Силиконовое сердце

— Да… мне ты ничем не поможешь, это точно… — вздохнула Оля.

— Я буду подавать тебе книги и уносить их обратно, а ты просматривай их быстрее, а то мы тут останемся на долгие месяцы.

Девушки так и поступили. Только уже через три часа интенсивной работы у Евы не шевелились руки и ноги от переноски тяжелых, пыльных, отсыревших книг, а у Оли Кутеповой заболели голова и глаза. В архивно-библиотечный отсек заглянула маленькая, сухонькая старушка в монашеской одежде. Оля выслушала ее и повернулась к Еве:

— Это сестра Агата, она заведует библиотекой и заодно убирается здесь. Она молилась, а сейчас готова нам помочь. Кроме того, она самая старая жительница этого монастыря.

— Расскажи ей, что мы ищем, — попросила Ева, и Оля пустилась в пространные рассуждения на болгарском языке. Монахиня внимательно слушала ее, и Ева удовлетворенно заметила, что у бабульки глаза не пустые и на лице не застыла гримаса безразличия. В этой монахине сохранилась какая-то искра жизни и действительное желание помочь мирским людям.

— Роза? — удивленно спросила Агата так, что Ева поняла, о ком идет речь.

— Что-что она говорит? Она что-то знает про Розу? — Ева засыпала Ольгу вопросами, пока те переговаривались на болгарском языке.

Лицо Оли вытянулось, она машинально захлопнула книгу, которую пролистывала, и вцепилась в старушку.

— Ева, мы больше можем не мучиться и не рыться в этих старых книгах! Агата лично знала Розу!

— Что?!

— Агата, извините, сестра Агата, говорит, что попала сюда в шестидесятые годы молодой женщиной, примерно такой, как ты. Их монастырь, в котором она пребывала ранее, закрыли и предложили монахиням «не маяться дурью и вернуться к социалистической действительности». Некоторые подчинились, а Агнесса и еще несколько женщин перебрались сюда в самый дальний и закрытый монастырь, до которого добраться не так-то просто, а разрушить еще сложнее. Партийные работники даже не трогали его, так как не афишировали, что в горах живут некоторые религиозные чудаки. Здесь всегда находилось не так уж много народа, в связи с очень суровыми условиями жизни в каменной скале. Почти все монахини тут болеют туберкулезом, заболеванием суставов и просто рано умирают. Зимой в наскальном монастыре очень холодно, камень становится ледяным, а они фактически спят на нем, кругом гуляют сквозняки и ветры. Выступающая на каменных стенах и потолке влага превращается в наледь. Летом в монастыре страшная духота и высокая влажность от постоянно конденсирующегося тумана на вершине скалы.

— Что она говорит про Розу? — напомнила Ева.

— Здесь, в этих стенах, Агата подружилась с женщиной неопределенного возраста, которую уже скрутили недуги и болезни, она чувствовала, что скоро умрет, и перед смертью решила облегчить свою душу. Женщина много читала, много знала, и Агате с ней было очень интересно. Агата, в свою очередь, поделилась с ней своими житейскими тяготами, а та с нею своими. Как ни странно, еще тогда Роза говорила нашей бабульке, что рано или поздно ее найдут, что рано или поздно придут люди, которые будут интересоваться ее судьбой. Так и случилось! Спустя сорок лет после ее смерти пришли мы. Роза говорила, что она королевской крови, а Агата не верила ей, думая, что мозг ее уже поражен старческим слабоумием, — увлеченно переводила Ольга. — Как можно поверить несчастной, больной женщине? Что же тогда Роза делала в этом страшном месте, если в ней текла королевская кровь? Агата спрашивает, кто она была на самом деле?

— Ответь ей, что Роза — незаконнорожденная дочь королевы Венеты Жечевой.

Сестра Агата удивленно вскрикнула и вытерла глаза носовым платком.

— Так это правда?!

— Спроси, что она может еще рассказать о Розе? А ведь Леонид Иванович оказался прав!

— Агата говорит, что Роза призналась ей, что бежала из мира с большим грехом на душе и ребенком под сердцем.

— Что?! Роза была беременна?

