Сила есть - ума хватает

– Га-га, - смышлеными глазками он посмотрел на мальчика и качнул головой.

Мальчик осторожно сел на спину, гусь махнул крыльями, пробежал несколько шажочков и взлетел.

– Вот это да!
– ахнул Егорша, - красота какая, Влас! Я всегда знал, что лучше земли нашей русской нет, а теперь еще больше в том уверился.

С высоты было далеко видно. Темнел лес, внизу блестящей змейкой вилась речка, зеленели поля, цвели разнотравьем луга. Солнце клонилось к земле, устав за день светить добрым людям. Раскрасневшееся, жаркое, оно уходило на покой, щедро раздавая облакам цветастые платья. Влас размеренно махал крыльями.

– Заморился?

– сочувственно спросил Егорша, - а пригорок вот он, черный, хотя все вокруг яркое, зеленое. Влас, да это же опять вороги. Убили они нашего Протаса, или в плен взяли.

Но подлетев ближе, друзья увидели, что Протас яростно борется, раскидывая басурманов направо и налево, а они окружили пригорок с четырех сторон и наступают. Огромные кулачищи Протаса так и мелькали, рубаха на парне порвалась, сам он едва дышал, но не сдавался. Внизу на цветущем лужке у богатого шелкового шатра с золотыми кистями и бахромой сидел толстый

князь. Он довольно улыбался и пухлыми пальцами, унизанными дорогими перстнями поглаживал длинную редкую бороду.

– Поймали тебя, Протас, не будешь впредь похваляться, - цедил он сквозь редкие зубы - придет время и Власа с Егоршей.

– Ранехонько обрадовался, - запальчиво крикнул мальчик, а гусь примерился, и большая густая капля шлепнулась прямо на нос князю.

Влас поднялся над пригорком. Видно было, что Протас уже выдохся.

– Эй, сюда давай, - крикнул Егорша.

Протас поднял голову, и в тот момент, когда кривые мечи басурманов уже готовы были опуститься на парня, он запрыгнул на спину гуся, и Влас с тяжелой ношей поднялся в небо. Басурманы даже не поняли, что противник исчез, они продолжали драться, летели головы, падали тела, проткнутые копьями. Князь, видя, как его войско гибнет, кричал и топал ногами, но воины, были ослеплены и оглушены битвой.

– Помни князь Власа, Протаса и Егоршу и никогда впредь с русскими богатырями не вяжись, - расхохотался Протас, пролетая над басурманом.

Князь, сжав кулаки, визжал, топал ногами и от злости разорвал нарядный халат и даже выдрал себе половину бороды.

– Егорша, миленький, вовремя ты появился, - голубые глазки Протаса радостно светились, - а я уж горевал, что вы с Власом совсем ушли. Прости меня, паренек, сам не знаю, что на меня нашло. Пригорок, будто заколдованный, направо пойдешь - назад придешь, налево направлюсь - опять ворочаюсь.

– Да ладно, чего старое вспоминать, - Егорша примирительно махнул рукой.

– А Влас где, не случилось ли чего с моим другом?

– Понимаешь, Протас, - замялся Егорша, - Влас теперь не конь.

– Правда? Расколдовали?

– Ага, гусь он, мы на Власе и летим.

– Вот так да, - ахнул Протас.

– Га-га, - подтвердил Влас.

– Нашли мы старуху, княжной-красавицей она прикинулась, да и заставили ее Власа расколдовать. Она дубинкой его по лбу тюк и исчезла. Обманула, подлая.

– Ну, попадись она мне, - рассердился Протас, - уж я ее тюкну. Влас, Власушко, как мне тебя жаль, товарищ мой верный.

К вечеру остановились на отдых. Тишина и покой опустились на землю.

– Ой, до чего кушать охота, - заныл Протас, похлопывая себя по животу, - я ж на пригорке ничего не ел. Даже кустика ягод там не росло. И спуститься не мог, дороги не было, до утра кружил. А тут князь с новым войском пожаловал. Я было думал смерть моя пришла, а тут вы - друзья мои родные.

