Сидящее в нас. Книга третья

– Хали научила. Это когда мы котёнка из лужи вытаскивали. Она вытаскивала – я ж не дура туда лезть. А он так пищал-пищал. А она ему: бедненький-пребедненький…

Под это лопотание Таюли закончила мучить ЗУ. Неудовольствие её демонского охвостья звенело во всём теле. Можно представить, как бунтует в бедняжке Челии целый демон. Однако ничего не попишешь: глупо вот так просто сидеть и ждать неизвестно чего. Потому что настроение демона оно самое «неизвестно чего» и есть. Время идёт, шансы, если они существуют, испаряются.

 Таюли посмотрела на Челию – малышка выглядела слегка утомлённой. Или ей показалось? ЗУ, несомненно, отдаёт силу для каких-то целительных процессов, что возникают в телах людей с его проникновением. А вот сможет ли он её восполнить в этой деревне – вопрос.

– Милая, ты не устала?

– С чего бы? – удивилась явно заскучавшая от неинтересного нудного занятия демонюшка. – А мы чего, к другим соседям не пойдём? Они уже тебе не нужны? Пусть умирают?

– Конечно, пойдём! – в облегчении вырвалось у Таюли.

– Эта паскуда Ютелия всё дразнится, что я дура, – возмущённо забубнила демонюшка, обиженно насупясь. – А Баили говорит, что я умная. И что я чудесная девочка. И что солнышко её. А Хали говорит, что я уже здорово читаю. Когда читаю, а не балуюсь. А Ютелия всё равно: дура набитая, голова дырявая. Ты бы её поругала. А МУМ мне книжку утопил. А я прилечу назад, и нате вам: я людей спасла. Никто так не умеет, а я умею. Бабушка Таилия лопнет от удивления. И бабушка Уналия удивится. Ещё как! Но я хвастать не стану. Баили говорит, что приличная девушка не хвастает. А я ведь уже девушка. Уже скоро совсем-совсем. И волосы причесывать стану. Не то, что эта засранка Ютелия. Она сроду рожу не чистит.

– Пошли? – ласково обняла её Таюли, в последний раз окинув взглядом крепко спящих спасённых.

И прижимая к себе свою девочку так, словно кто-то нашептал ей, что вскоре они расстанутся навсегда.

– Так чего расселась? – выскреблась из её объятий Челия. – А то ведь поумирают, пока ты тут задницу греешь.

– И чему тебя Баили учит? – вздохнула нянька, выходя за ней в дверь.

– Не ругаться, – честно призналась достойная ученица.

Пройдя мимо двух домов, где ЗУ никого не учуял, в третьем они обнаружили девочку, что сидела меж трёх мёртвых тел. Таюли прикоснулась к каждому: ещё совсем тёплые. Немножко не дожили. Доживёшь тут с такими канительщицами – обругала она и себя, и подруг. Что бы сразу не разбежаться по деревне? Хотя…

Толку-то всем бегать, если исцелять способны лишь они с Челией – сокрушалась Таюли, запустив ЗУ в девочку. Та смотрела на чужачку с огненной змейкой отрешённым взглядом. Будто к ней явилась сама смерть, с которой не поспоришь.

– Чего она такая неживая? – изумилась Челия, тыча в плечо девочки пальчиком. – ЗУ говорит, что не мёртвая. А сама, будто вовсе мёртвая. Даже меня не боится. Чокнутая какая-то.

– Она потрясена смертью родных, – сдержанно объяснила Таюли, гладя бедняжку по грязным спутанным волосам, свёрнутым на макушке в корзинку.

– И чего? Я вон и вовсе сама умерла. Взаправду. А теперь всё хорошо. И меня все любят.

Объяснять ей очевидные вещи не хотелось. Да и некогда. Она завернула сомлевшую девочку в пуховое одеяло. Подняла на руки и покинула дом.

