Sindroma unicuma. Finalizi

Впрочем, слепота не могла повлиять на мутацию. К худу или к добру, но достоверно известно, что умение видеть волны не исказило отточенную веками наследственность Альрикового вида.

Хотя бы за дальновидность можно похвалить себя, в частности, за опытные образцы, законсервированные после осмотров. В институте нет необходимого оборудования, но это легко решаемая проблема.

Альрик выбрал номер из списка в телефоне.

– Привет. Нужна твоя лаборатория.

– Смотрю, тоже не спится?
– усмехнулся на том конце абонент.
– Приезжай.

***

– Эва... Ты проспишь экзамен. Эва...
– не унимался шепот.
– Нам нужно идти. Мы и так опоздали.

Я открыла глаза, потягиваясь. Плотно задернутые шторы не смогли спрятать полдень за окном. Ухо уловило чириканье воробьев в парке, взревевший двигатель машины на дороге, голос тетки-вехотки, ругавшей в холле слесаря-лентяя.

Утренний сон принес облегчение, но мышцы снова в тонусе.

– Ну его, этот экзамен, - обняла Мэла.
– Не хочу.

– Нужно, - высвободился он.
– Вставай.

Я воспламенилась мгновенно.

– Конечно, - согласилась ехидно и вскочила с кровати.
– Пойду собираться, - и направилась к выходу. Голышом и покачивая бедрами.

– Эва, - парень очутился впереди, загородив дверь и не давая выйти.
– Что ты творишь?

– То есть?
– состроила невинное лицо.
– Ты сказал: "Собирайся на экзамен". Я и пошла, милый, - обласкала его, обежав пальчиками по лицу, от виска к подбородку.

На мгновение Мэл дезориентировался, но тут же пришел в себя и схватил футболку со спинки кровати.

– Надень.

Я демонстративно надела, посмеиваясь. Мне нравилось испытывать терпение парня и дразнить его.

– Доволен?

Добежав до швабровки, послала воздушный поцелуй от двери, и Мэл закатил глаза к потолку с видом мученика.

Из меня лилось. Нет, из меня фонтанировало желание провоцировать и выводить из равновесия.

Пританцовывая, я выбрала из вороха упаковок самое откровенное белье и надела обкромсанную короткую юбку. Натянув кофточку, подобранную Вивой во время поездки в переулок Первых Аистов, полюбовалась отражением в оконном стекле. Глубокий треугольный вырез смотрелся весьма аппетитно.

Я нравилась себе. Нравилась яркая помада, нравился блеск в глазах, нравились ресницы, выделенные тушью, нравились изгибы бровей. Впору облизнуться.

Зря. Меня снова замутило.

Шубку - на пуговки, сумочку - на плечо и вперед из комнатушки. Я уж и забыла, куда собиралась пойти.

Мэл вышел из пищеблока. Он был в рубашке и при галстуке - как конфетка. Черт, так бы и съела.

– Ты не позавтракала, а перед экзаменом нужно обязательно поесть, - начал выговаривать мне.

– Да, это большое упущение, - вжала я парня в стену.
– Сейчас исправим.
– Обежала языком по его губам и пососала нижнюю.

– Эва, - простонал Мэл, обнимая.
– Нужно идти.

– Ну, хорошо, - согласилась с угрозой.
– Я пошла. Чао.

И полетела из общежития - беспечно и ветренно.

– Подожди!
– крикнул Мэл.

Держи карман шире.

Я припустила по дорожке к институту и улыбалась яркому солнцу, искристому снегу и встречным, рассылая воздушные поцелуи. И мне улыбались, а парни останавливались и смотрели вслед.

– Телефончик дашь?
– спросил долговязый четверокурсник с элементарного факультета.

– Дам, - согласилась кокетливо.
– Записывай.

Запахи забивали нос, звуки оглушали уши. Я слышала, как на крыльце девчонки обсуждали модные маникюры, а у ворот парни делились впечатлениями от сданного экзамена.

– Эва, притормози, - подхватили меня под локоть. Это Мэл догнал у поворота.
– Хочешь, чтобы я вызвал на димикату* половину института?

– Не злись, милый, - проворковала, сложив губы бантиком, и Мэл забыл, о чем говорил. Какие лопушки, эти мужчины!

Мы зашли в институтский холл, и парень не отпускал меня, придерживая за талию и прижимая к себе. Когда он сдал шубку в раздевалку, его глаза сощурились, и на лице появилось нехорошее выражение, говорившее, что сейчас кому-то устроят а-та-та за вольности в одежде.

А меня несло неудержимо. В крови нарастали градусы, и снова лихорадило. Я вела себя вызывающе, дерзко, притягивая внимание студентов, попадавшихся на пути.