Штормовая волна
Шрифт:
— Я тоже так думаю.
— А я?
Росс взглянул на нее.
— Вы?
— Да... Что вы обо мне думаете?
Росс задумался.
— Мне кажется, вам пора спать.
— Это можно расценить как оскорбление, капитан Полдарк.
— О нет!
— Или... как комплимент...
— О да, — улыбнулся он.
Гости рассаживались за столами разных размеров, мелькали хлеб и вино, ножи и вилки. Эддерли выбрал столик на четверых, и таким образом они оказались отдельно от остальных. Росс переносил нежеланное общество с чувством юмора и лишь время от времени восставал, заглатывая наживку. Например, когда Эддерли
— Думаю, «снисходительный пэр» сегодня здесь, — вставила Демельза, заметив, что Росс собирается ответить. — Я не видела его почти два года, Росс, и должна справиться о миссис Говер.
— А еще, — добавил Эддерли, — старика Рейнольдса прозвали в Палате «Обеденным гонгом», ведь стоит ему встать, чтобы произнести речь, как тут же выходят остальные сто сорок парламентариев. А как-то раз, два года назад, одна высокородная леди, сидящая на балконе для посетителей, застала длиннейшие дебаты, не смогла дотерпеть и оросила голову старого Джона Лутрелла, попав и на шляпу, и на сюртук.
— И хорошо хоть его не ослепила! — сказал Эддерли.
Мисс Пейдж приглушенно захихикала.
— Как ты изысканно вульгарен, Монк! Это так весело!
— Только не говорите, — обратился Эддерли к остальным, — что вы не оценили эту историю! Уолпол всегда поощряет вульгарные разговоры, потому как лишь они могут развеселить всех.
— Вовсе не поэтому, — ответил Росс. — А потому что все мы вульгарны.
На мгновение все умолкли.
— В каком смысле?
— В самом обыкновенном. Вы же не будете утверждать, что в каждом человеке есть нечто настолько уникальное, что ставит его выше других! Ни в привычках, ни в традициях, ни в семье. Все мы разделяем одни желания и обладаем одинаковыми функциями: молодые и старые, лорды и нищие. Лишь извращенец не станет смеяться и плакать над одним и тем же. Это просто здравый смысл. Вульгарный здравый смысл.
Ужин, проходящий в неловкой атмосфере, подошел к концу. Дамы встали, за ними последовали кавалеры, а когда они вернулись в зал, начались танцы и следующий час прошел весьма приятно. Монк один раз станцевал с Демельзой, но больше не смог, потому что сначала ее увел Дуайт, потом Росс, а затем вмешались и другие мужчины. Она плохо знала модные па, но оказалось достаточно и того, что она выучила.
Лишь в час ночи Монк подошел к ней, заметив, что она одна.
— Когда мы снова встретимся, миссис Полдарк?
— Мы уже снова встретились, капитан Эддерли.
— Это ваш первый визит в Лондон?
— Вы сами знаете, что да.
— Что ж, если позволите так сказать, мэм, вы обладаете огромным нераскрытым потенциалом. Милая, да вы почти еще не жили, уж поверьте!
— Я прекрасно пожила, благодарю вас, капитан Эддерли.
— Вы не испробовали самых изысканных удовольствий.
— Я всегда считала, что они для людей, уставших от удовольствий простых.
— Я буду вас ждать. Когда уходит ваш муж?
— Вместе со мной.
— Тогда я подожду вас, пока он будет здесь.
— Вы очень любезны.
— Надеюсь, вы тоже будете любезны.
Взгляд Эддерли прошелся по линиям
персикового платья, по обнаженным рукам, плечам и низкому вырезу, бледно-оливковой косынке, прикрывающей грудь, и наконец, поднялся к лицу и глазам, откровенно выражая то, что Монк хотел бы с ней проделать. Демельза вспыхнула, что редко с ней происходило.Потом она почувствовала чью-то руку в своей затянутой в перчатку ладони. Это был Росс, он подошел сзади.
— Эддерли, вам следует вернуться к мисс Пейдж. Ей явно не хватает вашего внимания.
— Знаете что, Полдарк, — тихо произнес Монк, — есть только один человек, от которого я готов принять указания, и этот человек — я.
Демельза сжала ладонь Росса, чтобы тот промолчал.
— Росс, — сказала она, — капитан Эддерли был так любезен и сказал, что подождет нас. Хотя это было бы чудесно, я предложила вместо этого встретиться на пьесе в четверг. Вы же сказали, что мне следует пойти, капитан Эддерли.
Она почуяла, что мужчины колеблются. Поскольку Эддерли ничего подобного не говорил, то посчитал, что с ее стороны это небольшой обман мужа, а значит, она движется в нужном направлении. Росс и в самом деле говорил о том, что стоит сходить на пьесу, и отказ был бы расценен как вызов.
— Было бы чудесно, дорогая, — сказал Эддерли. — Я видел пьесу дважды, и она довольно уныла. Но дамы интересные.
На том и порешили.
Глава четвертая
К трем часам ночи гости начали разъезжаться. Кэролайн заметила, что произошло с Демельзой, и лично увела Монка Эддерли подальше от опасной зоны.
Позже она сказала Демельзе:
— Иногда мне кажется, что он слегка не в себе. Не потому, что он тобой увлекся! Просто временами он... совершенно неуправляем. Воспринимай это как шутку.
— Всё это замечательно, но...
— Я знаю. Но объясни Россу... Я предложу Дуайту тоже поехать туда в четверг. А тем временем присмотрю какую-нибудь девушку, чтобы подсунуть ее Монку.
***
Ожидая, когда подадут карету, Джордж сказал:
— Так, что, Монк, вам обломали крылья?
— Вовсе нет, дорогой. Рим строился не за один день. Сначала нужно... расчистить территорию.
— И вам это удалось? Не верю! Она добродетельна.
— А вы утверждали обратное.
— Что ж, чужая душа — потемки. Я сказал, что это возможно. Вероятно, позже вы узнаете это более точно.
— Разумеется. Могу и сейчас вам сказать. В течение месяца она перестанет быть добродетельной, если под добродетелью вы имеете в виду верность мужу. Я буду считать ее добродетельной, если она будет хранить верность мне, пока она меня интересует.
— Серьезное заявление. Так и тянет сделать ставку.
— Безусловно, дорогой мой. Ничто не доставит мне большего удовольствия. Сколько вы предлагаете?
Джордж облизал губы и огляделся — не слышит ли Элизабет.
— Сотню гиней к десяти. Я не готов на большую ставку. В конце концов, если вы выиграете, то получите всё удовольствие.
— Нет, — ответил Монк, посмотрев в холодные глаза приятеля. — Чую, что в случае моего выигрыша вы получите куда больше удовольствия.
***