Штурмуя Лапуту

Это было восхитительно и странно. Укс подумал, что еще никогда не вел мелодию столь полноценно, но связно думать было сложно. Остатки разума переполнили невыносимые впечатления, он играл и смотрел на лицо — обращенное к кружащемуся потолку — истинное лицо особы, способной украсть очень многое, но так редко дотягивающейся до подобных драгоценных ощущений.

Пора, больше она не выдержит. Собственно и он сам тоже.

Воровка его разума заколотила локотками о перину, вновь притиснула к лицу подушку-кляп. Легкие пятки с внезапной силой прижали, пришпорили спину Укса, он угадал эхо далекого крика — любовница вопила где-то в ином мире, в неведомом, но, несомненно, прекрасном.

Да и здесь всё было великолепно. Укса и самого практически разрывало.

Воровка отшвырнула подушку — та отлетела, оставляя шлейф белого пуха, полезшего из разодранной зубами наволочки. Вцепилось ногтями в мужские плечи — чуткий напарник уже был сверху…

Содрогнулись, мгновенно оказавшись едиными…

…О, боги! Каждое совместное движение — раскаленное, ненасытно-тесное до жгучей болезненности — обжигало безумным восторгом. Укс понял что заорет, не выдержит, как мальчишка. Тишины уже не было, кровь тысячью гномских барабанов колотилась в ушах.

— Не…на…до. Тут… закон полнолуния…нет, — прерывисто выдыхала воровка, неистово идя навстречу и не делая попыток отстраниться.

Нет, она права.

Укс немыслимым усилием — вот словно разрываясь пополам — отстранил легкое, жадно выгибающееся тело. Воровка явно была готова протестующее заскулить, но смолчала, взяла себя в руки. Собственно, не только себя. Скользнула за спину любовника, но не оставила брошенным и безутешным центр мужского страдания. О, Логос!, какая массажистка!

До подушки Укс дотянуться уже не успевал, пришлось рушиться в постель мордой и впиваться зубами в перину…

Вроде бы вслух не завопил. Содрогания и барабаны сердцебиения уходили. Вернулась тишина спальни, далеко под окнами отчетливо прохлюпал по лужам отряд марширующей на смену монашеской стражи. Но стоящий на четвереньках Укс был не в силах шевельнуться. Понял, что напарница смеется. Опять же беззвучно. С трудом сменил позу.

— Я насчет постели, — шепотом пояснила воровка.

— Да, мы ее крепко поимели, — признал Укс, одергивая рясу.

Что там «поимели», тут очевидное и чудовищное осквернение: покрывало подрано, из распоротых подушек сам собой лезет пух, об иных следах и говорить нечего. Почему-то от вида этого безобразия возбуждение начало возвращаться.

— Послушай дальнейший план, — поспешно сказал Укс.

— Я вся во внимании, — заверила напарница, кончиками пальцев, но довольно ощутимо лупя себя по щекам.

Укс пояснил порядок действий.

— Так не получится. Вы, господин пилот, там не пройдете, — после очень краткого обдумывания сказала протрезвевшая воровка.

— Тебе в твоих действиях что-то непонятно?

— Всё понятно. Начинаем работать по колоколу, — признала она.

И даже «но» не сказала. Замечательная девушка. Видимо, лучшая. Да, тут и Логос только безнадежно рукой махнет — определенно, лучшей напарницы-любовницы не найти. Другое дело, что идеальных людей просто не существует.

Смотрела умоляюще. Даже в полутьме видно, как слезы на глазах блестят. Карие они у нее. Не слезы, а глаза, разумеется.

— Я вполне пройду. Опыт есть, — счел уместным пояснить Укс. — Встретимся у аппарата. Донесешь мой дротик. Без него трудновато будет улететь, он и за распорку работает.

Хотела что-то сказать, рот приоткрылся. Наверное, насчет дротика.

Укс поцеловал приоткрытый рот, отсекая ненужные вопросы. Даже лучшие девушки иной раз норовят все испортить.

Пошли к двери — спальные окна были закрыты, возиться со здешними ставнями неразумно. Укс немедля двинул сапогом в живот лежащему пленнику — тот уже пришел в себя, чуть ранее пару раз шуршал, осторожно пытаясь освободиться. Сейчас не издал ни звука, притворяясь бессознательным. Выдержанный у нас епископ, но вряд ли это ему сильно поможет. Но напарницу видеть не должен, законы проведения диверсий никто не отменял.

Выбрались на галерею. Укс приготовил снасть-«удочку». Прощально целоваться не стали, воровка лишь мимолетно коснулась ладошкой щеки мимолетного любовника. Слегка мелодраматично, как в кино, но приятно.

Исчезла за парапетом, Укс почувствовал, как «удочка» полегчала-освободилась, поднял, прицепил мешок с добычей. Через мгновение багаж сняли, утянули вниз и древко.

Снаружи по-прежнему шел дождь, было тихо. Не заметили. Что ж, это хорошо. Плохо, что мешок тяжеловат, неудобно будет бывшей напарнице. Хотя лишнего не брали, только самое нужное. Все равно тяжело, женский позвоночник, он…

Хороший у нее позвоночник, гибкий и крепкий, только что проверяли. И вообще она близка к совершенству, да, пора признать очевидное. Но не обольщаться.

На губах еще оставался вкус поцелуя — того, спального — горячего как… нет, Логос сегодня отдыхает.

Укс прошелся по галерее, освободил попавшего в силок голубя. Тот отлетел, хлопая крыльями, сел на соседнее окно и начал приноравливаться лапой к другому силку. Мокрая, взъерошенная, тупая птица. Вот как весь этот мир. Могли бы в другом сюжете встретиться, есть же миры посимпатичнее. Хотя в другом и встретились, уже забылось почему-то Герцогство.

Укс покрутил головой, удивляясь собственной сегодняшней безмозглости, и полез обратно в епископское окно.

Пленник успел отползти почти к дверям.

— А поговорить? — пробурчал Укс, хватая епископа за связанные ноги.

Волочить пленника по качественному паркету одно удовольствие — в этом отношении дворцы и апартаменты всегда предпочтительнее лесной почвы или гор. Собственно, и постель нынче подвернулась лучшая в этой сюжетной линии. Опыт есть опыт, умеем выбирать.

Укс сел на стул, оставив пленника лежать на полу. Наверняка епископ в пытках и допросах намного лучше разбирался, но привык выступать в ином качестве, а ведь смена ролей иной раз отлично воздействует.

— Вопросов у меня немного, могу и без них обойтись, — предупредил гость, срезая тряпку, закрывающую пасть хозяину. — Если начинаешь орать, просто нож между зубов вобью. Это понятно?

Епископ был, естественно, не очень-то глуп — смотрел на убедительный, видавший виды клинок чужестранной формы, лихорадочно искал убедительные слова.

Да так это все было… второстепенно. Просто имело смысл скоротать время до колокола с относительной пользой. Ну, в общем, поговорили…

Укс вытер клинок о скатерть. Умер епископ легко, поскольку проявил похвальную догадливость, разговорчивость, да и лгал в меру. Омерзительный человек, но неглупый, да. И обувь неплохая.

Ухватив за босые пятки, Укс отволок хозяина в спальню, отбуксировал туда же тело молодого монаха, разложил живописнее, разбросал оружие. Понятно, рана от наконечника тичона характерна, позже разберутся «что и как» было, тут мясники опытные. Родят какую-нибудь легенду большой назидательности. Но это позже, а пока импровизация свою роль отыграет, запутает.