Синдикат

Про себя Бес назвал его «Красным Залом», с больших букв, и оно того стоило. Бомбейское отделение Государственного Совета по экономическим реформам СССР поражало роскошью и безвкусицей. Судя по всему, дизайнерили его в конце восьмидесятых, когда агрессивный послевоенный кич стал общим правилом, нормой жизни. Да так и оставили, кропотливо совершенствуя. Обстановка была выдержана в алых тонах, словно резиденция модного и бездарного кутюрье. Красный палас, вроде бы даже ручного плетения, красные квадратные пуфики. Красные рамы прозрачных столов и красная же обивка стульев ни разу не казенного вида. Даже цветы в красной вазе оказались розами соответствующего цвета.

— Все красное… — негромко сказал Бес как будто себе под нос, движимый легким приступом хулиганства.

— Это цвет революции, цвет прогресса! — с легкой непринужденностью отозвался заместитель директора отделения. Надо полагать, вопросы и комментарии относительно цветовой гаммы звучали тут не впервые.

— Понятно.

Четвертая стена представляла собой одно сплошное зеркало с зеркальной же дверью. В ней отражался городской пейзаж, от чего и так немалый кабинет казался многократно бОльшим, вплоть до легкого головокружения у неподготовленного визитера. Заместитель повернул настоящий ключ в настоящей скважине, запирая дверь. Привычно скользнул взглядом по столу, на котором в строго выверенной математической гармонии расположились бутылки сминеральной водой, черные кожаные папки — по одной на каждого участника плюс отдельный набор с регистрационными протоколами — а также чернильницы и ручки со стальными перьями. Во многих частных конторах распространилась мода подписывать документы гусиными перьями, но в госучреждениях оставались верными старой школе.

— Товарищи, начнем, — сказал зам, и все начали. Сидеть по ходу действа не полагалось, так что вся компания выстроилась по периметру стола.

— Секретарь готов к фиксированию процесса?

Секретарь был готов и занес над стенографическим аппаратом обычные пальцы без единого винтика.

— Хорошо. Итак, все ли соорганизаторы наличествуют? — чиновник орлиным взором посмотрел на концессионеров, губы шевелились, словно заместитель считал участников по головам.

— Все, — ответил он сам себе, закончив инвентаризацию. — Есть ли вновь открывшиеся обстоятельства и возражения, которые препятствуют коллективному, документально оформленному намерению создать частное партнерство в форме «синдикат»? Еще раз напомню соорганизаторам, что избранная форма объединения выражает претензию на монопольное положение в основной сфере деятельности. Со всеми вытекающими из этого привилегиями, а также рисками.

Тишина. За прозрачными стенами царил адский шум гигаполиса, где нормативы акустической гигиены отсутствовали в принципе, однако ни единый шорох не сумел проникнуть через бронированные, обманчиво легковесные стекла.

— Препятствий и возражений нет. Отметьте в протоколе, что соорганизаторы понимают и принимают все риски.

Секретарь кропотливо отмечал.

— Тогда для начала следует подписать заявления о создании коллективного партнерства, распределении должностей и макет устава организации. Прошу, товарищи.

Папки из отличной кожи настоящих коров — вопиющее надругательство над религиозными чувствами аборигенов! — открывались практически бесшумно. А вот бумаги шуршали, словно крылья мертвых птиц. Бес взял гладкий лист с черточками строк и ощутил, как дрожат руки, несмотря на электронику и металл. Мечты, ради которых он столько всего натворил, в которые почти не верил — вдруг оказались совсем рядом, буквально на расстоянии нескольких взмахов пера с гравировкой «Лен. Гор. Вос. № 15» на гладкой стали.

— Официальное название синдиката — «Седьмое производственно-коммерческое управление по обслуживанию корпуса обеспечения внешнеэкономической деятельности при Министерстве Иностранных Дел СССР». В течение пяти рабочих дней вам следует выбрать второе, представительское название, уведомив соответствующие инстанции.

