Шут

А там - Гиро с армией. Он уже готов ринуться в атаку, знать бы только куда... Тодрик, подлый змей... Нет, не в Валийский монастырь он вез брата! Это было бы слишком просто, о сговоре принца с монахами этого храма знает каждая кухарка. И одна из сотен командующего уже ждет там.

Нужно только не дать рыцарям догнать их.

Откуда он знал все это?

Просто знал.

– Как ты там, Пат?! Живой?
– донесся голос короля.

– Живей не бывает!
– Шут не солгал. Ему действительно было так хорошо, что хотелось кричать от радости. Жизнь кипела в нем, била фонтаном, как в те краткие мгновения на северной башне, когда ему казалось, что он видит и ощущает весь мир. Только теперь это волшебное ощущение не кончалось, а лишь усиливалось. И лошади мчали все быстрее, и даже ветер, дико растрепавший Шутовы волосы, казалось, подгонял карету, упруго толкая ее задний борт.

И в какой-то миг, не желая этого специально, Шут отчетливо увидел их тем, другим зрением - почти сотня рыцарей и вполовину меньше воинов королевской гвардии отчаянно гнали лошадей, уже не скрываясь, размахивали оружием. Ярость наполняла сердца всех этих людей, и только скачка мешала им остановиться и разделаться друг с другом.

'Вы все присягали королю на верность, - думал Шут, - как же так вышло, что только часть из вас осталась верна своей клятве? Каким бы он ни был, он ваш король. И он не чинил зла никому из вас'...

Сила рвалась наружу, ее почему-то стало так много, что Шут даже испугался. Ему показалось, она может поглотить его всего, унести... Он понял теперь, о чем Дала когда-то предостерегала своего маленького приемыша, понял, о чем говорила Ваэлья. И тогда Шут просто собрал всю эту силу в один сверкающий шар, видимый лишь ему одному, и бросил в тех людей, от которых так отвратительно пахло предательством. Он увидел, как разом споткнулись их кони, как попадали из седел, точно оловянные солдатики все эти здоровенные рыцари...

А потом все кончилось.

Странное озарение погасло, рассеявшись вместе с той энергией, что была вложена в сверкающий шар. Сила, переполнявшая его, ушла, будто и не было ее никогда...

Его вышвырнуло в обычный мир.

Испуганно хватив воздух, точно брошенная на берег рыба, Шут распахнул глаза и со стоном рухнул на сиденье кучера.

Почти тут же, остановилась карета - это замертво пали лошади. Шут с изумлением понял, что животные не просто загнаны, они истощены, как будто эта скачка продолжалась вечность. Да и сам-то он был едва живой - с трудом спустился с козел и, спотыкаясь, подошел к двери кареты. Та распахнулась раньше, чем он успел прикоснуться к позолоченной ручке в виде конской головы.

– Пат! Боги, что с тобой?! Ты ранен? Пат? Ты слышишь меня?

Он слышал. Но будто сквозь одеяло.

Внезапно пошел снег. Шут почувствовал невесомое прикосновение холодных хлопьев к лицу, увидел, как мгновенно они запорошили весь мир, как усыпали темный камзол Руальда, запутались в его волосах - белые на белом. Шут вспомнил вдруг их первую встречу, и в этот миг заснеженный король вновь показался ему похожим на небесного посланника.

– Дени... Дени сейчас догонит нас...
– с трудом выдохнул Шут, медленно оседая на землю. Сила не просто ушла из его тела, вместе с ней его покинули и силы обычные. Король стремительно шагнул ему навстречу, едва успев подхватить и прижать к груди здоровой рукой.
– Все хорошо. Теперь все будет хорошо...

Объятие Руальда было таким крепким... Таким родным... Но лицо друга будто подернуло туманом, оно расплывалось, теряя привычные контуры, пока не обрело иные, смутно знакомые черты... Шут узнал Безымянного короля, чья статуя венчала заброшенную усыпальницу в Забытом саду. Он вспомнил вдруг, что когда-то, очень давно, годы и годы назад, он обещал королю навестить его в этом печальном пристанище... Как он мог забыть? Ведь тогда Шут поклялся своим сыном, и своей честью, что вернется. Он протянул руки, желая обнять вновь обретенного друга, но глаза короля наполнились печалью и Шут в отчаянии понял, что слишком поздно... Непреодолимая стена времени ширилась, отделяя их друг от друга, и вскоре уже не осталось ничего. Ничего, кроме смутного чувства потери.

И обволакивающей тишины, в которой таяли все звуки, даже медленные удары его сердца.

5

Разбудили Шута скандальные крики под окном. Он сонно потер глаза, машинально сел, свесив ноги с кровати, отдернул балдахин. И только тогда понял, что находится в своей комнате. В Солнечном Чертоге.

'Леди Арита, - определил он, медленно выплывая из объятий сна.
– Гневаться изволят...
– постепенно сознание прояснилось.
– Но я-то, право, как тут оказался?! И где же Руальд? Дени? Неужели все обошлось?!'

Он отбросил одеяло и вскочил с кровати, вертя головой в поисках одежды. Однако, делать что-либо под аккомпанемент Аритиных воплей было просто невозможно. Шут сморщился как от головной боли и, распахнув почти оттаявшее окно, выглянул в сад.

Леди Арита стояла под самым его подоконником и визгливо орала на какого-то долговязого парня. В ее речи так и мелькали слова вроде 'подлец', 'обманщик' и 'как он мог!'. Шут подумал немного, а потом высунулся наружу и звонко крикнул:

– Ах, прекрасная леди, как я вам благодарен! Еще никто не пел мне серенады под окном! Это так мило с вашей стороны!
– он подхватил лежащую рядом салфетку и, сделав вид, что громко высморкался, бросил ее вниз.
– Вы покорили меня, сегодня на балу я буду весь ваш!
– Шут широко ухмыльнулся и послал Арите воздушный поцелуй, точь-в-точь как это делала она сама.

Ответной реплики он ждать не стал - из открытого окно ощутимо несло холодом, и Шут поспешил его захлопнуть.

'Пусть теперь лопнет от возмущения, - думал он, закрывая створки на замок и подхватывая свежевыстиранный костюм, который обнаружился, как обычно, на спинке кресла. Кто-то даже успел пришить к рукавам недостающие бубенцы, взамен тех, что оторвались во время путешествия. Рубашка и вовсе была новая. Она чудно пахла полевыми цветами... Когда Шут развернул ее, сухие лепестки упали на пол. Он приложил белоснежную ткань к лицу и вдохнул запах лета... Благодарность наполнила его сердце.

На столике у изголовья кровати Шута ждали вино, сыр и свежий теплый хлеб, завернутый в тряпицу, чтоб не остыл. Еда была очень кстати - спешно обуваясь, он отправил в рот большой ломоть душистого каравая.

Леди Арита... Когда-то она, еще не обремененная замужеством, тоже пыталась подобраться к Руальдову любимчику поближе... однако же, как и многие другие обитательницы Чертога, получила вежливый отвод.

Сказать по правде, Шут опасался женщин. Хоть они и относились к нему с симпатией, в отличие от мужчин. Сложно сказать отчего, но Шуту в дамах виделась смутная угроза его благополучию. Она уходила корнями в поверье балаганщиков, которые частенько говорили, что любовь есть гибель для артиста. До тех пор, пока она пылает, все прекрасно, но стоит только чувствам стать безответными, и они лишат влюбленного уверенности в себе. А что может быть хуже для силача, жонглера или акробата?.. Виртуоз, посмеиваясь, говорил, что жениться артист может только на женщине из 'своих'.