Шут

– Э-эх!
– выдохнул Руальд, в очередной раз обрушив меч на невидимого врага. И замер вдруг, стиснув точеную рукоять... а потом швырнул меч об пол, так, что дорогая сталь жалобно зазвенела.
– Не могу!
– воскликнул он, совсем как Пат обхватывая голову руками.
– Нет! Нет... это слишком унизительно... Я же король... я король... Светлые боги, лучше бы они убили меня... Как я смогу жить с этим стыдом...

Он сел, точно подкошенный, застонал раненым зверем.

Да... Элея понимала - такое наказание для честолюбивого Руальда, и впрямь, хуже смерти. Она закусила губу. Но как можно было эту смерть допустить? Как?

Когда она осторожно сделала шаг в его сторону, король яростно выбросил вперед ладонь, останавливая ее. Другая его рука, заслоняла лицо.

– Нет! Не нужно... Не нужно слов... не нужно ничего... Пожалуйста, оставьте меня. Я должен побыть один...

Патрик встал первым. Элее показалось, он выйдет, не сказав ни слова, но у самого порога шут обернулся и тихо промолвил:

– Ваша смерть стала бы началом правления Тодрика...
– он обернулся к Элее и вздохнул, не глядя ей в глаза.
– Идемте, Ваше Величество. Да меч прихватите, а то как бы ваш родитель, упаси боги, не разгневался из-за этой железяки.

Идя за шутом по коридору подземелья, Элея с тоской подумала, что никогда еще не видела его таким потухшим и обреченным.

10

Утро выдалось солнечное и такое ясное - даже не верилось, будто в этот день может случиться что-то плохое. Элея надела простое платье и сама заплела косу. Ей было почти все равно, что подумают о ней люди. Королева не хотела изображать торжествующую справедливость и желала лишь одного - чтобы это чудовищное представление поскорее закончилось. Ночью она почти не спала, а уснув, видела только кошмары.

Когда Элея вышла на главный дворцовый балкон, что возвышался над городской площадью, отец уже сидел в своем высоком резном кресле. Справа от него, как обычно, заняли свои места члены совета. Патрика она не увидела.

И вновь зазвучали патетичные слова о долге, чести и прочих благодетелях, которые оказались чужды королю Закатного Края. Элея не слушала их и даже не смотрела на распорядителя, ее взгляд был прикован к Руальду.

Король стоял на эшафоте, высоко держа свою снежную голову, и в лице его при всем желании трудно было увидеть страх или отчаяние. О да, это был Его Величество Руальд Третий во всей своей красе. Настоящий король.

Но когда лекарь подошел, чтобы заранее наложить жгут на плечо ее супруга, случилось непредвиденное - прямо на плаху, всклокоченный и дикий, выскочил Патрик...

– Остановите это!
– закричал он, бросаясь к Руальду. Едва не падая на него спиной, шут заслонил короля распростертыми руками.
– Вы не имеете права! Вы все ослепли и растеряли свою хваленую честность! Вы готовы расправиться с человеком, чья вина лишь в том, что он не уберег свой разум от помрачения!
– со своего места Элея отчетливо видела, как сотрясает шута крупная дрожь, какие совершенно безумные у него глаза.
– Вы! Добрые, справедливые, берете на себя право судить того, кто в своем недуге давно уже вверен лишь богам! И если так, если вы судите невиновного, так какая вам разница кого?! Я - заберу участь моего короля! И вы не посмеете отказать мне в этом праве! Все, что вы решили сделать с ним - делайте со мной, ибо я так же виновен, как и он, я такой же безумец!
– рывком шут закатал рукав своего дублета и рухнул на колени перед старой деревянной колодой в черных потеках высохшей крови. Элея с ужасом увидела, как он вытянул свою тонкую руку, вцепился пальцами в обгрызенный топором край чурбана.

'Нет! Это слишком! Они не могут наказать его!'

Она метнулась взглядом к отцу - Давиан медленно тяжелел лицом, пока не стал похож на страшного разъяренного вепря. Но прежде, чем он успел сказать хоть слово, Руальд в ярости схватил Патрика за шиворот и попытался отодрать от колоды.

