Шпеер
Шрифт:
Гостиную тетки Петуньи оживило тихое ругательство.
Преодолевая дурман в голове, Гарри сел на постели.
«А как тогда? — мрачно подумал он. — То с ним, то со мной, по расписанию?»
Крадучись по порносайтам, Г. Дж. избегал роликов с групповыми утехами. Почему они ему не нравились, Гарри не знал и сам.
Воображение не унималось: красавец Дигори нахально развалился на подушке Северуса, играя бронзовыми мышцами, и неторопливо ласкал собственный член размером с теткину скалку для теста.
— Сука эдинбуржская, — плачущим голосом пробормотал Гарри, закатал Седрика в
Спровадив осуждающим взглядом исчезающие в тумане пятки, Гарри встал и с трудом доплелся до окна — передозировка антидепрессантов не прибавляла ни бодрости, ни ясности мышления.
— Ты еще здесь, — пробормотал он, отдернув занавеску. — Шатц, я так не могу!..
Теткины часы в прихожей гулко стукнули три раза.
«О чем я думаю, втроем?.. Дурак! Меня посадят. Он останется с Дигори. В больницу не пришел, в тюрьму тем более таскаться не будет».
От этой мысли перед глазами почернело.
— Хорошо, — прошептал Гарри, безуспешно пытаясь нашарить ногой тапки под диваном. — Пока я могу видеть тебя... Пока могу...
Тапок не было. Впрочем, это было не важно: в тапках или без, Г. Дж. Поттер твердо вознамерился еще раз взглянуть в глаза Предателя.
Пошатываясь от головокружения и цепляясь за стены, он вышел на порог.
Увы, недобрые боги утомились ждать. Едва Г. Дж. ступил на садовую дорожку, ощущая босыми ступнями острые камешки, машина у изгороди глухо заурчала мотором.
— Подожди! — он бросился вперед, обдирая ноги о щебень. — Не уезжай!..
Споткнувшись о колесо небрежно брошенного кузеном велосипеда, Гарри с размаху полетел на землю, но тут же вскочил, не чувствуя боли.
Заминка оказалось фатальной.
«Болид» стартовал с внезапностью пущенной в небо ракеты. Ночная деревенская тишина взорвалась грохотом — Ниссан сшиб мусорный контейнер соседей Вайерингов, ослеп на одну фару и с рычаньем бешеного зверя покатил по Прайвет-драйв.
Задыхаясь, Гарри вылетел на середину улицы.
Вдалеке вспыхнули и угасли красные блики задних огней.
* * *
Самое худшее — проснуться от женского визга. Гарри подскочил на постели, слепо озираясь по сторонам.
Верещала тетка.
«Какого я сюда приехал», — обозлился на себя Г. Дж., заползая в грязные джинсы и натягивая несвежую рубашку.
Голова трещала, будто вместо антидепрессантов он опрокинул накануне дозу спиртного. Губы болели, покрытые какой-то противной коркой.
— Кто его сюда запустил?! — донесся теткин вопль. — Я не буду это убирать! Гарри, твоя работа!
Вялым зомби Г. Дж. выбрался в прихожую.
Уперев руки в тощие бока, тетка стояла возле гипсового Амура с видом осатаневшей Немезиды.
— Вот! — сурово указала острым наманикюренным ногтем она. — Кошачье!
У ног Амура расплывалась небольшая лужица. Композицию дополнял зловонный комок кошачьих фекалий.
— Пометил, — буркнул племянник.
— Он в гостиную
шмыгнул! — взвизгнула тетка. — К тебе под кровать! Дрянь какая, а! У соседей ошивался, теперь к нам прибежал!В проеме двери нарисовалась более чем крупная фигура заспанного дядюшки в таком же, как и у Дадли, длинном халате.
— Я его выкурю, — пообещал дядя, бросив на племянника сердитый взгляд, выражающий намерение выкурить не только кота. — Чем там Мэннерсы бродячих животных травили, изониазидом?
— Что? — мгновенно проснулся Г. Дж. — Я на ваших Мэннерсов в суд подам. Пусть только попробуют кого-то отравить!
Дядя налился багрово-свекольной злостью.
— Приехал на нашу голову! Защитник сирых и убогих. Петунья, гляди-ка, что у него с пижамой?! Ты где ползал, в моем гараже?! Я и тебя накормлю изониазидом, негодник!
Гарри злобно блеснул глазами.
— Попробуй, накорми! Знаешь, кто мой адвокат? Познакомить? Кто такой Драко Малфой, слышал?
Воистину, фамилия светоносных ангелов была магической. Дядя отвесил губу и уставился на племянника с видом удивленного гиппопотама.
— Не буду я ваше дерьмо убирать, — гордо сказал Гарри, довольный произведенным эффектом. — Не дождетесь! Сами как-нибудь.
Лица Дурслей были достойны полотна Великого Пивза.
* * *
Ссутулившись над тарелкой, Гарри безучастно шевелил вилкой в каком-то месиве. Где-то далеко, как сквозь вату, звучали знакомые голоса и позвякивала посуда.
«Северус. Зачем? Зачем было говорить, что любишь меня? Потому что я тебя заставил, да? Приставал со своей любовью... Ты ведь про это слово и слышать не хотел... Чтобы я отвязался, что ли? Ты говорил, ложь — это искусство. Чтобы мастерски лгать, надо уверовать в свои слова. Вжиться в роль, как актер... Ладно, Риддл и Дамблдор... Как можно в постели врать? За секунду до того, как...»
— Что ты изгаляешься над овсянкой?! — рявкнуло над ухом. — Ну и манеры, господи Иисусе!
Гарри вздрогнул и очнулся. Перед носом обнаружилась тарелка с серой массой, размазанной во все стороны и рискующей сползти на скатерть.
— Извините, — лишенный манер племянник принялся сгребать овсянку в обратном направлении, отстраненно слушая застольную беседу.
— Культура — это не только приличное поведение в обществе, — наставительно говорила тетя. — Это признак духовного развития. Некоторые даже помолиться перед едой не считают нужным. Господин викарий всегда говорит, что благодарность Господу есть наиважнейшее наше...
— Хватит про викария!.. — рыкнул дядюшка. — Все уши прожужжала! Дадли, сынок, лучше расскажи, как твои успехи у Пивза.
— Жамефятельно, — с набитым ртом отозвался кузен. — Говоит, фюфтво фвета и композифыи у меня от природы. Но их надо разфифать, конефно, — пояснил ученик легендарного мастера, звучно чавкая. — Кфтати, не поверите, кого я там видел. Пифательницу, мадемуафель Лефтрейндж.
— Да ну? — оживился дядя. — Ты с ней общался? Пригласил к нам на обед, надеюсь?
— Не стала она со мной разговаривать, — тяжко вздохнул Дадли. — В бассейн спешила.
— Там и бассейн есть? Иисусе, Дадлик, ты же ничего не ешь, — обеспокоилась Петунья. — Давай еще молочка, милый, ради меня.