Схватка с дьяволом

По мере того как Tea говорила, тон ее становился все безразличнее. Она неотрывно смотрела вперед.

— Они обсудят все со своими коллегами, — медленно повторил Адзель на их тайном языке. — Ее фраза позволяет предположить, что исключительная власть принимать решения у шеннов принадлежит малой группе. Хотя отсюда не следует, что у них олигархия. Олигархия предпочла бы иметь дело с живым экипажем, тем более в нашем деле. Каким бы эффективным ни был робот, он остается машиной — в сущности, дополнением к живому мозгу. Если бы роботы были эквивалентны биологическому организму, не было бы смысла их строить.

— Да, я знаю эту концепцию, — сказал Ван Рийн. — Природа уже обеспечила нас средствами делать новые биологические организмы намного дешевле и с большим удовольствием, чем производить роботов. И все-таки, как быть с компьютерами, которые превосходят во всех отношениях любое рожденное от плоти существо? Конечно, это гипотеза, а я скептически отношусь к любой гипотезе, но, предположим, такой робот существует — он будет править, а не служить. Шенны же явно не порабощены. Следовательно, они имеют только роботов, пусть в чем-то превосходящих наших, но все-таки роботов, с обычными, присущими им ограничениями. Они широко используют их для того, чтобы компенсировать эти ограничения. Но почему?

— Небольшое население? Это может объяснить и то, что решения принимает ограниченное число лиц.

— Возможно. Хотя не могу сразу понять, как немногочисленное общество могло построить, даже сконструировать, огромный завод, которым Дахана, очевидно, обладает?

Они говорили в основном для того, чтобы снять напряжение. Когда корабельный компьютер сказал: «Получен сигнал», они оба вздрогнули. Tea тоже едва подавила крик.

— Включи их, кто бы они ни были, — приказал Ван Рийн и вытер рукавом пот с лица.

Видеоэкран замерцал, и на нем вдруг появился странный образ. Инопланетянин наполовину был похож на человека, но у него были сильно вздутые мускулы, большая бычья голова, радужная грива и громоподобный голос. Он был само воплощение власти. Даже Адзель отступил назад и присвистнул.

— Моух! — воскликнула Tea. Она упала на колени с простертыми к шенне руками. Слезы катились по ее лицу.

Жизнь — плохо устроенная штука, порой неприятности и триумфы наваливаются в таких количествах, что почти невозможно с ними бороться, а между ними лежат бесплодное полосы скуки. Ван Рийн часто упрекал за это Святого Дисмаса, но никогда не получал удовлетворительного ответа. В данном случае повторялось то же самое.

После того как Tea сказала, что ее повелитель Моух приказал ей прибыть на его корабль, она отбыла в присланной за ней шлюпке. С тех пор вот уже в течение сорока семи часов и двадцати девяти минут ничего не происходило. Шенны не посылали больше никаких сообщений и не обращали внимания на адресованные им вызовы. Ван Рийн стонал, ругался, выл, бегал по коридорам, ел шесть раз в день, играл в карты, перегружал очистители воздуха дымом, а мусоросборник пеплом и окурками, слушал любимые симфонии Моцарта.

В конце концов он истощил терпение Адзеля, и тот, набрав еды и хороших книг, заперся в своей комнате и не появлялся до тех пор, пока его компаньон не завопил под дверью, что эта проклятая женщина-сосулька с раскисшими мозгами готова переводить и что, стало быть, сейчас он, Николас Ван Рийн, наконец-то будет вознагражден за свое бесконечное терпение.

Тем не менее как раз тогда, когда Адзель примчался на командирский мостик, торговец выказывал изображению Tea на экране изысканную вежливость.

— Мы удивлялись, почему вы так надолго покинули нас, и это после столь длительного совместного путешествия…

Сидя перед передатчиком боевого флагмана, Tea значительно изменилась. На ней была свободная белая накидка с капюшоном, в глазах — темные контактные линзы для защиты от резкого освещения. Она выглядела удовлетворенной и энергичной.

Ответ ее был сух:

— Мои повелители шенны детально расспрашивали меня, готовясь к нашей беседе. Никто из «Оракула» еще не прибыл сюда.

Под экраном своего передатчика Ван Рийн держал пишущую машинку. Как быстрые волосатые сосиски, бегали его пальцы по бесшумной клавиатуре. Адзель читал на разворачивающейся ленте: «Как это глупо! Они даже не позаботились выяснить, не случилось ли с ней чего-нибудь скверного после общения с нами! Еще одно доказательство того, что шенны сперва делают, а потом думают».

Tea продолжала.

— Кроме того, прежде чем я могла говорить разумно, я должна была получить хаадеру. Я была так долго вдали от моего повелителя Моуха. Вы не поймете хаадеру.

Она чуть покраснела, но голос ее был ровный, как у машины.

— Считайте это церемонией признания моей лояльности к хозяину. Она требует времени. Между тем разведывательные корабли подтвердили, что никто не сопровождал нас на расстоянии. Вы поступили честно.

Ван Рийн написал: «Не Юпитер — Минотавр, грубая сила и мужское начало».

— Я не понимаю их отношений, — прошептал ему на ухо Адзель.

— То, чем этот зверь шенна является для нее. Она для него только что-то вроде раба. Я знал многих женщин, похожих на нее. Старые девы, фанатически преданные своему мужчине-боссу. Неудивительно, что в банде «Оракула» было четыре женщины и двое мужчин. Мужчины редко думают таким образом, если только они вначале не обработаны и не сломлены. Сомневаюсь, чтобы эти люди имели какие-либо сексуальные связи. Женитьба Латимера произошла лишь для того, чтобы пред отвратить сплетни. Их сексуальность была направлена в каналы служения шеннам. Конечно, сами они этого не понимают.

— Мои повелители сейчас выслушают вас, — продолжала тем временем Tea Белданиель.

И тут на мгновение в ней прорвалось что-то человеческое. Она наклонилась вперед и сказала тихо и требовательно:

— Николас, будьте осторожны. Я буду переводить то, что вы имеете в виду, а не то, что вы говорите, но будьте осторожны и с тем, что имеете в виду. Я не буду лгать им, но помните, они раздражаются гораздо быстрее, чем вы можете предположить. Я…

Она помолчала секунду.

— Я хочу, чтобы вы вернулись домой невредимыми. Вы — единственный человек, который когда бы то ни было был добр ко мне.

«Ба! — написал он. — Я играл Минотавра сам, когда увидел, что она хочет чего-то вроде этого. Она отвечала, не сознавая, что двигало ею. Какую же гадость они с ней сделали».

Tea подвинулась, изображение на экране расширилось, открывая большой конференц-зал, где сидели на подушках четыре шенна. Ван Рийн, увидев украшения в комнате, моргнул и вполголоса чертыхнулся.