Сила есть - ума хватает
Шрифт:
Тит крякнул и впился зубами в брызнувшую соком луковицу.
На ночь Егорша устроился в стожке свежескошенного сена. Вдыхал паренек душистый запах, вспоминал родную деревню, с горечью думал о Протасе. Как он там? Не попал ли по глупости
в беду? Эх, не надо было расставаться, вздохнул Егорша и заснул. На густеющей синеве неба появился тонкий месяц, его окружили звездочки, в траве зазвенели кузнечики.
Егорша так крепко и сладко спал, что долго не мог очнуться, хотя Тит хорошенько тряс его за плечо.
– Ишь, на сытый желудок как тебя разморило, а мне с луковицы не спалось, так пузо и крутило. Поехали
Лишь к обеду, когда горячее солнце стояло прямо над головой, путники прибыли к княжескому терему. У резного крылечка толпились женихи. Наверху, в светлице сидела княжна.
– Красавица, - перешептывались женихи. Но как Егорша ни всматривался, лица девушки он разглядеть не мог. Видны были белое от муки лицо, толстые черные брови, да красные свекольные щеки. Зато высокий кокошник, ожерелья в несколько рядов, богато расшитые запястья горели и сверкали.
Женихи важничали, упирали руки в бока, задирали носы, зло подтрунивали друг над другом. Богатые хвастали платьем, бедные - силой и ловкостью. В светлице белым голубком взлетел платочек.
– Пора, - очередной жених сел на коня, свысока оглядел собравшихся, ударил животное шпорами, конь поскакал, прыгнул, но до окошка не достал. Тотчас княжеские слуги стащили неудачника с коня и поволокли куда-то. Женихи проводили его хохотом и глумливыми словами. Егорше показалось, что по губам княжны скользнула ехидная ухмылка. Опять мелькнул беленький платочек, и вот уже другой жених опростоволосился, потом третий, как ни странно неудачи не расхолаживали женихов, они словно околдованные шли на верную гибель. Егорша развлекался тем, что рассматривал женихов в глазок. Мальчишка весело смеялся, глаз показывал нутро каждого человека. Один хвастун, другой задавака, этот самовлюбленный красавчик, тот гордец. Егорша поднял глаз повыше, глянул на светлицу. Но вместо красавицы юной княжны увидел набеленное нарумяненное лицо старухи из леса. Злобушка поглядывала на женихов и похохатывала, показывая коричневый зуб.
– Влас, а Влас, - Егорша потянулся к уху коня, - это же та самая старуха, что тебя заколдовала. Вишь, что ведьма творит. То-то я думаю, отчего женихи вроде как не в себе, сами голову под топор подставляют. Нарочно она это задумала, чтоб над русскими людьми посмеяться.
Платочек опять вспорхнул, приказывая очередному жениху торопиться. Им оказался Тит. Лошадка на трясущихся ногах прыгнула, но едва могла оторваться от земли.
Слуги схватили парня под руки и уволокли.
– Как же это, - верещал расстроенный Тит, - и мясца не поел, - его крик заглох.
– Ну, проклятущая, над русскими людьми насмешница, берегись, - не на шутку рассердился Егорша. Он ударил Власа пятками в бока, конь, не дождавшись очередного взмаха платочка, взвился как птица. Старуха глазам своим не поверила, прыгает конь, а один, седока не видать, - и высунулась из окошка чуть ли не по пояс. Тут Егорша схватил ее и усадил перед собой. Злобушка было завизжала, отбивалась, но мальчишка хоть и маленький, держал ее крепко.
– Ах, поганец, жаль я тебя не до конца сварила, - плевалась старуха.
– Не горюй, карга, - усмехнулся Егорша, - последний бы зуб об меня обломала. Эй, богатыри русские, - звонко крикнул паренек, - вместо того, чтоб землю русскую от ворога защищать, вы из-за сундуков с золотом на гибель идти готовы.
– Не из-за
богатства мы, из-за красоты небывалой, - молвил один молодец.– Эта красота что ли?
– расхохотался Егорша и сорвал со старухи кокошник. Седые спутанные волосы опустились на богато расшитое оплечье. И еще страшней казалось набеленное морщинистое лицо с черными бровями. Старуха оскалилась, показав единственный зуб, женихи отшатнулись.
– Идите в подвалы, - велел Егорша, - выручайте из беды людей русских, товарищей ваших. Парнишка покрепче ухватил старуху, конь всхрапнул и помчался из города. Остановился Влас у небольшого озера, на спокойной воде спала стая диких гусей. Егорша спрыгнул с коня.
– Слезай, старуха, приехали.
– Куда это? Куда?
– колдунья завертела головой. Влас с такой яростью смотрел на нее, что бабка струхнула и присмирела.
– Ты, дуралей, смотри, не бушуй, а то ненароком стукнешь меня копытом, а я женщина слабенькая - сразу дух вон. Кто тебя расколдовывать будет?
– Егорша, а Егорша, - голосок старухи замаслянел, - ты, голубчик, зачем с этими простофилями связался? Они ж тебе в тягость. В плечах много, в голове мало. Ни от одного, ни от другого толку нет. Брось их. А я тебе в благодарность свои богатства подарю. Есть у меня камни самоцветные, как роса на лугу горят, не налюбуешься, золотые украшения...
– Не с Лихом ли ты их с честных людей снимала. И зачем мне побрякушки, разве я девка. А ну, старуха, расколдовывай моего друга Власа.
– Друг он тебе, стало быть, - пробормотала Злобушка. Она щелкнула темными пальцами, и тут же на берегу озера появилась избушка. Теперь она стояла на земле, а не на высоченных столбах.
Старуха резво заскочила внутрь, вернулась уже с дубинкой. Синюшный рот насмешливо растягивался.
– Влас, а Влас, - старуха подошла к парню, - в кого же тебя превратить.
Конь взволнованно заржал, старуха закатилась смехом.
– Не понимаю я по-вашему, по-лошадиному, - притворно зевнула бабка, - а ты, Егорша, какое слово молвишь?
Только хотел парнишка ответить, конечно, в человека, как с озера поднялся гусь. Была это самая обычная птица, каких на каждом водоеме много, но почему-то показался он Егорше таким диковинным, необыкновенно красивым, что сам того не желая, мальчонка выпалил - гусь.
– Как скажешь, - старая карга махнула дубинкой, раздался треск и вместо коня на берегу стоял большой красноклювый гусь.
– Сказано - сделано, будете помнить Злобушку, - расхохоталась старуха, запрыгнула в избушку и захлопнула дверь. Из трубы повалил густой едкий дым, окутавший сизой пеленой избенку. Егорша раскашлялся, глаза щипало, а когда дым рассеялся, не было ни старухи, ни ее избушки.
– Вот нечисть лесная, - досадовал Егорша, - опять обманула, ну попадешься в следующий раз - не уйдешь.
– Га-га, - заплакал гусь.
– Что теперь делать? Куда идти?
– на глаза мальчика навернулись слезы.
– Был бы Протас рядом.
При звуке знакомого имени гусь забил крыльями, загоготал.
– И ты за дружка волнуешься. Смог ли он с пригорка сойти? Ох, Влас, вдруг он там и сидит, пригорок-то вроде как заговоренный, куда ни пойдешь - непременно вернешься. Нельзя товарищей своих в беде бросать. А назад как ворочаться, ты ведь уже не конь.
Гусь растопырил крылья, присел и подставил спинку Егорше.