СИ)

– Да, – Роза, поморщившись, тщательно подрезала плотный корень, вырвала цветущий сорняк, договорила: – Да, вы просто продолжите жить, работать на огороде, пока того требуют обстоятельства, иногда наведываться в Предел, чтобы динамитом подорвать пару-тройку хранителей. Думаю, после таких заходов сила Существа падёт, и яблони вонять перестанут – дети перейдут на вашу сторону.

– А где всё это время будешь ты? – спросил Саша.

– На Гавайях загорать, читать Псалмы…

Шутка явно не удалась, зато Данька подавился, что слегка обрадовало Сашу. Он сочувствующе улыбнулся приятелю, похлопал по спине. После чего вернулся к помидорам и улыбнулся искренне, а значит, злорадно.

Мальчик тихо заворчал. Сорняк попался отвратительный. Саша самозабвенно думал о том, что порой корни растений воняют как мёртвые крысы, когда сам откопал трупик грызуна.

– Роз! Ты говорила, что в июне их было полно!?

– Кого? – девчонка осторожно пробежалась по деревяшкам, стараясь не ступать на рассаду. – Ох! Чертовщина! Бедняжка… Это молодой крысёнок. Видимо, пытался сделать себе норку, но завалило. Глупая смерть. Интересно, сколько их там, в земле?

«Сорок восемь», – подумал Саша, странно рассматривая трупик.

– Роз, ты была потрясена находкой? – спросил он.

– Чёрт возьми, Саш, что за тупой вопрос, прости меня, конечно! Да, потрясена, но слабо: это ведь не человек. Да и привыкла я уже, раз в неделю лишая жизни зайца. Ради еды. Закопай его поглубже в землю, можешь даже рядом с помидорами. Лишний перегной растениям не повредит. Побыстрее. Воняет.

Данька тихо усмехнулся, хомяча сушёные яблоки. Мальчик не заметил резко побледневшего лица Изгнанницы.

– Роз, – Саша встал, отбросив лопатку. – А насколько ты была поражена, когда увидела, что Существо убивает Валю? Ты после этого начала видеть то, что скрыто от обычных избранных, не так ли?

– Саша, – настороженно протянул Данька.

– Саша? – зрачки Розы слегка расширились, девчонка испугалась. – Что ты хочешь сделать?

– Где лавандовая фея? – вопросом на вопрос ответил мальчик.

– У ведьминого круга как всегда, Саш. Ты объяснишь мне или нет?

Саша не объяснил, бросившись из теплицы, словно за ним бежал монстр.

***

Он нашёл её по знакомому, ставшему родным запаху и звуку ветра, шелестящего листьями, когда узорчатые крылья слабо шевелились за спиной. Лавандовая фея парила над землёй, тщательно высматривая места, куда быстрым движением пальцев бросала пушистые семена, чтобы через секунду собрать бурые бутоны.

Она обернулась, услышав шуршание травы, улыбнулась, насколько могла.

Саше до сих пор было стыдно просить её о чём-либо, больно смотреть в глаза и замечать зашитые губы. Но он попросил. И она согласилась.

***

Все трое ощущали себя как в каком-то дешёвом боевике. Старик стоял впереди, безмятежно улыбаясь, словно утром за минуту до любезного пинка от Розы. За Смотрителем расположились дети в окружении чудищ: огромных котов, разноцветных фей, леших, рыцарских доспехов с пустотой внутри, мультяшных персонажей и «милашки», четырьмя бездонными глазками-бусинками устремившегося на Сашу. Фид и Кид вальяжно встали между стариком и детьми, словно охранники. Данную функцию на другой стороне выполняла лавандовая фея.

Роза кусала губу, рассматривая стеклянные глаза, пока не почувствовала металлический привкус во рту:

– Твари! – выкрикнула она, сделав шаг вперёд. – Раньше в заключённых хоть оставался задаток ума, а теперь вы убили в них индивидуальность! Тупые зомби, не дети, чёрт подери! Сегодня мне надо было пнуть посильнее, Старик, так, чтобы ты ударился башкой об бордюр, а потом ещё постоять на больном месте, попрыгать, чтобы на ноги подняться не смог! Предел Мечтаний. Тьфу! Здесь ни одна мечта ребёнка не исполнилась и не исполнится никогда – только бессмысленные желания!

