Штурмуя Лапуту

Укс прислушался — доносился чуть слышный шелест тканей, явно продолжается изучение епископского гардероба. Что-то застряла она там…

Стояла перед зеркалом — большим, но дурного, мутного качества — пыталась подобрать слишком длинный подол рясы.

— Подсматривать, господин пилот, незачем. Я и так могу всё показать, — заверила чуть слышно.

Ну да, и показывала. Как обычно, без всякой заведомой очевидности, просто доводя положение бедра и закинутой руки до полного совершенства. Зеркало с некоторой туманностью отражало, и Укс подумал, что две воровки — это чересчур.

Подошел и помог снять просторную рясу. Швырнул шелковый ком в раскрытый шкаф.

— Ой! — шепотом сказала воровка.

Губы у нее были теплые, нежные. Удивило — казалось, твердые должны быть, упрямые.

Удивлялся Укс мимолетно, уже неся напарницу к кровати.

— Господин пилот, ты сдурел?! — прошипела в большей степени изумленно, чем возмущенно.

— Нет, — заверил Укс, вновь закрывая рот поцелуем.

Говорить в данный момент было не о чем и незачем. Ибо прямо таки разрывало господина пилота. Объяснить невозможно почему — сжимал совершенно обычную женщину — и ничего более привлекательного и желанного в объятиях в жизни не бывало. Да пошел он, этот Логос…

…Стремительно всё получилось. Внезапно. Но видимо, не совсем внезапно, поскольку партнеры были к этому готовы. Наверное, прямо с утра и готовы. А может, со вчера? Или с третьего дня?

Об этом Укс подумал позже, а до этого случился безумный миг. Ну не то что совсем мгновенный миг, относительно протяженный и ослепительный миг, болезненно приятный. Воровка лежала под спятившим напарником, часто и чуть слышно постанывала. Ничего на ней не было, кроме импровизированной подвязки на бедре, с надежно закрепленным «Вольтером-Вальтером». Вот пистолет не выпал, а все остальное выпало — и здравый смысл, и всякие непонятные игры. Осталось судорожное и внезапное, как вспышка выстрела, плотское счастье. В последний момент воровка вывернулась — с неожиданной ловкостью и решительностью. Укс успел осознать, что губы у нее действительно тугие, алчные и сильные, прямо насос раскаленный, а не губы — и взорвался. Старинная и труднопереводимая на здешние сюжеты песня описывала подобные взрывы предельно точно: «как триста тонн тротила».

Одновременно сели на кровати. Когда воровка успела утереть губы, Укс не понял. Покосилась:

— Профессор говорила, что ты псих. Я не верила.

— Нечего было меня искушать, — с трудом проговорил Укс и оправил рясу.

— Даже не думала…

— Прекрати. Я не железный, прекрасно чувствую.

— Ну да. Теперь уже не железный.

— Не терплю пошлых намеков, — Укс схватил напарницу за подбородок, коротко, но жадно поцеловал.

— Да поняла, не терпишь, — заверила воровка. — Маньяк.

Укс попытался уловить и запомнить ее промелькнувшее настоящее лицо, цвет глаз. Но не особо преуспел. Спросил:

— Плохо, что я маньяк?

— Мне нужно подумать. Но вряд ли я успею. Сейчас придут, и… — напарница обозрела кровать. — Хотя мы готовы, да?

Дротик лежал рядом, огромный пистолет ближе к подушкам, любимый пистолик ждал на своем горячем набедренном месте.

— Рясу надень и запасную подбери, вот тогда окончательно будем готовы.

— Ах да. Там рясы хорошие, материал отличный, хотя и неброский. Но размер не мой. Может, не надо…

— Надо. Прекрати оглядываться. Мы работаем, живем. И до самой смерти ничего не случится.

— Слова хорошие. Но смерть сейчас будет вообще не к месту. У меня дела недоделаны, — пояснила воровка, идя за рясой.

Да что за попка такая, что на нее смотришь и смотришь?!

— И у нас тоже дел полным-полно, — проворчал Укс, пытаясь отвести взгляд. — Так что про смерть потом поговорим.

— Как скажешь, хозяин, — покладисто сказала напарница, весьма успешно имитируя интонацию Профессора.

Укс ухмыльнулся. Карма такая — все вокруг ироничные, многоликие и нескучные.

Слетели с места одновременно — в двери покоев кто-то вошел…

Прижавшись спинами к стене, слушали, как в гостиной шуршат и постукивают, иногда бубня что-то себе под нос тихое, но ворчливое. Потом шаги удалились в сторону ванной комнаты, зашуршало там. Выглянувший Укс успел увидеть спину немолодого брата-монаха. Показал напарнице — «прислужник», воровка разумно качнула кинжалом — «без слуг не бывает».

Неспешный монах закончил в умывальной, прошаркал к двери. Злоумышленники вышли в комнату: на столе был сервирован ужин, невзирая на вполне очевидный, хотя и дождливый день за окном, уже горели свечи.

— Скромно, — прошептал Укс, глядя на блюдо с ветчиной и веточками зелени. — На двоих точно скромно.

— Это не ужин. Тот после первого вечернего колокола будет. Это так, перекус под деловую беседу, — пояснила напарница, лучше знающая местные обычаи.

— Ванную тоже к деловой беседе готовили? — засомневался Укс.

Напарники заглянули в ванную, воровка приложила ладонь к бронзовой бадье над узкой корытной лоханью:

— Теплое водоснабжение. Но не постоянное.

— Все равно прогресс и возмутительная роскошь. Значит, сейчас заявится, — Укс посмотрел на напарницу.

Опять губы у нее вздрагивают. Боится и мерзнет, все же не привыкла по чужим дворцам лазить. И согреться не успела.

Взял за затененные капюшоном щеки, поцеловал:

— Все нормально будет. Не в первый раз. Ты здесь постой, без нужды не вмешивайся. Если явятся двое-трое-четверо, я вполне справлюсь.

— Как скажешь, хозяин, — пролепетала с той же интонацией, улыбнулась не очень-то естественно.

Укс вышел, оглядел комнаты. Все нормально, покрывала на кровати разве что измяты, но от дверей этот возмутительный непорядок все равно не виден. Нормальная рабочая обстановка.

Он занял место недалеко от входной двери, за выступом стены. За окном потемнело и вновь вовсю лило. Хорошо это или не очень, сказать трудно. А воровка у нас хорошая девчонка, вот это точно.… Жаль будет, если…

Укс подумал, что жалеть глупо. Жизнь, она такая как есть. Тут Логоса и богов ругать глупо — такую жизнь еще задолго до них придумали.

За дверью послышался неясный шум — хорошие двери, звуки отражают надежно. Это кстати. Да и вообще всё кстати, а то думать и изнывать сил уж нет.

Глава девятая Дела духовные

Вошли. Двое, один сразу обернулся, задвинул засов…

…Укс вжался в стену, растаял в тени…

Молчания не нарушилось — монах повыше ростом еще раз проверил засов, молча ухватил за задницу спутника, властно пощупал сквозь рясу, подтолкнул в сторону умывальни. Ничего удивительного — усредненная линия сего жанра, религиозные садисты, они такие, предсказуемые. Но сейчас внесем разнообразие, вернем в традиционность…