Подворье старосты нашла сразу: там сидели и лежали на стылой земле те, что ещё были живы. И надеялись на чудо. Чудо, выпучившись на них чёрными глазищами, тихо ойкнуло. А затем ввинтилось в небо и сигануло прочь. Таюли положила девочку на воз с сеном – в дом заносить не хотелось. Лучше уж тут с людьми – огляделась она, думая, с кого начать. Впрочем, что тут думать? Конечно, с детей.

Люди всегда люди. Те, кто ещё хоть как-то шевелился, разложили прямо посреди скупо освещённого двора костёр. Вокруг него уложили самых маленьких. Какая-то женщина, шатаясь, вынырнула из тёмного угла меж построек с тремя дровинами. Следом, заплетаясь ногами, выволокся мужчина. Таюли вздохнула и направилась к костру. Только присела и запустила в ребятишек с синюшными личиками сразу три тоненьких змейки, как за спиной раздалось родное ворчание:

– С такой лекаркой грех душу Создателю не отдать.

– Лис! – обернулась она и чуть не бросилась навстречу.

Рыдания подступали к горлу, норовя задушить. Но плакать она как-то не осмеливалась: ЗУ это страшно не любит. Тут тебе и паршивые чувства Трёхликой, и вода – со всех сторон одни убытки. А его ещё и заставляют заниматься неприятным делом.

Лис подошёл к ней и присел. Не говоря ни слова, выпустил из себя пару змеек. Те юркнули в тела ближайших детей. Лис поднял глаза и внимательно оглядел подползающих ближе измождённых деревенских. Мало ли что им взбредёт в голову? Ещё кинутся, не разобравшись. Однако стоящим на краю было безразлично, какого цвета и фасона явившиеся демоны. Главное, что Двуликие пришли спасти то, что осталось от ещё недавно большой и дружной деревни.

– Господин, – сипло шептала за его спиной какая-то женщина. – Моего-то. Вон тот, вихрастенький. Один у меня остался.

Лис не ответил. И взглядом запретил Таюли вступать в разговоры. Им сейчас только свары не хватало. Таюли опустила глаза. Надвигающиеся на неё ползком люди были просто кошмарны. Осыпанные пятнами лица искажены болезненной усталостью. И одновременно отчаянной ужасающей решимостью выжить любой ценой. Грязные руки тянулись со всех, норовя хоть на миг прикоснуться к ней. Обессиленные люди – они, казалось, сейчас завалят её своими телами. И разорвут на куски, торопясь урвать свой целебный ломоть волшебных тел пришельцев.

Привидится же такая чушь – встряхнулась Таюли, разозлившись на свои несвоевременные нелепые выдумки. Совсем рехнулась, как говорят северяне. Истеричка! Хотя бы к ЗУ прислушалась: тот недоволен всей этой вознёй, но опасности не чует.

– А ну, расступись! – буквально прогремел над головами грозный голос Стутти. – Ишь, навалились, греховодники! Ещё мне лекарей задавите! А ну, девки, растаскивай их!

Невыносимо белые в ночи искрящиеся щупальца перехватили тех, кто уже буквально дышал в лицо Таюли. Приподняли и уволокли подальше от костра. На второй заход их не хватило: близость огня раздражала ледяных демонов. Как в первый-то раз отважились – с уважительной лаской подумала Таюли.

– Я больше не буду! – пропищало над её головой. – Да?! А чего они такие страшные?! И грязные!

– Заткнись! – задрав голову, рыкнул Лис. – И займись делом!

Обиженно сопящая демонюшка плюхнулась на землю рядом с ним. Затравленно огляделась, не понимая, с чего начать. Ринда нависла над ней, успокаивающе оглаживая чёрные растрёпанные лохмы. Поцеловала бедолажку в темечко и указал рукой:

– Вон тех полечи. Видишь? Два мальчика и девочка.

– Ага, – кивнула приободрившаяся Лиата и вцепилась в руку синегорской змеищи: – Только ты не уходи. Я что ли одна должна бояться?