– Вы – чистое зло! – поддакнул Данька, но вперёд не шагнул.

Старик слегка наклонил голову, думая. Как ожидалось Сашей, в голове у Смотрителя ничего не хрустнуло, но с Существом он связался, так как голос изменил:

– А что есть зло, изгнанные избранные? Это всё, что порицаемо вами, людьми? Но ведь есть и те, кто порицают добро… Он не творит зла, ведь Он не приносит вреда. Всего лишь сохраняет равновесие. Заключает сделку с детьми.

– Ставя на кон жизни?

– Равносильную сделку, изгнанная избранная. В плюсе не остаётся ни Он, ни дети: Он тратит силы, чтобы поддерживать Предел Мечтаний, внедрять в жизнь то, что вы желаете, взамен Он просит лишь крики, смех и энергию детских душ, чтобы снова привести в движение машину. Змей Уроборос, как говорят у вас, бесконечное начало, вечный конец. Заяц ест траву, волк ест зайца, волк умирает и из его тела произрастает трава. Истина жизни. Поэтому Он не зло. Если бы Он был злом, то стал бы исполнять ваши мечты? Нет. Он бы ел ваши души, но тогда бы не было равновесия. Зла нет, изгнанная избранная. У каждого ребёнка есть шанс отказаться. Вы отказались. Уходите.

– У каждого, тварь, у каждого, говоришь!? – зашипела Роза. – Максим отказался, чертяга ты дрянной! И где он теперь? Мёртв!

При упоминании Максима, Данька сжал кулаки, бросил на Розу ревнивый взгляд. Старик не шелохнулся, выражения лица не поменял:

– Мальчик забыл о предостережении, изгнанная избранная. Пошёл туда, откуда не возвращаются. И не вернулся. Саша! – громко позвал Старик, не двинувшись, лишь взглянув на мальчика. – Он будет говорить с тобой, так как считает главным. Изгнанница слишком резка, в ней пляшут гормоны и горячая кровь, а не разум; Данил боязлив и нерешителен. Так что ты решил, Саша?

Саша поймал быстрый кивок Розы и медленный – Даньки, махнул лавандовой фее. Землю как следует встряхнуло, поднялся гул, листья опали с кустов, словно держались на одном честном слове. Шипастые корни показались над садом, как змеи, после чего с силой вырвали из захоронений сорок восемь тел. Запахло гнилью и страхом.

Один за другим закричали дети, приходя в себя. Они ожили. Лицо Старика перекосилось и треснуло, как недавно треснул Данькин амулет. Чудища кидались в сторону, сбивая избранных, падали на бок, лишаясь конечностей, рассыпающихся в прах. Или просто тонули, в своём же прахе.

Мечты умирали, так как в них переставали верить.

С каждым исчезающим хранителем спешили исчезнуть и аттракционы, предварительно развалившись твёрдыми конструкциями, угрожающими придавить невнимательных глупцов. Роза чертыхнулась и бросилась оттаскивать шокированных детей, Данька за компанию побежал следом.

Саша с минуту смотрел, как Старик тянет к нему окаменевшие пальцы, пытается раскрыть рот, разрезанный трещиной посередине, после чего развернулся. Грудь у лавандовой феи тяжело вздымалась. Как и объясняла, как Саша правильно понял, ради такого фокуса, требовалось чертовски много энергии. Равновесие. Фея улыбнулась и лопнула сотнями бабочек, в секунды разлетевшимися в стороны. Часть их сбили и затоптали дети, а другая часть по какой-то странной причине осела на трупы, как мухи.

Страх – явление первобытное, животное и весьма обыденное для человека, как и то, что он может дышать. Коллективный, он бывает разным: диким, когда жертвы в ужасе бегут от смерти, забывая о ближних; сплачивающий, если существа, попавшие под его влияние, помогают друг другу, действуют слажено… и табунный, истинно животный, когда испуганные действуют только слажено, не более. Последним видом страха, к счастью, пользовались не многие политики и полководцы. Сейчас под контроль его взял и Саша.