Постников оглядел спутников и коллег по «Седьмому производственно-коммерческому управлению». Людей, с которыми ныне организовывал синдикат, настоящий, с уставом, печатью, капиталом, правом и обязанностью немедленно вступить в жесточайшую войну за существование, которая не прекращалась ни на мгновение.

У этих людей были имена и фамилии, в большинстве своем не первые, не третьи, даже не десятые. Впрочем, и Постников сутки назад возродился к жизни с чистой биографией и новым паспортом как реэмигрант, счастливо приникший к груди любимой родины. Но кибернетик все равно воспринимал «соратников» по лицам и прозвищам, а не реквизитам, что были впечатаны строгим шрифтом в официальные документы.

— До введения в действие печати синдиката все документы будут заверены печатью нашего отделения как гаранта вашего объединения. Прошу соорганизаторов, которые физически не способны оставить отпечаток пальца руки, принять альтернативные меры.

Бес и Кадьяк молча сняли правые туфли, затем стянули носки. У Постникова носок был строгий и серый, у иностранца белый с котиками и цветочками. Бес подавил усмешку, но с трудом, впрочем, как и прочие.

Каждый лист требовалось подписать, затем оставить отпечаток пальца в углу на специальном поле, интегрированном в бумажные волокна. Таким образом, фиксировалась ДНК, а также уникальный химический состав пота и кожи. Те, у кого живых пальцев на руках не имелось, ставили метку большим пальцем ноги. Соответственно открывалась возможность для разнообразных социальных манипуляций. Например, один из буржуев старой закалки, немецкий артиллерист, оставшийся без рук, привил себе усовершенствованный микоз и превратил ступню в прокаженное копыто. Какой интерес в регулярном унижении помощников и партнеров — Бес не понимал, но уловку главы «Маас Биолаб» запомнил, вдруг когда-нибудь да пригодится.

— Есть ли возражения и дополнения относительно распределения должностных обязанностей?

Возражений не имелось.

Бес — организационный директор, это было принято всеми как безальтернативный и само собой разумеющийся факт. Потому что кибернетик придумал идею, выступил мотором и зачинателем. Потому, что наилучшим образом понимал специфику товаров и услуг, которые намерен вывести на рынок. Потому, что на Беса завязаны «технические мудрецы», которые не станут работать с чужими. А также потому, что именно его в первую очередь начнут подвергать «агрессивному арбитражу», то есть убивать.

Кадьяк — консультационное сопровождение переговоров и сделок. То есть служба безопасности. Агент, который продолжит все то же самое, чем занимался ранее, только уже не самолично, а из удобного кресла в охраняемой резиденции. Правда резиденции, штаб-квартиры и прочих материальных атрибутов синдикат пока не имел, но это не важно. Всему свое время.

Фирсов — «банковский агент», то есть руководитель всего, что связано с кредитами, займами, долгами, банками.

Копыльский — юрист, заместитель директора по делам филиалов. Которых опять же нет, но со временем наверняка появятся. И НуНах — бухгалтерия, аудит. Эти два «флибустьера выглядели хуже всех, они не сомкнули глаз ни на минуту со дня встречи на бомбейской квартире, подготавливая сопровождение договора — документы, договоры, справки. Фактически менее чем за неделю юрист и бухгалтер на ядреных стимуляторах организовали полноценное коммерческое предприятие. Пусть пока лишь на бумаге, с единственным счетом, однако настоящее, без малейшего правового изъяна. Синдикат еще толком не родился, но уже обзавелся отрицательным балансом. На его организацию было потрачено более двухсот тысяч рублей, и все до копеечки «флибустьеры» записали на баланс предприятия в первоочередные долги.

Дуэту «флибустьеров» предстояло решить еще одну головоломную задачу — обосновать возможность и право синдиката распространять открыто, а равно на условиях возмездной передачи сведения, которые могут быть (и обязательно будут) использованы для организации противоправной и террористической деятельности. Но это уже потом.

Костин — вопросы персонала и связи с общественностью, читай — переговоры с темными личностями, которых надо первым делом взять за горло покрепче, а потом уж говорить вежливое «здравствуйте».