Схватка с судьбой

Осторожно отворив окно, девушка проворно спустилась вниз, кое-как натянула на себя цветной щит, маскируясь под местность, и побежала к обрыву. Только перевалившись через его край, Майяри отпустила щит – запястья огнём горели из-за накалившихся браслетов – и начала спускаться вниз.

Она преодолела почти треть спуска, когда её неожиданно накрыла тень, а в следующий миг её обхватили когтистые лапы и с лёгкостью оторвали от склона. Майяри едва удержалась от крика и потянулась к силам, чтобы отбиться. Но, вскинув голову, замерла, узнав знакомое покрытое перьями брюхо коршуна.

Борий.

Сперва девушка онемела от изумления, потом сообразила, что его наверняка отправил дед. Старый интриган опять замыслил переиграть хаггареса.

Накатили такие неприятные воспоминания, что Майяри едва сдержалась и не начала вырываться.

Нет, пусть уж несёт. Дракона у неё всё равно нет.

Ранхаш заподозрил, что дар начал его подводить.

Ещё в полдень он был уверен, что приближается к цели, но вот сейчас, когда внизу замелькали дома какого-то поселения, его неудержимо потянуло назад, на юг.

Впрочем…

Ранхаш присмотрелся и в сгустившейся тьме заметил на улицах поселения нездоровое оживление. И заподозрил, что Майяри здесь действительно была, но уже ушла.

И, похоже, забыла попрощаться с хозяевами.

Ёрдел чувствовал себя беспомощным и растерянным, в очередной раз видя, как аметист на пластине удаляется от его чёрного агата.

Вчера он наконец понял, на какую из вершин двухглавой горы ушла сестра, и уже начал на неё подниматься, когда аметист вдруг сместился и стал стремительно удаляться на север. Так стремительно, что Ёрделу пришлось искать что-нибудь достаточно летучее, чтобы поспеть за ней. Нашлось бревно.

И вот он добрался до какой-то большой деревни, а сестра, словно издеваясь, развернулась и так же стремительно полетела назад на юг.

Что она творит?

Задумавшийся тёмный не сразу заметил бегущих на него мужчин и отступил в сторону в самый последний момент. Отступил неловко, пошатнулся и спиной вперёд ввалился в приземистый сарайчик.

– Поднимайте всех драконов! Эту вошь надо поймать! – орал кто-то.

Ёрдел на всякий случай шагнул ещё глубже в сарай, а затем, услышав шорох, обернулся и столкнулся с тремя парами испуганных глаз.

У дальней стены стояла клетка с каменными прутьями, а в ней на грязной, дурно пахнувшей соломе сжимались в углу трое перемазанных, одетых в рваньё существ.

Ёрдел моргнул.

Существа были детьми. Совсем маленькими. Меньше Лоэзии.

Мальчишки.

Двое из них испуганно таращились на открытую дверь, а один смотрел прямо на Ёрдела. Тёмный даже переступил на другое место, но взгляд неотрывно последовал за ним. Видит?

Этот мальчик казался меньше остальных и смотрел на Ёрдела блестящими переливающимися голубым глазами. Если у Ёрдела был только крошечный каменный осколок в левой радужке, то у мальчишки глаза были полностью каменными, с едва различимыми линиями радужки и зрачка.

– Она знает слишком много!

Ёрдел отвлёкся на густой, дрожащий от злости шёпот за стеной.

– Как нагоните, не церемоньтесь! Голову чик! И тело в воду! И посланников Ирдара не смейте отпускать! Потом и им займусь, но пока нужно нагнать эту тварюшку Падубу!

Услышанное Ёрделу совсем не понравилось. Кто-то смел угрожать сестре.

Он хотел уже выйти и взглянуть на говорившего, но опять отвлёкся на клетку. И, прежде чем уйти, подошёл и силами сдёрнул тяжёлый замок. Тот сопротивлялся, даже задымился, но всего на пару секунд.

Перепуганные неожиданно отворившейся дверцей мальчишки сперва сбились в углу. Потом к выходу потянулся самый младший, продолжавший следить за уходящим тёмным, а следом за ним и остальные.

Мальчики боязливо потёрли покрытые пятнами окаменевшей кожи ладошки и нерешительно потянулись к выходу из сарайчика.

Агарес, знавший традиции сумеречных хаги в отношении тёмных, не зря называл этих детей мёртвыми.

Глава 74. Крылатый кошмар

Тучи сгущались всё сильнее, а может, и просто наливались ночной чернотой. Майяри продрогла, тело в неудобных лапах занемело, а зажатые места уже не просто ныли, а вопили от боли. Но она терпела.

В лапах Бория летать ей доводилось не раз, и Майяри знала, что зловредный коршун вполне мог выпустить её, некоторое время падать вместе с ней, чтобы она не могла воспользоваться силами из-за близости его расписанного защитными печатями тела, а затем всё же милостиво подхватить почти у самой земли или воды. У воды мог и не подхватить.

Борий выбрал не самую любимую драконьими всадниками дорогу: по древнему ущелью, на дне которого плескалась одна из самых полноводных рек Сумеречных гор. Вообще-то здесь всё было древним, но ущелье ещё и выглядело невероятно старым и осыпающимся от любого более-менее сильного дуновения. По весне с окрестных склонов сносило много щебня и породы. В это же время ущелье почти до краёв заполняли воды поднимающейся реки, и наносы вместо того, чтобы кануть в бездну, частично оседали на берегах, частично уносились течением.

Когда уровень воды спадал, образовавшиеся по берегу наносы начинали отпадать вместе с кусками склонов, истрёпанных постоянными разливами, и сходами селей и лавин. Можно спокойно лететь по ущелью и совершенно неожиданно получить камнем по башке. Птица ещё увернётся, а осёдланный и удерживаемый крепкой рукой дракон может и не успеть. Коршун со своей ношей тоже мог не успеть, но Бория никогда не пугал риск.

Остановился он только один раз перед самым закатом. Сбросил Майяри в каменное углубление, окружённое со всех сторон стенами скал, и полетел к реке пить воду. Девушке тоже хотелось пить, но она решила, что потерпит. У Бория очень особенное чувство юмора, и он мог просто ради шутки окунуть её в реку целиком.

Напившись, коршун ещё четверть часа отдыхал, а затем, подхватив не возмущающуюся госпожу, полетел дальше.

К тому моменту, когда ущелье закончилось – точнее, оно не закончилось, им просто пришлось его покинуть, – солнце окончательно скрылось за горизонтом, закат отгорел и опустилась ночь – в горах яркая и светлая. Миллиарды звёзд холодными огоньками подмигивали с неба в прорехах туч, луна и волчий месяц висели слепящими шарами, и в их сиянии мерцали реки, ручьи, снеговые шапки вершин и даже почему-то некоторые склоны. От земли уже начинал подниматься туман, и из трещин и ущелий, от рек, тянулись молочные, жутковатые в ночном свете дымчатые щупы.