Sindroma unicuma. Finalizi

– Но как таковое возможно?
– выдавил потрясенно Мэл.
– Разве так бывает?

– В мифах и легендах. Но, как вы знаете, у любой сказки есть реальная предыстория.

– И... что теперь делать?
– растерялся Мэл.

– Теперь уже ничего, - мужчина кивнул на саркофаг.
– При иных обстоятельствах я рекомендовал бы пройти полное обследование и регулярные медицинские осмотры. Случай Эвы Карловны уникален.

– Значит, её полиморфизм - врожденный? Неужели каждое полнолуние...?

– начал и не договорил Мэл.

– Это приобретенная мутация. И недавнее полнолуние стало первым для Эвы Карловны, - ответил профессор.
– К сожалению, я понял слишком поздно и вдобавок недооценил влияние луны, точнее, ошибочно провел параллель с нашими женщинами. Знай Эва Карловна об изменениях в организме, она успела бы подготовиться морально и физически и перенесла испытание с меньшими потрясениями для нервной системы. Знания облегчили бы ей жизнь в дальнейшем. Представьте: человека, который не умеет плавать, бросили в воду. Он вслепую барахтается, стараясь выплыть. Не удивлюсь, если Эва Карловна не вспомнит свое первое полнолуние.

Альрик умолчал о снах, связавших его и девочку. Мальчишке незачем знать о промахах соперника. Никаким изумлением не оправдать негостеприимство хозяина, оттолкнувшего долгожданную гостью. Пусть самочка неопытна и неумела, но приласкай её Альрик во сне, и она пришла бы к нему наяву на поводке инстинктов, отметя мелочевку, отвергнув того же мальчишку.

– Как Эва заполучила чужие гены?
– нахмурился Мэл.
– Это... из-за ваших дел?
– осенила его догадка.

– Да, - признал Вулфу.
– Наша договоренность была скреплена обетом на крови.

– На крови?!
– вскочил Мэл с кресла и опять сел.
– На крови... Вот оно что! Эва ездила к вам домой, где вы заключили сделку!

Кусочки головоломки встали на свои места. Разве что суть сделки, запечатанная обетом, не откроется никогда, но общий смысл был ясен: профессор помог раздобыть деньги для приема.

– Вот почему она долго продержалась, - заключил Мэл.
– Может быть, это к лучшему... Так или иначе, я возвращаюсь к своему предложению и прошу помочь Эве... У вас опыт, знания... Тайные заклинания, ритуалы, семейные предания, обряды... Ведь должно быть что-то! Эву можно спасти!

Вулфу покачал головой.

– Помогите ей! Исчерпаны все возможные средства. Меня уверяют в один голос, что безнадежно, но я чувствую - что-то есть! Примите что угодно - долг, клятву, обет! Деньги? Артефакты?

– Ваша горячность играет мне на руку, - сказал мужчина, посерьезнев.
– Я, не задумываясь, потребовал бы от вас немыслимые кабальные условия, но увы, противоядия нет.

– Спасите Эву, и я... отпущу её...

Профессор понял, что мальчишка вынашивал разговор и заготовил нужные фразы, а все равно чуть ли не силой заставил себя произнести последние слова.

– Если бы я мог, то сделал это вне зависимости от ваших красивых жестов, - ответил резко Вулфу.

Он поднялся из кресла и, прихрамывая, подошел к прозрачному колпаку, чтобы в сотый раз оглядеть руку с татуировкой на пальце. Что в ней особенного? Четкий рисунок волосинок-звеньев проступил на коже, став выпуклым, и кисть выглядела слегка отечной.

С того момента как Эву поместили в стерильный саркофаг, профессор периодически изучал руку и прислушивался к чему-то, различимому ему одному. Он ждал чего-то или кого-то, но безуспешно.

– И вы согласны расстроить планы своего отца и Влашека?
– спросил мужчина, выпрямляясь.
– А Коготь Дьявола? Что станет с ним?

– Кольцо волнует меня меньше всего, как и чьи-то планы. Они и так не сегодня-завтра пойдут прахом, когда Эва... Когда Эвы не станет, - ответил Мэл и опустил голову.

Пришла медсестра, но не Морковка. Пока она выполняла предписанные процедуры, собеседники молчали.

– У нее безупречный послужной список, - сказал Мелёшин-старший сыну в первый день.
– Двенадцать лет в правительственном госпитале и опыт в более сложных и безнадежных случаях.

Куда уж безнадежнее?

Вулфу впал в глубокую задумчивость, прохаживаясь из одного угла в другой. Когда медсестра ушла, мужчина остановился, и Мэл вскочил.

Альрик потер лоб. За эти дни он прокрутил в голове множество способов, вплоть до фантастических, но все они были отметены из-за одного весомого "но".

– Если случится чудо, и Эву Карловну удастся спасти, нет гарантии, что она сможет вернуться к прежней жизни. Мозг задет в первую очередь. Начались необратимые процессы, клетки умирают. Эва Карловна станет растением. Вы задумывались над этим, говоря о спасении? Желаете ей подобной участи?

– Нет, - понурил плечи Мэл.

– Выбор предполагает ответственность, и прежде всего, за неё. Мне горько видеть Эву Карловну в немощном состоянии, но еще тяжелее знать, что она выживет, но исчезнет как личность. Неужели вы согласны на ее растительное существование? И согласилась бы она?
– взглянул в упор на собеседника, но тот не ответил.
– Обобщая, скажу, что риск велик. Более того, риск огромен. Мне нужно время до утра.

– До утра?! Завтра может быть поздно!
– взорвался Мэл.
– Сегодня может быть поздно! В любую минуту может стать поздно! Что изменится утром?!

– Надеюсь, что всё, - сказал мужчина и вышел из стационара.

Мэл рухнул в кресло, как подкошенный.

Пульс нитевидный, - вздохнул он и откинулся в кресле. Сомкнуть бы глаза, но не спится. Не можется спать.