих... Жаль, ты сегодня трезв. «Работа над ху...вым произведением искусства никогда не может быть завершена, бл..., а только заброшена на х...» Не вертись в гробу, Леонардо. Пара ругательств, и — вуаля — полное искажение смысла!
— Адам!..
Чего ты рявкаешь, персиковую музу вспугнул! Что ты...
Господи. Нет.
Я не обернусь второй раз. Я не обернусь. Я не...
О, Адонаи! Я умер.
Вот он, рай первозданный, мастерская Творца! Среди покосившихся планшетов с идеями мирозданья, среди размазанных по дощатому полу красок будущей Земли, среди испорченных холстов и подрамников картин кривого мира — ТЫ, только ТЫ один и хорош, Творенье Шестого Дня!
АДАМ.
Совершенство.
Сила, нежность, красота. Сила Мужчины, нежность Женщины, красота Гармонии, не снившейся козлоногому сатиру Леонардо!
О, вижу, сей Адам уже вкусил с Древа познания, грех в глазах его туманных, куда Ты смотрел, Иегова-Ире!*
— Рэй, ты охренел, положи персик на место, дьявол тебя забери!
— Я не Рэй. Я Змей-искуситель. Держи, сынок. Яблоки кончились.
Улыбается. О-о, какие губы. Умер я. Умер! Глаза выкатились, шкура слиняла, осыпалась чешуйками. Один член остался. Зато какой — на все тело. Черт!
— Рэйвен, прекрати паясничать, он все равно не понимает.
Да ладно. Он ВСЁ понимает.
— Дай сюда персик, весь натюрморт пересобачил! Адам, что пялишься, собирай мусор. Мусор. Му-сор!
Проваливай, Маэстро. Не для того Отец трудился, чтоб Сын мусор тягал.
Что ж, процесс искушения придется начать издалека. Хорошо, что ты пьяница, Ларри.
— Маэстро... Отойдем? Разговор есть.
Ах, грехи человеческие. Скучно бы без вас жилось, блекло и пресно...
Правда, Адам?»
* * *
— Мистер Поттер, дорогой, очнитесь! — мурлыкнуло над ухом.
Гарри подскочил в редакторском кресле.