Sindroma unicuma. Finalizi

– Эва! Эва, что с тобой?

Что со мной? Всего-навсего мне открыли глаза. Просветили, напомнили о моем месте в висоратском мире. Чтобы не забывалась. И на том спасибо, что не ткнули грубо носом и не оскорбили, а вежливо указали, чтобы не пробовала равняться. А я и не пытаюсь. Куда нам, слепошарым?

Где эта женщина? Уже ушла?

– Что случилось, Эва? Не молчи!

Мэл - в куртке, только что с улицы - на корточках передо мной. Распахнутая настежь дверь.

А ведь я мечтала. Стыдно признаваться, но успела нафантазировать, представляя, какой будет моя семья: я, Мэл и темноволосый малыш из пророчества.

Женщины умудряются мгновенно выдумывать и домысливать то, к чему совершенно нет повода. Подходит к концу всего лишь второй день, как мы с Мэлом вместе, и ни он, ни я не успели толком привыкнуть друг к другу, а воображение умудрилось настроить воздушные замки с идиллическими семейными картинками, заставив тут же поверить в них.

Упаси бог рассказать Мэлу. Он засмеёт. А если не засмеет, то будет неприятно поражен грандиозностью захватнических замыслов на его фамилию, потому что не заглядывал в наше общее будущее дальше завтрашнего дня.

Невыносимо стыдно - оттого, что я ожидала от разговора любой гадости, а не призыва к жертвенности и пониманию, и оттого, что слова гостьи легли на благодатную почву.

Внезапно захотелось обнять Мэла. Крепко.

– Вот и славно, - обнял он в ответ, и в его руках сразу стало уютно.
– Я уж было испугался. Ты дрожишь. Что с тобой?

– Все нормально.

Привыкаю к нему. Привыкаю к защищенности и к тому, что Мэл разберется с любой проблемой. Срастаюсь с ним. Чувствую его беспокойство и страх.

– Ты пила капли?

– До поездки в переулок.

Мэл поднялся, налил в стакан воды из чайника. Отыскав среди бардака на тумбочке профессорский пузырек, накапал, по-моему, литр.

– На, - вложил в мою руку стакан, и пока я судорожно глотала, сбросил куртку и уселся рядом.
– Что произошло?

– Ничего.

– Не обманывай. Я за километр чую. Эва, мы, кажется, договорились не скрывать друг от друга.

– Приходила одна женщина...
– отозвалась после минутного молчания.

– Кто?
– ухватился как гончая Мэл.
– Когда?

– Недавно.

– Странно, я не видел. И? Она представилась?

– Нет... Приходила по поручению твоего отца...

– Черт!
– подскочил как пружина Мэл и заходил по комнатушке.
– Как она выглядела? Угрожала? Что сказала?

– Ничего особенного.

Мэл снова сел передо мной на корточки.

– Так и поверил!
– Он наклонился ближе и потребовал тихо: - Эва, мне нужно знать, о чем вы говорили. Мы должны быть готовыми ко всему.

– Она упомянула о западном побережье, - прошептала на ухо парню.
– И о том, что гуляю по ВУЗам.

– А об этом говорила?
– сделав пальцами вилку, Мэл показал на свои глаза, и я поняла его.

– Нет. Почему-то считает, что у меня есть слабенькие способности, - объяснила шепотом.

– Та-ак, - потер подбородок Мэл.
– Как она выглядела?

– Темные волосы, короткая стрижка. Высокая, стройная. Работает у твоего отца и знает тебя с десяти лет.

Мэл задумался на мгновение.

– Тисса. Больше некому. Она разговаривала вежливо?

– Да, конечно. Даже чересчур.

Во всяком случае, общалась как с дочерью министра, а не как с каторжанским отродьем с побережья.

– Тисса - поверенная моего отца. О чем еще шла речь?

– Больше ни о чем, - заверила его торопливо.

– Может, есть что-то, о чем я не догадываюсь?
– прищурился парень.
– Эва, не скрывай.

Я отрицательно помотала головой.

Не скажу. Мечты о детях - это блажь и девчачьи глупости. Как оказалось, серьезные глупости, могущие стать препятствием для будущего сановитого чиновника из известной семьи.

– Итак, теперь мы знаем о том, что отец знает, - сказал Мэл, поднимаясь с корточек.
– Надеюсь, Тисса тебя не запугала? Пока что ей не удалось совершить революцию. При желании эти факты нетрудно раздобыть.

– Зато можно преподнести по-разному. Например, начать шумиху в газетах или на телевидении... А ты что здесь делаешь? Сдал лабораторку?

– Еще успею, - махнул он рукой.
– А здесь, потому что звонил, если не помнишь. А кто-то взял и отключил телефон.