– Пат! Демонов рогатых тебе в глотку, клятый дурак! Пошел вон отсюда! Да ты за кого меня держишь! Думаешь, я пал так низко, что буду стоять и смотреть, как тебя безвинного тут разделают?
– ворот шутовой куртки затрещал, но сам Патрик намертво вцепился в чурбан. Лицо его было белее полотнища, глаза стиснуты так, что кажется вот-вот заплачет.
– Поди вон отсюда, не нужно мне вашего милосердия!
– Руальд уперся сапогом в колоду и дернул еще раз, отодрав-таки своего 'спасителя' от деревяхи. И тогда Патрик взвыл, будто и впрямь полоумный, вцепился в Руальдов камзол, как дитя в мамкину юбку:

– Не дам!
– закричал на всю площадь. Глядя на него Элея впервые за все время подумала, что Пат и впрямь немного блаженный, не от мира сего... У нормального человека не может быть такого взгляда...
– Где же это дозволено, в каком законе писано, чтобы за безумие - за безумие!
– казнили?

– Довольно, - рявкнул Давиан.
– Замолчи! Коли закон не может наказать обидчика, я сделаю это сам!
– он сорвал плащ и, выхватив меч из ножен, стремительно направился к широкой лестнице, ведущей вниз. Столпившийся на площади люд расступился перед королем, когда тот, тяжело печатая каждый шаг, вышел к плахе.
– Спустись сюда, Руальд, и в честном бою докажи свою невиновность! Подайте ему меч!

Элея прижала пальцы к губам - все обернулось еще ужасней, чем было! Как знать, кто теперь ляжет мертвым на холодные площадные камни?! Который из двух королей уже не покинет места битвы?..

Руальд хмуро вышел в круг, образованный гудящими от возбуждения зрителями. Хранители едва сдерживали их натиск. Он молча взял чужой меч, глянул на противника исподлобья.

– Я не могу отказать тебе в этом поединке, Давиан...
– глухо сказал Руальд, - Но знай, я не ищу доказательства своей правоты. И по-прежнему признаю свою вину, - он встал в защитную стойку, всем видом показывая, что не намерен нападать. Но королем Белых Островов, похоже, тоже овладело такое популярное в этот день безумие. Он уже не задумывался о том, как встречает его противник: замахнулся от плеча и обрушил на Руальда чудовищной силы удар. Тот успел прикрыться, однако в следующий миг Давиан вновь поднял клинок, на сей раз закричав:

– Что же ты отступаешь, Руальд! Бейся!
– и снова меч прочертил в воздухе свистящую дугу. Снова лязгнул металл о металл.

А в третий раз Руальд вдруг закрыл глаза и остался недвижим. Дружный возглас толпы спугнул стаю птиц на вершине невысокой башни и они, хлопая крыльями, устремились прочь, когда удар Давиана наконец нашел свою цель. И только Элея, давно забывшая, как дышать, отчетливо увидела, что в последний миг отец остановил свою руку и смертельный его выпад обернулся едва заметным прикосновением. Не таков был король Белых Островов, чтобы убивать беззащитного противника. Кровь брызнула на камни, но рана, нанесенная им, хоть и была ужасна, не несла в себе гибели. Она пришлась на пару ладоней выше локтя. Зажимая плечо рукой, Руальд медленно осел наземь, глухо застонал, а Давиан, злой как зимний медведь, не оглядываясь, устремился прочь.

Элея никогда не видела столько крови... Лекарь подбежал к ее мужу и принялся бинтовать то самое место, куда прежде хотел наложить жгут... Руальд что-то пытался сказать ему, но слишком ослабел от боли и лишь уронил голову на грудь. Еще миг - и сознание оставило короля.

Она не помнила, как добралась до своих покоев. Элея пришла в себя, только когда кто-то постучал в дверь. Ответом на короткое 'да' королевы, створка медленно отворилась, впуская шута...

– Чего тебе, Патрик?
– тихо спросила Элея. Она не ожидала увидеть его сейчас.

– Вы... так внезапно исчезли, - он робко крутил бубенчик на вороте, стоя у порога.
– Я беспокоился. Решил узнать, как вы...

– Я... в порядке, - с трудом промолвила королева.
– Заходи, чего же толчешься у двери... А что Руальд? Разве не с ним ты был?

– С ним... Его отнесли в башню, поближе к лекарям. Сейчас он все равно в беспамятстве...

– Да... конечно, - Элея уже почти пришла в себя и заметила, что шут все еще бледен, просто-таки до синевы. И глаза у него запавшие, точно он всю ночь не спал. Похоже, так оно и было - не спал. Набирался храбрости, чтобы предложить себя вместо короля... Она отчетливо видела, чего это стоило господину Патрику: взгляд его уже не пугал своей дикостью, но выглядел шут ужасно.