Sindroma unicuma. Finalizi

– Эва, мне нужно уехать. Встречусь с одним человеком и вернусь. Здесь недалеко, так что не успеешь соскучиться.

Хорошенькая новость! А если пожалует сестрица Баста или нагрянут друзья Мэла? И куда он собрался? Для начала потрясет Тиссу и выбьет из нее содержание разговора или сразу помчится к Мелёшину-старшему и обвинит, не разбираясь?

Мэл не умеет вовремя останавливаться, - вспомнились слова гостьи, знавшей парня как облупленного.

– Егор, пожалуйста, не ссорься с отцом! Эта женщина действительно не угрожала и не шантажировала. Она... сказала, что в будущем мне придется тяжело из-за того, что моя мать - с побережья.

– Добрая заботливая Тисса, - хмыкнул с сомнением Мэл.
– Не волнуйся, еду не к отцу. Ничего и никого не бойся. Делай что хочешь. Мой дом - твой дом.

– И соседей можно заливать?
– спросила нервно.

– Можно, - кивнул он, рассмеявшись.

– А голой перед окном тоже можно разгуливать?

– Можно. Стекло с односторонней прозрачностью. Если надумаешь походить голышом - позвони. Расскажешь, а я послушаю. Не скучай, скоро буду.

Мэл подарил дежурный поцелуй в щеку и ушел. И ведь не показал, что озабочен, а я почувствовала.

С ума сойти. Осталась одна и хозяйничаю в квартире у Мэла.

Много пространства, много воздуха, но пустота над головой теперь не давила. Разве что стояла тишина, и оттого было немного зябко. Сюда бы часы с кукушкой или ходики, разбавляющие безмолвие монотонным "тик-таком".

Я прогулялась, обойдя все уголки квартиры. Заглянула в ванную. Постояла перед дверью, которая вела в спальню Мэла, но не решилась открыть. Там зона личного пространства, так что без хозяина не войду.

Затренькал телефон. "Мой Гошик" решил проверить, не сбежала ли гостья обратно в швабровку.

– Ну как? Не страшно?
– спросил парень. Судя по звукам из динамика, он ехал в машине.

– Ничего. Жить можно.

Трубка фыркнула.

– Сходи в душ или прими ванну. Опустоши холодильник. Надень что-нибудь кружевное и не забудь позвонить и рассказать, какое белье выбрала.

Блуждая по квартире, я отыскала выключатели и методом тыка отрегулировала освещение, оставив гореть лампу у окна и точечные светильники в кухонной зоне. В помещении стало гораздо уютнее. И почему мне не нравилось здесь раньше?

Затем проверила чистоту на кухне, проведя пальцем по столам, сияющим безукоризненностью, и перетрогала малопонятные кухонные агрегаты, призванные облегчать нелегкую жизнь столичного принца. Поиграла, поднимая и опуская шкафчики, болтающиеся в невесомости, и напоследок посетила с визитом район холодильника, чье содержимое стало бы местом обетованным для любого обжоры.

При взгляде на полки, забитые продуктами, я вспомнила, что не оставила Радику записку. Сидит, поди, и учит билеты с голодным и урчащим желудком. Плохо, что у парнишки нет телефона, а просить, к примеру, Аффу, чтобы та сходила к юноше, бесполезно. "Афочка, навести, пожалуйста, моего друга Радика и скажи: пусть не ждет ужина, потому что сегодня ночую у Мэла, который мой парень". Соседка и слушать не станет.

Ладно, теперь поздно метаться, раскаиваясь, а завтра что-нибудь придумаем. Возьму-ка бутылку сока с галетным печеньем и пойду к окну. Пока Мэл разъезжает с визитами, самое время вспомнить о предстоящем экзамене и попробовать выучить, сколько смогу.

Ножки кушетки проехались по полу с раздраженным скрежетом. Ух, не поцарапать бы покрытие!

Улегшись, я открыла тетрадь. Буду читать и ждать.

Читалось плохо. Совсем не читалось. Зато жевалось, пилось бездумно и смотрелось окно. Вечерний город, распростершийся за стеклом гигантским горящим спрутом, напоминал парк аттракционов, в который я ходила на первом курсе, разве что масштаб зрелища был теперь несравнимо больше - сверкающие огни и непрерывное движение в полнейшей тишине благодаря хорошей звукоизоляции окна.

Где сейчас Мэл? Наверняка встретился со своим телефонным собеседником и возвращается домой, ругая на чем свет стоит, очередную автомобильную пробку. А может, его машина ползет вон в той нескончаемой речке золотых точек?

Решив укрыться, я не нашла нигде ни одеяла, ни захудалого покрывала. Повсюду в квартире царили стерильность и чистота, и почему-то не пахло Мэлом, его присутствием. Не было крошек на кухонном столе, оставленных парнем во время последнего завтрака или ужина. Не было грязной посуды в раковине. Не было рубашки, брошенной второпях на спинку кресла. Не валялась на диване начатая книга с загнутым уголком страницы, а конспекты, сваленные неряшливой стопкой, не занимали половину стола вместе с неоконченными рефератами по снадобьеварению.

В спальне нашлись бы и одеяло, и покрывало, но я так и не заглянула туда. Сняв куртку с вешалки и улегшись на кушетке, укрылась ею. Теперь гораздо лучше.

Телефон положила рядом на пол - вдруг позвонит Мэл, но не успела взяться за чтение конспектов, как мысли снова повернулись к монологу нежданной гостьи. Как ни крути, а ее слова верны. Слепой ребенок в известной висоратской семье - нонсенс. Скандал. Конечно же, я хочу счастья и для своего будущего дитятки, и для Мэла, и не хочу, чтобы его родители страдали из-за того, что сын не оправдал надежд семьи.

Но ведь малыш появится на свет! Это предсказало пророческое око.

Вдруг отцом ребенка станет не Мэл, а кто-то другой? Вдруг мы с парнем вскоре расстанемся из-за разногласий, неуживчивых характеров и прочих неустранимых противоречий? Нет, не хочу с другим! В моем сердце хватит места лишь для одного. И вообще, кто сказал, малыш из пророчества назовет меня мамой? Вдруг это племянник, которого я обрету, приехав на побережье? Или будущий сын подруги, например, Аффы, с которой мы когда-нибудь помиримся.