Протас плотоядно смотрел на Власа.

– Хорош гусь, жирненький, на вертел бы его, чтоб корочка зажарились.
– Парень облизнулся.

– Ты чего, - одернул его Егорша, - это же Влас.

– Да, - в голосе Протаса звучало сожаление.

Послышалась веселая песенка, и скоро к путникам подъехал...Тит.

– Ба, Егорша, - парень неловко свалился с лошади, - опять встрелись.
– А кто это с тобой?

– Протас, мой товарищ.

Тит отвязал от седла увесистый мешок.

– Прихарчился в городе, - объяснил он.
– Князь-то на радостях, что его освободили, пир горой задал. Жареных быков начинили косулями, тех - баранами, а баранов гусями, а уж гусей - перепелами. А вино какое подали. М-м-м. В темнице-то, Егорша, и князь, и княгиня, и княжна молоденькая сидели, а уж богатырей русских - видимо-невидимо. Всех извести хотела проклятущая ведьма. Только ты ее увез, будто пелена с глаз у всех упала. Слуги княжеские, что ведьме служили, на колени перед князем упали, прощения вымаливали.

– Хороша ли княжна оказалась?

– Не-а, - поморщился Тит, - бледная, как поганка, но это может из-за подвала. И богатства, говорят, за ней особого не дают. А ты что со старухой сделал?

– Да так, - промямлил мальчонка, - ему не хотелось признаваться, что лесная ведьма обвела его вокруг пальца.

– Костерок чего не зажгли, вечер, самое время у огонька посидеть.

Егорша набрал сухих сучьев, Протас разжег огонек. Тит времени тоже зря не терял, раскладывал на чистом платочке съестные припасы, пироги, жареных перепелов, рыбу, поставил бутыль с вином. Протас даже привстал, он вытаращил страдальческие глаза, открыл рот, словно ждал, что в него положат кусочек. Казалось, бедный парень сейчас упадет без чувств.

– Теперь меня не проведешь, - Тит, прищурившись, глянул на Егоршу, - ведь ты меня тогда обманул. Не переносит, мол, княжна баранины. Ха-ха.
– Тит потер толстые ладошки.

– Слышь, парень, - уныло оглядев еду, сказал Протас, - а гусь-то у меня ученый.

– Мне что до того?
– отвечал Тит, нацеливаясь на золотистого перепела.

– Он и считать умеет.

– Врешь ты.

– Говорю ученый, давай спорить.

– Да тебе и поставить нечего.

– Гуся и проспорю.

Влас обиженно загоготал, захлопал крыльями.

– Птица хорошая, жирненькая, - Тит почесал макушку.

– А коли ты проспоришь, мне перепелов отдашь.

– Дело-то верное беспроигрышное, - решил Тит.

– Гусь мой считать умеет, скажу один - один раз головой качнет, скажу два - два раза.

– А три?

– Да хоть пять.

– Ты знаешь, что, помалкивай. Я вашу братию волшебников-хитрецов знаю, ты птичке тайный знак подашь или веревку к шее привяжешь и за нее тянуть станешь.

– Хочешь, сам ему говори.

Тит с радостью согласился.

– Ну-ка, гусек, посчитай до четырех.

Влас, сердито зыркнув на Протаса, четырежды наклонил голову.

– А до трех, - не сдавался Тит.
– Постой, до пяти верно не сумеешь.

Но гусь смог и это. У Власа едва голова не отвалилась, Тит все заставлял и заставлял его считать.

Перепела исчезли в животе Протаса. Егорша, посмеиваясь, грыз ножку.

– Что еще твой гусь делать умеет, - мрачно спросил Тит. Он подумал, что если отыграть птицу, она заменит всех перепелов.

– Хочешь, спляшет. Что ставишь?