Симбиот
Шрифт:
– И где же?
– В своем мешке! Я сама видела, как она его туда положила!
– она сказала это настолько уверенно, что ни у кого не осталось сомнений, что все было именно так, как она говорит.
– Ты позволишь?
– обратился к Ташше один из ратников, глазами показывая на её мешок. Ведунья недоуменно пожала плечами, кивнула утвердительно.
Гвардеец снял с её плеч мешок, развязал горловину, ухватился за нижнюю часть мешка и.... вывалил все его содержимое на помост.
Громко звякнул кошелек, покатились по деревянному настилу несколько монет. выпавших из него....
– Где нож?
– спросил у Ташши Гвардеец.
– Какой нож?
– сделала "удивленные" глаза Ведунья.
– Нет ножа!
– Как нет?! Куда ты его дела?
– Никуда не девала! Никакого ножа нет, и не было!
– Почему? Эта девушка говорит...
– Это девушка лжет! Я у неё ничего не крала!
Гвардеец еще раз прошелся по вещам Ведуньи, наклонился, поднял кошелек, взвесил его на руке.
– Я надеюсь, ты знаешь, сколько в нем денег?
– громко спросил он, поворачиваясь в сторону "сочувствующих". Однако вместо слов поддержки он услышал нечто противоположное.
– Нищенка о кошельке ничего не говорила!
– крикнул кто-то из толпы.
– Это деньги Ведуньи! Она пришла сюда покупать Матша!
Народ на площади зароптал, зашумел, послышались возмущенные выкрики.
Причина недовольства была, разумеется, не в Ведунье. Змеелюди разумно предположили, если сейчас кто-то из Гвардейцев под благовидным предлогом завладеет деньгами Ведуньи, то кто даст гарантию, что в следующий раз на месте кошелька женщины-знахарки не окажется кошель кого-то из них?
Ратник недовольно поморщился, небрежно бросил деньги обратно на помост, спустился вниз...
Однако конфликт исчерпан не был. Об этом красноречивее любых слов говорила напряженная фигура одного из солдат, вплотную приблизившегося к нищенке. Закон Шаа гласил - если кто-то публично обвинял кого-то в краже, либо другом преступлении, и не смог доказать факт такового, ему полагалось почти такое же наказание, какое полагалось за кражу тому, в чей адрес прозвучало облыжное обвинение.
За потерю доброго имени, например.
Ратник приблизился к Ташше, негромко спросил, не желает ли та учинить суд над нищенкой немедленно, или предпочитает подождать окончания торгов?
Ведунья мысленно посовещалась с симбиотом и озвучила Гвардейцу уже их совместное решение: подождать!
– Я пришла сюда покупать!
– добавила она, - а не скандалить! И не моя вина, что так получилось! Давайте я сначала все-таки куплю ездового Матша, а уж потом, если останется время, мы поговорим об этой девушке!
"Сочувствующие" одобрительно загалдели - действительно, торги наблюдать намного интереснее, чем малопонятный спор двух приезжих женщин.
– В таком случае я могу предложить тебе другого Матша, взамен первого!
– очень удачно вклинился в разговор разоблаченный хозяин больного животных.
– По очень выгодной цене! Не пожалеешь!
Ташша хотела одернуть недобросовестного продавца, сказать, что она считает его мошенником, недостойным торговать в присутственных местах, но её остановил симбиот.
– Нищенка, Гвардеец,
торговец...– сказал н.
– Еще немного времени и мы восстановим против себя весь город! А оно нам нужно? Видишь - дядька готов решить проблему миром! Давай купим у него другого Матша! Только опять проверь, как в прошлый раз! По крайней мере, на одного врага будет меньше!
– Хорошо!
– после долгого "раздумья" ответила продавцу Ведунья.
– Какого именно животного ты хочешь на... мне предложить?
– Вот этого!
– оживился от неожиданной удачи змеемужичок.
– Этот - точно самый лучший!
"Вот же каналья!
– подумала Ташша.
– Опять ведь врет! Самого лучшего Матша он решил оставить себе, и потому привязал его так, что его не видно из толпы. Но с помоста-то его видно"!
– Я ценю твои способности и твой талант, продавец животных!
– раздельно и громко ответила ему Ташша.
– И пусть Божественный Змей принесет удачу в твой дом! Однако я думаю, что такой старухе, как я, невозможно ездить на столь великолепном животном, какое ты сейчас предлагаешь мне! В этом городе много более достойных жителей, чем я! К тому же я рассчитывала потратить на покупку Матша не столь крупную сумму, за какую ты, несомненно, имеешь право предлагать и продавать своих животных! Я с твоего позволения, посмотрела бы и купила во-он того небольшого Матша, который находится дальше всех от помоста! Видимо, это самое слабое, либо самое старое животное, коль оно находится так далеко?
Продавец дернулся, полуутвердительно кивнул, попытался что-то сказать.... Однако Ташша его перебила.
– Вот и отлично!
– сказала она.
– Веди сюда животное!
Змеемужичок-хитрован с видимым усилием махнул кому-то рукой.
Привели Матша.
Животное, действительно, на первый взгляд, не обладало никакими выдающимися способностями. Однако весь вид торговца говорил об обратном....
Наконец, он назвал цену - намного ниже, чем та, за которую он совсем недавно пытался "впарить" Ведунье больное животное.
Немного поторговавшись, Ташша купила у него и Матша, и повозку - небольшую, но крепко сделанную, с большим кожаным пологом над головой.
Ведунья публично, как того требовал обычай, передала деньги продавцу, получила от него бумагу, в которой было написано, что этот Матш с клеймом...., действительно, куплен у торговца по имени Сушш на аукционе города Акашш.
"Забавное название"!
– подумал Сашка.
– Нужно обязательно запомнить"! Однако Ташша ничего не ответила - её сейчас занимала судьба другой личности - девушки-нищенки.
Судя по выкрикам, никто из "сочувствующих" не собирался до конца торгов лицезреть на лобном месте "эту замарашку".
Ведунью больно кольнули эти слова - не далее как позавчера её тоже называли этими словами. Однако отпускать "просто так" клеветницу тоже было нельзя - это создаст опасный прецедент и если кто-то другой, в другой раз посмеет оскорбить Ташшу, ей сложнее будет добиться справедливости именно потому, что однажды она уже простила ту, которая посмела публично оскорбить её.