Сила двух начал

С того времени Марго и Пламень стали неразлучными друзьями, во время прогулок по хогвартскому лесу всегда пребывая рядом друг с другом. Но, разумеется, Марго не всегда могла быть рядом со своим любимцем – бывали и отлучки, после одной из которых волшебница, к своему ужасу, обнаружила Пламеня на одной из полян буквально истекающего кровью. Ее количество ввело Марго в ступор, но она быстро очнулась, и, понимая, что медлить нельзя, со скоростью молнии метнулась к несчастному животному, и незамедлительно начала залечивать многочисленные раны. Она потратила на это очень много сил и времени, и боялась, что все было напрасно, чувствуя, что дыхание единорога все слабеет, но нет – в один неуловимый миг Пламень безо всяких усилий взвился на дыбы, призывным кличем говоря волшебнице, что с ним все в порядке, благодаря ее за помощь. Но их радость длилась недолго – внезапно на поляне появился незнакомый Марго волшебник, тем временем, прекрасно известный Пламеню – Салазар Слизерин. Рука мага, было, подняла палочку, но тут же опустила ее – Салазар, взглянув на волшебницу, без труда узнал в ней свою внучку – так она была похожа на Силину. Но то, что Марго – не Силина, было видно по одному только взгляду девушки – будто не она сейчас смотрела на Слизерина, а Годрик.

Слизерин рассчитывал найти уже мертвого единорога, но, вдобавок к невредимому Пламеню нашел еще и Марго, и задумал использовать выпавшую ему возможность, сказав волшебнице, что он – ее дедушка. Волшебница не поверила ему, сочтя такое заявление шуткой, но, приглядевшись к Салазару внимательнее, тут же поняла, что он не лжет. Но, даже узнав то, что раньше держалось от нее в секрете, Марго не забыла о Пламене – весь его вид говорил о том, что Слизерин его враг, и волшебница, поняв, что именно ее дедушка чуть не убил ее любимца, презрела все родственные чувства, мгновенно обратив в прах злодейские козни Слизерина. Уже через секунду закипел яростный бой, Слизерин, сначала недооценивший Марго, вскоре понял, что поединок может закончиться печально именно для него, и запросил пощады, обещая оставить и её, и Пламеня в покое, и навсегда уйти из этих краев. Волшебница, собиравшаяся нанести последний удар, что оборвал бы жизнь Салазара, тут же передумала, и пощадила убийцу своего отца, не зная ничего о его подлости и коварстве. Слизерин же не упустил своего шанса, и Смертельное проклятие, предназначавшееся Марго, в ту же секунду убило Пламеня, что закрыл собою волшебницу. Марго, осознав, что совершила непростительную ошибку, вновь схлестнулась со Слизерином, и на этот раз безо всякой пощады покончила с коварным убийцей. Но Пламеня, что к тому времени полностью завладел сердцем Марго, это уже не могло вернуть, и волшебница, потерявшая смысл жить, вознамерилась убить себя от горя. Но, оплакивая Пламеня, в какой-то миг увидела в своем сознании картины далекого будущего. И, узнав, что рано или поздно кровь Слизерина и Гриффиндора вновь смешается в жилах той, от кого будет зависеть судьба всего волшебного сообщества через тысячу лет, решила помочь своей преемнице, создав из останков Пламеня медальон, названный ею Медальоном Златогривого Единорога, в который поместила часть своей души. Владеть им сможет любой, кто не думал об убийствах, но только истинная Хозяйка Медальона Златогривого Единорога познает все его возможности, и сможет с его помощью предотвратить непоправимое».

Повторив вслух содержание последней строки, Мэри неподвижным взглядом уставилась в стену, осмысливая все только что прочитанное. «Значит, Медальон Златогривого Единорога,— думала она, уже совершенно по-другому, чем обычно, глядя на серебристый кружок медальона в руке,— сотворенный из останков единорога Пламеня и содержащий в себе часть души той, кто его создал – волшебницы, пожалуй, самой могущественной из всех существующих ранее». Этот факт прекрасно объяснял все те странности, что порой удивляли ее – тепло, что излучал медальон, стремясь ободрить ее, успокоить, залечить ее душевные раны. Те видения о единороге с золотистым цветом гривы, безусловно, медальон мог помнить одновременно и памятью волшебницы, и памятью единорога. Что же насчет возможностей…

Мэри оторвалась от своих дум, и обнаружила, что комнату уже давным-давно затопила почти непроглядная темнота, оставалось лишь удивляться, почему ей удалось прочесть хоть что-то в таких условиях. Она зажгла светильники, и, приблизив к лицу старинный пергамент, прошептала три заветных слова, с помощью которых она когда-то отогнала тварь из Заклятого зеркала. Почти сразу же волшебница поняла, что разговаривать с куском пергамента, хоть и древнего, глупо, но уже через мгновение увидела новые слова, появившиеся сразу под последним абзацем. Поспешно перевела: «Медальон Златогривого Единорога может защитить тех, кто владеет им, достаточно лишь попросить у него помощи». Быть может, здесь идет речь о защите от вражеских проклятий?

