Сидящее в нас. Книга третья

– Нет, не беспокоит, – задумчиво опровергла Диамель. – Ты у меня разумница почище большинства признанных умников. И Ютелия с Илалией здорово поднаторели в понимании того, что можно и нельзя. Честно говоря, меня и Челия не слишком беспокоит. Особенно после её реакции на исчезновение Таюли. Мы-то ожидали бури. А оно чуть покапало и снова прояснело. Каюри, когда ты отправишься?

– Сегодня же. Зачем мне долгие сборы? Вы же не хотите, чтобы его величество меня перехватил?

– Очень не хочу, – призналась Диамель. – Сама знаешь: у него на каждом шагу государственная необходимость. Ты, к примеру, шпионить умеешь?

– Умею, – не моргнув глазом, признала за собой такой навык Двуликая. – Но мне нужно найти брата. Не хотелось бы отвлекаться на что-то слишком важное, чтобы пройти мимо. Отказать его величеству трудно. Лучше смыться до того, как не сможешь это сделать.

– Рада, что ты меня понимаешь, – невесело улыбнувшись, поблагодарила любимицу королева. – Пока у нас сохраняется хоть какое-то равновесие, лучше врага не дразнить. Ты ищешь брата. Вот пусть так и будет. Вряд ли поиски заведут тебя в императорский дворец. Или в гвардейские казармы. А на рабских рынках или в каменоломнях не шпионят – к этому не придраться.

Они ещё толком не обсудили будущее путешествие, как вернулся Лунхат. Вплыл в спальню госпожи с видом победителя, что растрогало Каюри до глубины души: как же он за неё боится! Ей даже не представить, каково на сердце у старика. Он же ей и не дядя вовсе, а самый настоящий отец. Но вынужден отпустить свою кровиночку в страшную даль и ужасные испытания – как иначе он может это видеть изболевшимся сердцем? Никак – со всей возможной лаской во взгляде светло улыбнулась она старику.

Вслед за дядюшкой порог неуверенно переступил Каймат: посторонним мужчинам в покоях королевы делать нечего. Понятно, что госпожа сама его позвала. Да и пребывает не в одиночестве. Однако, нехорошо – было написано на лице исполина.

Жених – встретила его мысленной насмешкой Каюри. За такими вот насмешками она давным-давно привыкла скрывать от себя самой душевную муку. Не стань она Двуликой, даже не думала бы противиться желанию дядюшки дать ей такого мужа. Однако между Кайматом и Лиатами никогда бы не сделала иного выбора.

Может, предназначение и вздор, как утверждает Саилтах. Но что-то подобное всё равно есть – она-то знает. Всё её естество тянулась к Лиатаянам с первого дня, когда увидала первую из них. А душу не обманешь: она видит, что ей предназначено.

– Проходи, Каймат, – приветливо понукнула застывшего воина Диамель. – Присаживайся.

Сама королева так и не покинула подлокотника кресла Двуликой. Даже обняла ту за плечи, словно заранее прощаясь.

– Постою, – склонил голову Каймат. – Достопочтенный Лунхат сказал, что я понадобился для какого-то важного дела. Это связано с отцом Двуликой? – и не думал он изображать неведение.

– Связано, – одобрила его прямолинейность Диамель. – Двуликая отправляется в Империю. С ней три Лиаты. Но Лунхат настаивает, что её должен сопровождать кто-то из воинов. Его выбор пал на тебя. Что скажешь?

– Ваше величество, одна из Лиат… Челия? – задал Каймат вопрос, которого от него и ожидали, и не ожидали.

Каюри с королевой, не сговариваясь, фыркнули. Лунхат посмотрел на них с нравоучительным торжеством: дескать, всякому разумному человеку понятна неразумность сего обстоятельства.

– Ты и сам знаешь: они с Двуликой неразлучны, – улыбаясь, подтвердила Диамель. – Тебя это смущает?

– Меня это пугает, – честно ответил воин. – Челия очаровательна. Но, она ребёнок. Причём, могущественный ребёнок. Если Двуликую кто-то обидит, Лиатаяна может наделать бед.

– Она уже умеет спрашивать: можно ей наделать бед, или не стоит, – даже обиделась за свою малышку Каюри.

Оттого и голос прозвучал сухо – не сказать враждебно. И ЗУ с МУМ, мирно дремавшие в ней, тотчас вылезли наружу: вспучились, запылали.

– Ты прав, – ничуть не смутилась королева. – Но ты и неправ. Если Каюри кто-то обидит, защищать её бросится любая Лиата. Даже Таилия. И с этим ничего не поделать. Так, ты согласен? К сожалению, времени на долгие раздумья нет. Двуликая отправиться сразу же, как только переговорит с отцом.

– Я должен это слышать, – выдвинул условие многоопытный воин.

– Тогда пошли, – осторожно выкрутилась из под королевской длани Каюри и поднялась: – Вы с нами, ваше величество?

– Ни за что не пропущу!

Каймат унёсся вперёд, дабы водворить отца Двуликой с глаз подальше в приворотную башню. Лунхат с ним, дабы объяснить наглецу, насколько тому небезопасно ерепениться. Диамель даже не стала кутаться в плащ, пытаясь остаться неузнанной: бесполезно. Под ручку с Двуликой её величество спустилась во двор крепости и под охраной пяти гвардейцев преспокойно прошествовала к месту допроса.

Пока шли, Каюри всё больше удивлялась тому, что в ней ничто не откликается на предстоящую встречу. Ладно, жалости к отцу нет – откуда той взяться? Так и привычная ненависть куда-то запропала: все мысли только о Чахдуре. Будто не к родному человеку идёт, а к постороннему мужику, до которого ей нет никакого дела. Неужели в ней так ничего и не шевельнётся? Как бы там ни было, это её отец.

Всё встало на свои места, едва они переступили порог обширного мрачного помещения нижнего этажа башни. И Каюри услыхала его надтреснутый, жёсткий голос:

– Она пойдёт, куда я велю! И до совершеннолетия станет делать, что я велю! А до этого ещё далеко.

Полумрак вспыхнул, пожираемый огнём демонических щупалец. Отвечая на взрыв её душевной ярости, ЗУ с МУМ изготовились уничтожить всё, что способно причинить Двуликой хоть малейший вред. Белые пятна освещённых лиц брызнули в стороны, оставив перед ней лишь два пятна: бесстрастное лицо Каймата и опешившую одутловатую морду, заросшую и омерзительную.

Ногти Диамель впились в её руку – Каюри глубоко вдохнула, как учил дядюшка, выдохнула и почти спокойно задала самый главный вопрос:

– Где Чахдур?

– Дочка? – неуверенно пробулькал тот, кто лишь несколько секунд назад столь самоуверенно провозглашал свою волю над ней.

– Где Чахдур? – процедила она, вновь скатываясь в пропасть бешенства.

МУМ тотчас атаковал неверяще моргающего отца. Опутанный от пояса до груди, тот поднялся в воздух, суматошно болтая руками и ногами. Орать от страха не мог – лишь хрипел, силясь осознать, кто же такой перед ним. ЗУ добавлял жути, устроив вокруг Двуликой и прильнувшей к ней королевы сумасшедшую пляску.