Схватка с судьбой

Первые узоры поползли от груди, осторожно опутывая медицинскую печать. Они поднялись вверх по горлу, зловещими серо-чёрными разводами разошлись по лицу и ушам и запутались в волосах. Пока господин Шидай осторожно расписывал самое важное – голову, – Майяри старательно оплетала линиями символов руки мужа.

– Это ужас, – искренне выдохнул Риш.

– Она же потом должна под кожу уйти и невидимой стать, – напомнил Казар.

– Но ведь иногда она будет проявляться.

– Почему иногда? – не понял хаггарес. – С образом жизни харена очень часто.

Харена перевернули, оплели сетью медицинскую печать на спине, довели узоры до поясницы и опять перевернули, чтобы разрисовать живот и добраться до ног – самой сложной части тела после кистей. Здесь не было других печатей, но приходилось до волоса рассчитывать положение символов, чтобы все цепочки сошлись, и не осталось незамкнутых линий. Где-то знаки приходилось так мельчить, что даже для глаза оборотня они сливались в череду точек.

Когда работа наконец была закончена, солнце уже наполовину выглянуло из-за линии горизонта, растекаясь по небу жёлто-розовым утренним светом.

– Ох, – Майяри попыталась выпрямиться и схватилась за онемевшую спину.

– Это ты ещё молодая, – почти с завистью отозвался лекарь, даже не пытавшийся разогнуться. – Давай вливай.

Одуревшая от сложной и напряжённой работы девушка пару раз хорошенько хлопнула себя по лицу и только после этого влила в свеженабитую печать немного своих сил, совсем чуть-чуть. Чтобы оживить её, превратить из просто рисунка в действительно печать. Символы разом почернели до жирного оттенка сажи, слились в единую линию, путаной сетью расползающейся по телу харена, затем посерели, словно выгорев до пепла, и медленно истаяли-ушли в кожу.

Ранхаш поморщился.

– Действует, – прошептал Шидай, сообразив, что заклятие сна только что отменилось.

В зале воцарилась тишина. Казалось, всё боялись спугнуть ставший хрупким сон харена.

Майяри обессиленно, будто из неё все кости вынули, опустилась на пол, а потом и вовсе свернулась клубочком, уткнувшись лицом в колени.

– Сейчас он проснётся и нам придётся несладко, – предрёк Шидай, сползая по стене и прикрывая глаза.

– Вам с госпожой, – поправил Казар.

– А ты меня защищаешь, – напомнила Майяри, и хаггарес озадачился.

Риш плюхнулся на диван, неожиданно почувствовав сильную усталость. В последнее время он мало спал. Дел было много, внимание хайнеса требовалось везде, а собственная недоверчивость заставляла его контролировать всё, что только можно. Преданных подчинённых и помощников остро не хватало, но после Иргада-Дешия Узээриш не был готов легко довериться прежним вассалам. Он откинул голову назад, чувствуя, как медленно, но неотвратимо закрываются глаза.

Казар тоже ощутил усталость и присел рядом с госпожой, свернув ноги кренделем и сложив руки на груди. Через пару минут он уже дремал, свесив голову вниз.

Пошевелилась Майяри только четверть часа спустя. Приподняла голову, украдкой осмотрелась и уже свободнее пошевелилась и села, стараясь не зацепить и не смазать юбкой немного кособокую печать, которую украдкой нарисовала, притворяясь смертельно уставшей.

В отличие от прошлого раза, когда она пыталась нарисовать эту же печать в бредовом состоянии, а потом пошла гулять по дворцу, сейчас Майяри ничего не напутала и рисовать странные рожи не стала.

Действие сонной печати ощущала даже она. Хотя, возможно, это просто усталость.

Девушка несколько минут просто сидела и, не отрываясь, смотрела на спящего Ранхаша. Он был единственным во всём дворце, чей сон можно было потревожить. Единственным, на кого больше не действовали её силы и магия.

Отпустить Ранхаша в горы одного Майяри не могла. Она знала, на что способны сумеречники. Они сделают всё, чтобы отвратить путника от общины. Разыграют гнев духов и спровоцируют обвал. Разрушат скалу прямо над головой незваного гостя. Разверзнут камень под ногами, задушат силами, сбросят с кручи, переломают, заставят маленький камешек пройти через грудь и застрять в сердце… Тысячи способов и ни одной причины, чтобы помиловать путника. Главное – защитить общину, не позволить раскрыть её расположение.

Они никогда не выйдут и не встретят ищущего их внимания гостя. Не спустятся для переговоров, не захотят выслушать. Только если заставить, как хайнес волей повелителя заставляет их выходить на место сбора.

Они не остановятся, если решили от кого-то избавиться. Привыкли, скрытые за горными стенами, чувствовать собственную безнаказанность, да и свою причастность выставлять напоказ не будут. Ну расшалился какой-то псих-маг, соболезнования пострадавшим. Видать, один из недобитых мятежников.

Майяри всё это прекрасно знала.

Как и знала об их могуществе.

Какую силу могут противопоставить Вотые?

Господин Шерех определённо очень хитёр, Майяри даже робко надеялась, что он действительно знает, как победить сумеречников. Но скольких оборотней он положит для достижения цели, и кем будут эти оборотни?

Злость вновь овладела девушкой.

Ранхаш – упрямый глупец! Она ведь могла пойти вместе с ними, подняться в общину и стать той, кто вынудит сумеречников открыть ворота. Да она их сама вынести сможет, главное – дождаться подходящего момента!

Поднявшись на ноги, Майяри подошла к заваленному бумагой столу, вытащила небольшой клочок и графит и размашисто написала:

«Я не сбежала. Когда поедешь меня догонять, не забудь взять всё, что там запланировал дедушка Шерех. Дар приведёт тебя за мной туда, куда нужно. Ты меня найдёшь. А я подготовлюсь к вашему приезду».

Подумав, Майяри дописала:

«А если не найдёшь, я сама вернусь через месяц».

Зачеркнула «месяц» и дописала «сорок дней». На драконе путь занял бы не так много времени, дней пятнадцать в одну сторону, но весь путь пролететь она не сможет. А в самой общине дольше, чем на три дня, задерживаться не собирается.

Странно, но сейчас девушка не ощущала сводящего с ума страха от того, что она опять окажется в общине. Почему-то Майяри владела необъяснимая уверенность, что её не смогут удержать. Может, это из-за принятого решения наконец «вырвать корень» проблем? Или из-за чёткого плана? Как бы там ни было, но Майяри чувствовала себя почти всемогущей.

Она сделает всё, чтобы вернуться домой.

В свой настоящий дом.

«Не злись на меня.

Я тоже зла на тебя.

И очень тебя люблю».