Проверить свою догадку Мэри смогла, произнеся на уже знакомом ей языке призыв о помощи, непроизвольно сжав медальон в ладонях – едва прозвучало последнее слово, медальон ощутимо нагрелся и в ту же секунду образовал едва видимый защитный ореол вокруг нее. Волшебница немедленно испытала его, метнув заклинание с таким расчетом, чтобы то, отразившись от гладкой поверхности шкафа, попало в нее. Заклинание, почти настигнув Мэри, словно впиталось в защитную оболочку, отчего та стала виднее и толще. Только теперь волшебница осознала, какое сокровище было у нее в руках все эти семь лет – если медальон способен отразить почти все проклятия, возможно, даже непростительные, он делает Мэри – его обладательницу, почти неуязвимой! От этой мысли у нее закружилась голова – теперь перед ней открываются совсем новые возможности, а прежние страхи навсегда останутся в прошлом. Возможно, ей больше никогда не придется испытывать боль от Пыточного проклятия и терпеть домогательства Пожирателей смерти. Но сейчас, до поры, до времени лучше делать вид, будто ее медальон – обычная безделушка со слишком своенравным характером, и ничем не показывать, что у нее, Мэри, появилась очень даже неплохая защита. Разумеется, рано или поздно всем обитателям этого особняка станет известен этот ее секрет, но чем позже это произойдет, тем будет лучше для нее…

Громкий стук в дверь разбудил Мэри на следующее утро, оборвав невероятно приятный сон. Поминая всеми негативными словами тех, кому не спится в такую рань, волшебница была вынуждена подняться с кровати и открыть дверь. При виде злобно ухмыляющегося Руквуда Мэри немедленно захотелось ущипнуть себя посильнее, чтобы проверить, не кошмар ли это.

— Повелитель хочет видеть тебя в Зале,— сказал Пожиратель холодно, и добавил, оглядев ее спальную одежду,— немедленно.

— Минуту,— ответила Мэри, захлопывая дверь перед носом Руквуда. Утренний визит ее злейшего врага, да еще от имени Волан-де-Морта – это ли не залог определенно скверного дня? Но она не стала задумываться над этим слишком – по-быстрому одевшись, без промедления вышла в коридор, чтобы под конвоем Руквуда, что сегодня был явно не в духе, дойти до Зала Собраний.

— Ты опоздала,— донесся до Мэри ледяной, будто стремящийся заморозить все внутренности голос Волан-де-Морта.

— Собралась так быстро, как смогла,— ответила волшебница,— это, видимо, Руквуд долго шел.

— Нет, я говорю не об этом. Ты думаешь, что опоздала минут на пять, забывая о том, что тренировка начинается в восемь утра.

— Но ведь до сих пор я тренировалась с одиннадцати!— возмутилась Мэри.

— До вчерашнего дня. Вчера ты заявила, что с утра тебе тренироваться легче, и после этого я был вынужден учесть твое добровольное заявление, и перенести начало тренировки на три часа раньше,— пояснил Волан-де-Морт невозмутимо, и тут же добавил, предугадывая протесты Мэри.— И можешь не говорить, что я должен был тебя предупредить – в следующий раз будешь осторожнее в разговорах со мной. Так как из-за тебя я потерял сегодня…,— взгляд его багровых глаз метнулся к часам, показывающим десять утра,-…два часа, в качестве наказания я лишаю тебя возможности выходить за пределы особняка на семь дней.

— Так много?— воскликнула Мэри возмущенно,— почему?

— Считай, что половина этого срока заслужена тобою вчера – сколько часов ты провела за пределами окрестного леса? Так что не спорь со мной, это все равно бесполезно, ну а если все же попытаешься…,— Волан-де-Морт оскалился так зловеще, что Мэри без особого труда поняла все то, что он хотел сказать, и была вынуждена смириться с решением своего учителя. Тот одобрительно улыбнулся и продолжил:

— Что же насчет сегодняшней тренировки…. В связи с невозможностью лично обучать тебя одному из последних умений, я решил поручить эту ответственную задачу кое-кому другому. Ты должна была заметить, что Руквуд не ушел после того, как доставил тебя сюда...

— Значит, именно его разум я буду штурмовать раз за разом?— уточнила Мэри, постаравшись скрыть обреченность в голосе.

— Именно,— подтвердил Волан-де-Морт,— ты будешь тренироваться с ним шесть дней по восемь часов, и на седьмой день я лично проверю твои достижения, и надеюсь на отличный результат, в противном же случае…, здесь маг сделал небольшую, но очень выразительную паузу, после которой продолжил будничным голосом.— Тебе придется пережить немало очень неприятных часов. Подробности тебе объяснит Руквуд.

— Но почему именно он?— не удержалась от восклицания Мэри,— было бы намного логичнее сделать моим учителем Нотта, ведь он уже обучал меня ранее.

— Логичнее,— протянул Темный Лорд нехорошим тоном, буквально ввинчиваясь вспыхнувшими злобным огнем глазами в глаза Мэри,— хочешь найти в моих поступках логику? Ее там нет, и не будет, запомни это. Я руководствуюсь в принятии решений лишь возможной выгодой, которую получу, и хочу, чтобы она была максимальной. Я мог бы поступить так, как ты говоришь — логично, и назначить вместо себя Нотта, но твое обучение, что бы ты там ни думала – это наказание для того, кто будет тебя обучать, а Нотт, безусловно, его не заслужил – ведь он прекрасно обучил тебя окклюменции, не так ли? Так что наказание – осознание того, что его секреты скоро будут известны тебе, получил Руквуд – за допущенную недавно ошибку. Он и станет твоим учителем в следующие шесть дней, на седьмой же я проверю, насколько результативными были его старания. Я уверен, ты, Мэри, не забудешь про усердие, и не разочаруешь меня.

Волан-де-Морт было направился к двери, но, поравнявшись с Руквудом, негромко произнес:

— А ты не забудешь про Запрет.

После этого он уже без промедлений вышел из Зала, оставив Мэри с тем Пожирателем смерти, о существовании которого волшебница предпочла бы забыть.

— Ты, верно, сам выпрашивал у Волан-де-Морта разрешение занять его место в тренировках со мной?— спросила она у Руквуда как можно презрительней. Тот лишь фыркнул:

— Ну конечно, мне ведь нечем заняться, свободного времени уйма…