Штангист: Назад в СССР. Том 2

Мы вместе побрели через стадион. Ребят тут уже не было. Вторая смена умчалась на урок, а те немногие, что еще остались играть после школы, переместились на площадь ДК. Проходя мимо, мы видели, как они, поочередно штурмуют большую снежную крепость, на постройку которой, видимо, ушел весь снег с площади.

— А почему ты решил мне помочь? — Сказал вдруг Гриша, когда мы дошли до автобусной остановки, у большого белого магазина.

— А что? Нельзя было?

Гриша задумался.

— Да нет. Почему же? Просто…

— Просто что?

— Просто я ж тебя, когда ты был, ну… Толстый… Я ж тебя гнобил. Бетоном называл. Да и тогда, с деньгами…

— Да, Гриша, — строго ответил я. — Ты поступил очень плохо. Сам уже понимаешь это. То был поступок настоящего труса. Да только я — это не ты. Я не стану стоять в стороне, когда слабым нужна помощь.

— Слабым? — Удивился Гриша.

— Да. Слабым. А сейчас ты именно что слабый. Только поэтому я и захотел тебя защитить.

Гриша вдруг зарделся. Отвел взгляд.

— Если ты все-таки надумал мне рассказать, что ж такого натворил, — продолжал я, — я тебя послушаю. И даже осуждать не стану.

Гриша попрочнел еще больше. Потом глянул в сторону центра города. Там, вдали, сквозь поуменьшевшийся снегопад, виднелся подходящий автобус.

— Мой едет, — сказал он. Потом обернулся ко мне и добавил: — Спасибо за помощь, Вова. Я тебе этого никогда не забуду.

— Не хочешь говорить? Ну как знаешь, — ответил я спокойно.

— Итак, по итогам заседания, Гришковец Петр Николаевич и Рыков Вадим Сергеевич отстраняются от занимаемых ими должностей. Решение единогласное. Контроль над исполнением приказа об их отстранении я оставляю за собой.

Михаил Ефимович — председатель спортивного общества Машиностроитель отложил документ. Однако вместо того, чтобы объявить заседание дисциплинарного совета закрытым и распустить участников, он остался сидеть на своем месте.

Собрание проходило в небольшом актовом зале конторы. Обычно тут проходили заседания комсомольской ячейки, однако сегодня место комсомольцев заняло руководство спортивного общества. Серьезные мужчины и женщины, а было их всего четверо, сидели за столами, сдвинутыми в одну громаду. На стене, за их спинами, высился большой лист фанеры, вырезанный в форме развивающегося знамени. Выкрашенный алым, он изображал профиль Ленина, а также нес на себе золотые буквы ВЛКСМ.

Небольшой зал, наполняли сотрудники и работники спортивного общества. Сидели здесь в основном тренера да конторщики. Среди них затесались и мы с Константином Викторовичем.

До самого конца мероприятия мы решительно не понимали, почему нас позвали сюда, на это собрание. О нас с ним не говорили ни слова, и, грешным делом, нам подумалось, что мы простые зрители.

Константин Викторович даже ругался украдкой, бурчал себе под нос, что его оторвали от домашних дел:

— Задувает уже, — шептал он недовольно, — а руки окна клеенкой оббить все не доходят. Вот уж… Бюрократы…

Вдруг председатель спортивного общества встал.

— У нас остался не решенным один вопрос, стоящий на повестке дня.

В зале тут же послышались удивленные шепотки. Если какой-то вопрос и оставался, в начале заседания о нем не было сказано ни слова.

— Ну что там у них еще, — недовольно забурчал дядя Костя.

— Последний вопрос, — сказал я немного скучающим тоном. — Не переживайте. Скоро отпустят.

— Гришковец и Рыков долгое время служили у нас в обществе, — продолжал председатель. — Казалось, обязанности свои они выполняют как надо. Не подкачаться. Однако присутствуют в этом зале люди, которые тут же рассмотрели их злостные намерения.

Мы с Константином Викторовичем насторожились и даже переглянулись.

— Если бы не эти храбрые граждане, злодеи так и продолжали бы творить свои вредные нашему спортивному обществу дела. Так и продолжали бы пятнать гордые звания советских деятелей спорта. Да только они не позволили этому продолжаться.

— Это он что, о нас? — Шепнул мне Константин Викторович.

— Сейчас посмотрим, — ответил я, внимательно слушая председателя.

— Если б ни они, — продолжал Михаил Ефимович, — мы бы так и остались слепы. Даже не заподозрили бы злодеяний Рыкова и Гришковца.

— По второму кругу пошел, — с улыбкой заметил я.

— Ну это нормально, — хмыкнул Константин Викторович. — Председатель у нас любитель высокопарных речей. Иной раз одну и ту же мысль по десятому кругу гоняет. А все терпят.

— Если б не эти храбрые граждане, — продолжал гонять Михаил Ефимович, — неизвестно, какой бы вред нанесли нам злодеяния недобросовестных сотрудников. И, конечно, такой поступок не должен остаться без внимания. А еще без поощрения. Константин Викторович Перегудин, Владимир Сергеевич Медведь, пожалуйста, выйдите сюда для вручения вам официальных благодарностей.

Зал раздался аплодисментами. Раньше, если они требовались, то звучали лениво и как-то протокольно. Теперь же мы слышали, что все собравшиеся отлакировали искренне. Константин Викторович даже как будто удивился такому повороту событий. Он заозирался, принялся несмело вставать.

— Пойдемте, — поднялся я. — Ну чего вы? Трусите, что ли?

— Я? Трушу? — Тренер выпрямился. — Вова, да ты чего?

— Вот и я удивляюсь после всего, что мы с вами перенесли.

Мы оба направились между рядами зрителей, встали справа от столов председательствующих. Михаил Ефимович тоже встал. Пошел к нам, пожал обоим руки.

— Вот как получается, — улыбнулся он. — Мы столько лет работали работали и не видели, что пригрели на груди змею.

— Бывает, — хмыкнул Константин Викторович.

— Главное, что сейчас все разрешилось, — улыбнулся я.

— Главное, наградить вас, как полагается. За вклад, так сказать, в общее дело, — разулыбался председатель. Потом он обратился к секретарю заседания: — Мариночка, пожалуйста, принеси-ка награды нашим героям.

Глава 12

Молодая секретарь заседания, что вела протокол, торопливо поднялась и побежала к небольшому столику, стоявшему немного в отдалении. Девушка взяла грамоты, облаченные в рамочки, и зашагала к нам, передала их председателю.

— За правленные вами осмотрительность и храбрость в этом деле, — с улыбкой начал он, — я, от имени спортивного общества «Машиностроитель», вручаю вам эти благодарности.

Он протянул нам грамоты. Моя, объятая рамочкой и заключенная под стекло, несла на себе надпись: «Благодарность», а далее рукописно: Медведю Владимиру Сергеевичу за ценнейший вклад в дело спортивного общества «Машиностроитель».