— Агния говорит, что она ей так говорила, и в свете сегодняшних знаний у нас нет оснований ей не верить.

— Оля, но ведь получается, что Роза могла родить наследника Жечевых! Спроси, что стало с ребенком?

Оля, побледнев от неожиданности открытия, задала Агате интересующий Еву вопрос.

— Бабулька говорит, что многие девушки попадали в монастырь, будучи в положении и не замужем, тем самым спасаясь от позора. Так уж завелось с древности. Часто монахини даже не признавались в своей беременности, до последнего скрывая живот под широкой одеждой, и инкогнито рожали запретный плод.

— Что? Что они делали с детьми?! — нетерпеливо расспрашивала Ева.

— Они сбрасывали их в колодец смерти, — ответила Оля и испуганно посмотрела на Еву: — Ничего себе — божье место!

— Это что, правда? — ужаснулась Ева.

— Агата говорит, что это истинная правда, она сама слышала один раз крики младенца, которые раздавались из глубины земли.

Мороз пробежал по спине Евы.

— Такая же участь постигла и ребенка Розы, — после минутного замешательства сказала Ольга. — Роза призналась, что, придя сюда беременной, избавилась от ребенка.

— Какой ужас! Вот уж печать зла и проклятия лежит на роду Жечевых. Последний наследник сгинул в стенах монастыря в скале. Бедное дитя! Погибло такой ужасной смертью! — сокрушалась Ева, которую уже шатало от усталости, духоты и ужаса услышанного.

— Ваша настоятельница ничего нам не рассказала, — заметила Оля.

— Она не застала те времена. Матушка Стефания руководит монастырем только последние десять лет, — ответила Агата.

— Спроси у нее, есть ли какие-нибудь документы, подтверждающие ее слова, — попросила Ева.

— Архивную запись о постриге Розы в монахини Агата нам найдет, правда, на это понадобится время, а вот каких-то сведений о ребенке, конечно же, не существует. Он не был официально зарегистрирован, не был официально рожден, следовательно, не мог быть зарегистрирован и в смерти, — перевела Оля и вдруг истерично закричала: — Я не могу больше! Как здесь можно жить?! Склеп! Здесь холодно, душно, мерзко, темно, и теперь еще мы знаем, что сотни лет в этих каменных стенах убивали младенцев! Я не могу больше здесь находиться!

— Возьми себя в руки! Меня поражает Леонид Иванович, ведь он же оказался прав. Он полгода посвятил разгадке семейной тайны рода Жечевых, а мы что, не можем потратить несколько часов? — встряхнула ее Ева. — Получим документ, подтверждающий смерть Розы Жечевой в этом склепе, и унесем отсюда ноги, я тебе обещаю!

Агата внимательно прислушивалась к разговору девушек, а затем обратилась к Ольге:

— Она говорит, что сестры нас ждут в трапезной на ужин, а потом разведут по кельям, где мы заночуем. За ночь она сама постарается найти нужный нам документ, чтобы утром мы могли покинуть монастырь.

Ева машинально посмотрела на часы.

— Ого! Время-то уже восемь часов! Незаметно оно здесь как-то течет.

— Да, я что-то проголодалась… — задумалась Оля. — Идем, Ева, Агата проводит нас в трапезную.

— А как же наши друзья, разбившие палатку у стен монастыря? — спросила Ева, которая думала только о Диме, потому что окончательно и безоговорочно потеряла от него голову.

— Мужчины приготовились к тому, что им придется провести некоторое время у стен монастыря. У них есть палатка, спальные мешки, еда, так что не волнуйся, — успокоила ее Оля.

Агата зажгла фонарик и повела девушек по темному подземелью. Трапезная представляла собой самое просторное помещение из всех, какие здесь имелись. Вдоль двух маленьких и уже темных окошек стояли два длинных стола, сколоченных из толстых, проморенных каким-то составом досок, и скамейки во всю длину столов. Агата пригласила гостей присоединиться к трапезе, а сама юркнула в какой-то черный ход.

Ева поежилась.

— Как все-таки здесь холодно, сыро и скучно… Я бы не продержалась здесь и неделю.