Сигнал тревоги

– На каком основании вы хотели уклониться от явки к следователю? задал я вопрос.

– Горе у меня, товарищ прокурор.

– Какое?
– спросил я.

– Только что с похорон, - хрипло произнес шофер, глядя куда-то в угол комнаты.

– Кого хоронили?

Пикуль молчал, видимо почувствовав ловушку.

– Ну, Роман Егорович, - поторопил его Фадеев.

– Двоюродного брата... В Ростове...

– Нехорошо хоронить живого человека, - покачал головой следователь. Мы звонили в Ростов. Ваш двоюродный брат жив-здоров, чего и вам желает...

Водитель некоторое время не мог произнести ни слова. Ждали и мы. Наконец он признался:

– В общем, заправлял я вам мозги. Каюсь...

– Солгали?
– уточнил Фадеев.

– Уж как есть, - развел руками Пикуль.

– Для чего?
– спросил Фадеев.

Пикуль стал объяснять, что, мол, поссорился с женой, причем серьезно, и вот придумал повод смыться на неделю из дому. Так, мол, было тошно, что надо было душу отвести. Вот и закатился он к приятелю в Курихино.

– А другой причины не было?
– спросил следователь.

– Говорю то, что было, - ответил Пикуль, изобразив на своем лице искренность и покаяние.

– Ладно, это объяснение оставим пока на вашей совести, - сказал Фадеев.
– А теперь, Роман Егорович, расскажите, пожалуйста, что произошло с вами в минувший четверг возле деревни Желудево в седьмом часу вечера.

– В седьмом часу? Возле Желудева?
– переспросил шофер. Он посмотрел в потолок, хмыкнул.
– Да вроде бы ничего...

– Но вы были там в это время?
– спросил Фадеев.

– Проезжал мимо.

– Не останавливались? Не сворачивали никуда?

– Может, и останавливался. Разве упомнишь... Я по той дороге несколько раз в день мотаюсь туда-обратно. Такая работа...

– Хорошо, я вам напомню, - сказал Фадеев.
– Вы свернули в рощу за старой церквушкой... Было?

– Господи, действительно было, - вдруг открыто признался шофер. Точно, возвращался с последнего рейса...

– Для чего свернули?

Пикуль засмущался. Владимир Гордеевич повторил вопрос.

– Нужду справить, - ответил наконец шофер.
– Приспичило, понимаете ли...

– А горючее вы там не сливали?
– спросил следователь.

Пикуль взвился:

– Да что я, чокнутый? Мы в бригаде, понимаешь, боремся за экономию! Каждый грамм бережем!..

Фадеев молча протянул ему показания дозорных Голубого патруля. Пикуль, к нашему удивлению, спокойно прочел их и вернул следователю. То, что показали ребята, он в основном подтвердил. Кроме факта слива дизельного топлива. Тут Пикуль стоял, как говорится, насмерть: почудилось школьникам насчет горючего, и все! А то, что не сдержался и дал тумака одному пацану, - так вывел он его из себя. Намаялся за день за баранкой, спешил домой, а они пристали ни с того ни с сего...

Пикуль не без гордости заявил, что в тот день, в четверг, перевыполнил норму. Не посрамил свою передовую бригаду.

Насчет бригады и ее успехов он говорил минут пять. Это, видимо, был его козырь.

Фадеев выслушал шофера и, как бы между прочим, спросил:

– На каком объекте сейчас работаете?

– Только что кончили возить грунт из котлована для больницы на улице Космонавтов. Переводят на другой объект...

– А куда грунт возили?
– так же ненавязчиво, будто невзначай, задал вопрос следователь.

Но именно этот вопрос почему-то насторожил Пикуля.

– А чего?
– спросил он.

– Просто интересуюсь, - сказал Фадеев.
– Так куда?

– Ну, в этот... Как его... Карьер, - ответил шофер, нервно потирая колени ладонями.
– Под Матрешками...

– Карьер?
– переспросил следователь и в упор посмотрел на Пикуля.

Шофер еще больше растерялся.

– Словом, овраг там... Такой глубокий...
– пробормотал он.

– Карьер от оврага отличить не можете, - усмехнулся Фадеев.

– Овраг, карьер - один шут, - отмахнулся Пикуль.
– Возле деревни Матрешки. Туда сорок километров и обратно столько же. Как в аптеке!
– Он нервно засмеялся.

– И сколько ездок за день?
– спросил следователь.

– Это смотря какая дорога, какая погода, - ответил Пикуль.
– Да еще от строителей зависит. Иной раз ждешь погрузки, ждешь...

– И все-таки сколько?

– Две минимум, - сказал шофер.
– Желательно три. А как же иначе обязательство взяли! Бывает и четыре...

– А пять ездок?
– не унимался Фадеев.
– Делаете?

Они словно играли в какую-то мне непонятную игру. Я внимательно следил за ними, стараясь вникнуть в ее смысл.

Судя по тому, в каком напряжении находился Пикуль, было видно: следователь касался чего-то важного, опасного для Пикуля.

– Пять - это поднатужиться надо...

– А шесть?
– серьезно продолжал Фадеев.

– Это уж вкалывать от зари до зари, - сказал шофер.

– Не случалось по шесть ездок?
– настаивал Фадеев.

– Странный у нас разговор получается, - с натянутой улыбкой произнес Пикуль.
– Если бы да кабы...

– Вовсе не странный, Роман Егорович... Для Воронцова шесть ездок, судя по документам, - раз плюнуть.

– Герман Степанович - ас!

– Шесть ездок - это четыреста восемьдесят километров, - быстро набросал на бумаге следователь.
– Так?

– Ну?
– невинно посмотрел на него шофер.

– С какой средней скоростью вы ездите?

– Это кто как, - ушел от прямого ответа Пикуль.

– Хорошо, - кивнул следователь, и его авторучка снова забегала по листку.
– Берем пятьдесят километров в час... Значит, на шесть ездок должно уйти больше девяти часов! Это чистого времени. А погрузка? А разгрузка?.. Помните участок от шоссе до оврага возле Матрешек? Там восемь километров. Сплошные колдобины! На этом участке не то что пятьдесят, десять километров в час не сделаешь... Верно я говорю?

Пикуль пожал плечами.

– Так как же он делает по шесть ездок?
– усмехнулся Владимир Гордеевич.
– По двенадцать часов работает, что ли?