Штангист: Назад в СССР. Том 2

— Вы давайте-ка, разворачивайтесь подобру поздорову, — ухмыльнулся я по недоброму. — Уже забыли, как мы вас в прошлый раз гнали? Могу напомнить.

Коваль усмехнулся. Глянул на Егора.

— Слыхал? Малой-то и в одиночку борзый.

— Сейчас, Медведь, твоих дружков тут нету, чтобы тебя выручить, — нахмурил брови Егор.

— Во-во. Шли мы, значит, за нашими тремя рублями, а теперь, оказывается, и расквитаться можем, а? — Коваль показал в улыбке кривоватые зубы.

— Ну попробуйте расквитаться, — выступил я вперед.

— Смелый? — Коваль сунул руки в карманы треников, вальяжно пошел ко мне. — Смелый, спрашиваю?

Он внезапно схватил меня за грудки. Я ответил тем же. Ниже него на полголовы, я зло уставился в глаза Ковалю.

Гриша было отпрянул, но Егор схватил его за рукав.

— А ну, не шали! — Крикнул он Грише.

Когда тот, по мнению Егора, послушался недостаточно быстро, хулиган шлепнул ему подзатыльник. Меховая шапка тут же слетела с головы Гриши, бухнулась в слякоть.

— Сейчас мы тебя, Миша, будем бить, — сказал мне Коваль грозно. — Возможно, даже ногами.

— Да? — Кивнул я. — Ну тогда на.

С этими словами я ударил первым.

Глава 11

Коваль удивился, когда мой кулак пришелся ему прямо в глаз. Он тут же отпрянул, изумленно вскинул брови. Я понимал, что медлить было нельзя. Замешкаюсь на секунду, и Коваль тут же сам пойдет в атаку.

Потому я ударил еще раз, потом еще и еще. Бил куда придется и как попало. Коваль, сгорбившись, отступал, стараясь защититься от меня руками. Я изо всех сил пытался не дать ему ударить в ответ.

Когда я почувствовал, что начинаю уставать, что дыхание сбивается, Коваль споткнулся. Я довел его до самой клумбы, и тот, задев каблуком бордюр, бухнулся между кустами.

— Ай! Сука! — Крикнул он и искривился от боли.

Коваль выгнулся. Кажется, что-то ударило ему в спину, возможно, камень.

— Значит так, — встал я над ним. — Денег вы от Гриши больше не получите, ясно?

— Ты зря свой нос в чужие дела суешь, — раздался из-за спины голос Егора.

Я обернулся, зло зыркнул на него. Егор, явно только сейчас опомнился и решил ввязаться в перепалку. До этого они с Гришей застыли без движения, видя, как я молочу Коваля.

Под моим взглядом, Егор даже опешил. Он даже отпустил рукав Гришиной куртки, который стискивал до этого момента.

— Тебя забыл спросить, — сказал я. — А ну, отошел от него.

— Мы тебя еще выловим, — простонал с земли Коваль. — Ходи теперь, оборачивайся. Уж знай, мы…

— Хотели уже раз выловить, — сказал я грозно. — Тогда схлопотали всей своей компанией по шее. Если надо будет, еще раз схлопочите.

Удивленный моим бесстрашием Коваль, даже рот было открыл. На лице его уже вздувались многочисленные гематомы, под глазом наливался кровью большой фингал. В таком виде, с открытым ртом, хулиган выглядел презабавно.

— А теперь, убирайтесь отсюда!

Егор нерешительно посмотрел на Коваля. Тот медленно отполз чуть назад, принялся тяжело подниматься.

— Вот ты за него заступаешься, — сказал Коваль, отряхивая свои треники от хвои, — а он тебе сказал, почему мы к нему так прицепились? Чего это он нам деньги носит?

Я обернулся к Грише. Тот сконфузился, не выдержав моего взгляда. Потом отвел глаза. М-да… Я и раньше думал, что все тут как-то нечисто. Что Гриша не просто так попался на крючок этих хулиганов. Потому слова Коваля не вызвали у меня какого-то особенного удивления. Я просто твердо решил, что поговорю с Гришей. Узнаю, чем он так бандитам насолил. Ну а там уж посмотрим, как придется поступить.

— А вот спроси у него, — как-то зловеще проговорил Коваль. — Спроси, и тогда уж подумай, захочется ли тебе его защищать, или нет.

— А мне все равно, — решительно ответил я.

Коваля мои слова тут же заставили нахмурить реденькие брови. Он неприятно изогнул губы.

— Вы что, одного только Гришу трясете? Нет, не только его. Вы всех трясете, только волю вам дай. Потому как обыкновенные вы хулиганы и никто больше. Ясно? А теперь шуруй отсюда, пока еще не сильно битый!

Коваль глянул на Егора исподлобья. Не проронив ни слова, пошел прочь, в сторону ПТУ. Егор же поплелся за ним. Тоже молча.

Я вернулся к Грише.

— Как ты?

— Да что мне сделается, — как-то угрюмо ответил тот.

Видно было Грише, что ему очень стыдно. Насколько я знал, раньше он никогда не боялся драки. Если в школе какой-нибудь пацан задевал его самолюбие, Гриша тотчас же звал его «махаться». А вот с хулиганами было другое дело. Хулиганов он боялся. Боялся и потому явно стыдился себя за это. А вот гордыня, которой в парне было явно сверх меры, все еще играла в нем, каждый раз укоряла за трусость. Я понимал, что было ему очень неприятно, оттого, что докатился он до такого. Еще бы. Бывший «Батон» его защищает от нападок.

— Я понимаю, что они могли тебя и за просто так трясти. Просто потому, что толпой на одного тебя наседали, — начал я. — Да только кажется мне, что дело тут не простое. О чем таком говорил Коваль? Чего ты им сделал, что к тебе стали цепляться?

Гриша не ответил. Он только привычным делом отвел взгляд. Сразу было видно, что застеснялся. Только его стеснение явно помешалось к недовольству, что бурлило в нем от моего вопроса. Это было видно по неприятно искривленным губам мальчишки.

— Ну не хочешь, не говори, — сказал я. — Пойдем.

Мы потопали вдоль школьного корпуса. Гриша всю дорогу выглядел так, будто хотел что-то мне сказать, да не решался.

— Ну чего ты мнешься? — Спросил я наконец.

— Они ж от меня не отстанут. Поймают теперь целой толпой и побьют.

— Это не беда, — отрезал я. — Можно дать им отпор, если всем вместе собраться. Мы уже давали. Они, по сути своей, трусы. Смелые бывают, только когда свою явную силу чувствуют. Или слабость соперника. Да только как нам тебя защищать? Ребята не согласятся на такое, если узнают, что ты сам, первый, совершил какую-то пакость, за которую тебя теперь к стенке и приперли.

Гриша снова нерестился ответить. Он только недовольно надулся и отвернулся. Когда мы с ним дошли до лабиринта, я сказал:

— Ну ладно. Бывай. Пойду я домой.

Я подобрал оставленный тут портфель и потопал было к стадиону.

— Стой, Вова, — вдруг окликнул меня Гриша.

Я обернулся.

— Можно я с тобой до остановки дойду?

Я понял, что Гриша боится оставаться один. Боится, что как только хулиганы увидят, что меня, тут же прицепятся к нему.

— Конечно, пойдем.