Шпионские игры

Я снял лучину с держателя на стене. Пахнущий горелым жиром огарок горел мерным огоньком и давал хоть какой-то свет. Я поднес его к решетке.

— Там трое, — сказал я.

— Майор Искандаров?! — Позвал Наливкин.

Ему никто не ответил. Тогда он приказал:

— Реж веревки.

Наливкин и сам достал штык-нож, принялся перерезать толстые веревки, которыми к решетке привязали дверь, сделанную из жердей, скрепленных жилами.

Когда веревки поддались, я отбросил деревянную калитку. Вместе с Наливкиным мы вошли внутрь.

— Искандаров! Рустам Искандаров! — Снова позвал капитан, — есть тут такой?!

Потом снова спросил что-то, но уже на Пушту. Никто не спешил отвечать ему и в этот раз.

Внутри было три человека. Женщина, одетая в какие-то лохмотья, плакала в углу темницы. У правой стены сидел афганец. Он, казалось, воспринял наше появление совершенно равнодушно. Только поднял на нас белесые в темноте глаза.

По всей видимости, афганец торчал здесь довольно давно. Из одежды на нем осталась только тряпка, прикрывавшая бедра. А лицо этого человека заросло бородой до черноты.

Третьим оказался старик, лежавший в углу на куче гнилого сена.

— Искандаров! Майор Искандаров! — Повторил Наливкин. — Вы тут?!

Наливкин повел по пленникам внимательным взглядом. Потом плюнул и выматерился.

— Его тут нет.

Внезапно старик в углу зашевелился, закашлялся.

— Стойте, товарищ капитан, — остановил я Наливкина.

— А кто… — раздался очень сиплый голос, — а кто спрашивает?

— Сержант Селихов, — отозвался я, — Пограничные войска КГБ СССР.

Наливкин даже на несколько мгновений опешил. Видимо, он не ожидал застать Искандарова в таком виде.

«Старик» медленно, с трудом поднялся и сел на своей гнилой подстилке. У него были грязные, всклокоченные, как у лешего, волосы и небрежная борода.

— Селихов, значит? — Спросил советский разведчик, — пограничные войска?

— Да, товарищ майор, — я бросился к разведчику, стал помогать ему подняться. — Мы пришли за вами. Капитан, помогите товарищу майору встать.

— Капитан Наливкин. Спецназ КГБ СССР. Группа «Каскад» — Представился Наливкин, когда тоже подоспел к Искандарову и подлез ему под правую руку, чтобы поставить на ноги.

— Аккуратно, товарищи, — раскашлялся Искандаров, — у меня проблема с ногами.

— Своими ногами пойти не можете? — Спросил Наливкин.

Искандаров обратил к нему будто бы очень постаревшее лицо. Покачал головой.

— Тогда мы вас понесем, — решительно ответил я.

Искандаров тут же глянул на меня. Ухмыльнулся.

— Без них я не пойду, — кивнул майор на плачущую женщину. — Эта женщина рисковала жизнью, чтобы укрыть меня от духов. А вот он… Он научил нас, как протянуть на местном пайке…

Женщина не прекращала плакать. Казалось, ей было совершенно плевать, на то, что происходило в подвале. А заросший мужчина же, просто наградил нас очередным равнодушным взглядом.

Я поджал губы. Покивал. Потом глянул на пленницу.

«Мать Тахмиры?» — Промелькнуло у меня в голове.

Внезапно мы с Наливкиным встретились взглядами. В полумраке, при тусклом свете лучины, что я оставил на полу, лицо его выглядело каким-то другим. Ожесточившимся. Внимательные глаза смотрели строго и холодно. Губы были сурово сжаты.

Я понял, что капитан не в восторге от идеи забрать еще кого-то, кроме самого майора Искандарова. Ведь это усложнило бы наше отступление. А оно и без того обещало быть тяжелым.

Да только я не был согласен с таким развитием событий.

— Не волнуйтесь, товарищ майор, — сказал я, — мы заберем и их.

— Селихов… — Протянул сквозь зубы Наливкин.

Я не обратил на тон капитана «Каскада» никакого внимания. Обернулся.

— Подождите здесь.

— Селихов! Ты че удумал?.. — Изумился Наливкин, когда я направился к углу камеры.

Оставив их с Искандаровым, я подошел к женщине. Опустился рядом с ней.

Сидевшая в углу, у холодных стен, она спрятала лицо в ладони и безутешно плакала. Когда я коснулся ее плеча, женщина испуганно вздрогнула. Отвернулась, прижалась к стене.

— Я не причиню вам вреда, — сказал я, не надеясь, впрочем, что меня поймут.

Так, я хотел лишь привлечь ее внимание. Однако женщина не отреагировала.

Тогда я нащупал шнурок кулончика, что отдала мне Тахмира. Снял его, а потом проговорил:

— Тахмира.

Женщина вздрогнула еще раз и, наконец, отняла руки от лица.

— Тахмира, — повторил я, показывая ей деревянную коровку на шнурке.

Жензина округлила глаза. Настоящее изумление поселилось в ее взгляде. Казалось, она просто впала в ступор. Внезапно взгляд ее наполнился неподдельной злобой. Черты ее лица ожесточились, и она яростно принялась на меня кричать. Ругать меня непонятными уху русского человека словами.

— Что она говорит? — Обернулся я к удивленным Наливкину и Искандарову.

Капитан промолчал.

Зато заговорил Искандаров:

— Она говорит, что вы убили ее сына.

— Сын? — Нахмурился я.

— Селихов, что все это значит? — Крикнул Наливкин, — что ты вытворяешь? Нам нужно как можно скорее уходить!

— Сына… — Проигнорировав капитана, повторил я.

— Аллаху Акбар, — прозвучал тихий, наполненный болью голос за спиной у Искандарова и Наливкина.

Я обернулся. Они тоже.

В дверном проеме клетки стоял… душман.

Судя по худобе и комплекции, это был совсем юноша. Одетый в окровавленную рубаху, он был серьезно ранен. Скорее всего, смертельно. А еще держал в руках две гранаты Ф-1.

— Ясир! — Выкрикнула вдруг женщина.

Глава 3

В темнице все застыли, ожидая, что же будет дальше.

Мальчишка прижал взведенные гранаты к раненой груди и тяжело, хрипло дышал.

Наливкин, поддерживая Искандарова, внимательно следил за каждым движением душманенка.

Заросший афганец взирал на него с абсолютной безразличностью. Кажется, ему было совершенно все равно, взорвутся ли эти гранаты, или нет.

Женщина уставилась на мальчишку одуревшими глазами.