Сильвериум

– Они пытаются распечатать портал, верно?

– Как ты догадалась?

– Пошевелила мозгами. Мам, разве это возможно? Ведь целых десять сильнейших древних магов запечатали его!

– Анна набирает силу. Со всех концов планеты сюда слетаются Черные маги. Не просто так, не ради воскресного обеда. Она собирается открыть его.

– Но ведь только потомственные могут ее остановить, «вспышки» бессильны. По крайней мере, мои одноклассники вообще ничего толком не умеют.

– Они Светлые. Именно поэтому она ими и не занимается. Она не понаслышке знает каким сильным может быть Свет.

– То есть?

– Когда-то Анна была Светлой. Она входила в наше кольцо. Мы были очень-очень сильны. Но затем ее призвал отец. Он был Черным магом. Как и ее мать. Только ее мать не практиковала, она слишком слаба для этого. А вот отец был достаточно силен в свое время. В нашей десятке у Анны была подруга – Саша. Она тайно последовала за Анной, когда та отправилась к отцу. Мы не знаем точно, что случилось. Да только отца Анна убила. Но и Саша погибла. А Анна стала Черной. Оказывается, в их семейном проклятии был пунктик: когда дитя убивает родителя, оно занимает его место.

– Анна была доброй?

– Очень. Насколько доброй она была когда-то, настолько злой она стала. Ее глаза из синих превратились в черные. Наше кольцо Света распалось. Как-то быстро все разбежались и остались только мы с твоим отцом.

– Подожди. Кольца Света и Тьмы чередуются, так?

– Да.

– То есть, каждые десять лет где-то в нашей стране рождается десять магов.

– В последние года, чаще всего «вспышки».

– Да. Маги с чернильной меткой. Если мне шестнадцать, а в нашей десятке есть двое семнадцатилеток. То это значит, что уже где-то есть маленькие семи-шести летние Черные маги?

– Это Природа. Так было всегда. Ты видела Киру. Она Черная по происхождению и поведению. Но она не творит какое-то особенно зло, к которому стремится Анна.

– Как думаешь, Анна нашла новый десяток? Их она будет делать сильными?

– Я не знаю. Одно я знаю точно – тебе надо уехать.

– А как же мои одноклассники, их секта?

– Ты их не знаешь, они не должны тебя волновать.

– А кого должны? А Игорь? Я не могу его оставить.

– Это еще почему? У тебя парней будет еще много, поверь мне.

– Он не просто парень.

– Послушай, Мара, - мама глубоко вздохнула, готовясь зарядить длинную тираду, но ее прервал телефонный звонок. – Да... Что? Конечно, я сейчас буду. – Она отключилась и бросилась в коридор. – Мне надо отлучиться, но как только я вернусь, мы с тобой договорим.

– В чем дело, мам?

– Долго объяснять, - заматывая длиннющий шарф, бросила мама, - до вечера!

Дверь за ней захлопнулась и разбудила Барсика, дрыхнувшего на диване в гостиной. Я рухнула рядом с котом – к его большему неудовольствию – и включила телек. Три часа до встречи с Игорем, надо себя как-то занять.

Глава 6. Оборотная сторона.

– Я подхожу к твоему подъезду. Все в порядке?

– Да. Поторопись, мама может вернуться в любой момент.

Минутами позже я уже открывала дверь. Парень замялся на пороге.

– Никто не знает, что я здесь.

– Хорошо. Проходи в мою комнату. Чай, кофе, сок – что будешь?

– Чай.

– Сейчас приготовлю.

Пока я возилась на кухне, Барсик в моей комнате внимательно следил за каждым действием Игоря. В конце концов, он обратил на себя внимание гостя. Я поняла это по громкому довольному мурлыканью. У нас очень ласковый кот.

Улыбаясь своим мыслям, я разлила кипяток по кружкам. Поставила их на поднос. Туда же отправились сахарница и конфетница с печеньками. Можно было бы отправить поднос в вольный полет, но я не уверена, что новый товарищ готов к таким фокусам, потому потащила все сама. Осторожно, не разлить бы.

– Держи.

Игорь резко отвернулся от стены, где разглядывал фотографии. И принял у меня поднос. Установил его на стол. И взяв кружку, опять повернулся ко мне.

– У вас не так уж много фотографий.

– Это не мой конек.

– Не любишь коллекционировать фотки?

– Я просто не верю, что если смотришь на фото, то человек с него оживает. Ведь он просто там запечатлен. В какой-то момент своей жизни. То есть его уже не вернуть. – Я задумалась и вспомнила про папин альбом. – Подожди, сейчас покажу кое-что.

Я сбегала в зал, достала из шкафа коробку папиных вещей, где откапала и его фотоальбом. Но тут же лежали и наши семенные фотографии в рамках. Маленькая я, мама, он, бабушка. Мама очень счастливая. Яркая, улыбающаяся.

Его старый фотоаппарат в кожаном чехле – его прислали из последней папиной командировки. Из которой он сам так и не вернулся. Кожа у чехла была изрядно потрепанной. Я приподняла его. За ним оказалась маленькая записная книжечка.

Отложила альбом в сторону – он может подождать. Любопытство часто берет надо верх. Как сейчас. До того, как меня позвал гость, я успела только раскрыть пару страниц. Какие-то схемы и чертежи. Мне это ничего не давало. Маленькая карта выпала, когда я убирала книжку на место. Карта нарисована от руки, но весьма достоверно. Мелким каллиграфическим почерком названия местности и городов. Даже не представляю для чего это. Вернула все в коробку, оставив только альбом, и вернулась к заскучавшему Игорю.

– Прости, отвлеклась. – Протянула ему альбом. – Вот. Мой папа был фоторепортером. Здесь его лучшие фотографии.

Какое-то время Игорь просто рассматривал обложку, а затем открыл его. Любопытнее всего наблюдать со стороны. Вот я, например, никаких эмоций от картинок не испытывала, а парень явно всем восхищался. Оказалось, он сам увлекается фотографией.

– Он не пользовался фотошопом?

– Не-а. Ему он был не нужен.

– А какая у него индивидуальная способность?

– Он был хорошим психологом. Всегда мог убедить, успокоить. Поэтому его предпочитали отправлять в «горячие точки». Люди его слушались.

– Что с ним сейчас? Он умер?

– Нет. Он где-то здесь в городе. Но наверняка, очень изменился.

При моих словах Барсик весь напрягся. Говорят, коты могут видеть то, что невидимо обычному человеческому глазу. Но мы, как правило, видим с ним одно и то же. Кот зарычал, заполз под кровать и выудил оттуда старую отцовскую бейсболку. Не представляю, как она могла там оказаться.

– Чего это он? – Удивился Игорь. – Достал что-то. Ваш кот не любит беспорядок?

– Не знаю, не знаю, - забеспокоилась я. – Эта вещь принадлежала моему отцу.