Sinnerman

– Я ставлю на тебя, Хеймитч. Не подведи.

***

В глазах темнеет, дышать сложно, кажется, управлять машиной через чур трудно. Он трясёт головой - картинка расплывается. Весь мир плывёт. Пытается нащупать пульс - быстрый, медленный, нормальный - к чёрту. Смотрит прямо на дорогу - пусто.

– Да что за… - теряется, язык немеет, почти не чувствует ног.
– Да чтоб тебя!

Цепляется за руль обоими руками, пытаясь удержаться, чтобы не упасть. Смотрит на спидометр - проехал достаточно длинный путь. Резко затормозил.

– Устал? Эбернети, теряешь форму! Неет, может они ранили меня? А? Потеря крови?

Пытается нащупать рану на затылке, шее. Мельком заглянул в зеркальце. Его сердце замерло, а затем начало биться со скоростью света - на заднем сидении, улыбаясь фирменной капитолийской улыбкой, сидела Тринкет. Резко повернул голову. Разум переместил его куда-то далеко в чертоги воспоминаний, в архив с надписью “никогда не забывать”.

– Нам ведь не стоит тут быть. Что это за отсек?
– чётко спросила она у голограммы на часах. Ответ последовал незамедлительно: - Отсек 6 - заражен.

– Хеймитч!

– Успокойся, куколка, процентов, - он заглянул в голограмму и довольно тыкнул в цифру пальцем, - всего два.

– О, Боже!
– процедила она, вцепившись в его руку.

– Эй, - он обнял её хрупкое тело, не так как ментор обнимает куратора, нет, это была чистой воды нежность. Он аккуратно приподнял её подбородок, притянул ближе к себе, чтобы встретиться с ее губами. Поцелуй вышел нежным, легким, пробным. Хеймитч отпрянул, заглядывая в её напуганные глаза, а затем снова нагнулся, чтобы поцеловать ее, но Эффи ловко увернулась, и вместо губ поцелуй пришелся на щеку. Она нацепила ему на руку свои часы, которые отреагировали незамедлительно:

– Опасность! Уровень радиации в организме превышает норму.

– Эбернети! Возьми гребанную маску или мне придётся применить силу! – мужчина только рассмеялся, но она быстро поправила себя.
– Я не стану с тобой спать, пока ты не наденешь маску!

Он погрузился во тьму, громко, безумно смеясь. А затем в припадке резко раскрыл глаза. Свинцовые тучи, нависшие над ним, озарились яркими сполохами электрических разрядов, штурмовавших небо.

– Идиот, какой же я идиот.

Приподнялся на сидении, дотянулся рукой до бардачка. Нащупал пистолет, пачку с пулями, сигареты. Достал респиратор, натянул его на лицо. Нашел вакцину, и тут же нащупал вену и ввел лекарство. Снова откинулся на кресле. Оставалось ждать. Облака стали редеть, открывая чистое вечернее небо. Тогда он подумал:

– Как странно, как только пересекаешь границу Капитолия, мир будто бы становится сносным.

Оставалось только понять реальность это или опять-таки воображение.

Полчаса сидел не двигаясь. Затем снова полез в бардачок, нашел часы и надел на руку.

– Покажи уровень радиации в крови, - проценты показывали норму.
– Полное сканирование организма!
– опять скомандовал Эбернети.

– Уровень заражения максимальный. Риск заболевания. Примите вакцину.

Ветер немного утих, свинцовые облака полностью исчезли — сквозь белесое туманное небо просвечивал огромный, занимающий треть небосвода, тускло-красный круг солнца. Он перестал понимать где он и что с ним. Было сыро и холодно. Осенний дождик неприятно колол лицо, сквозь пробитую крышу автомобиля. Все меркло в собирающемся вокруг машины тумане. Пепел закручивался спиралями на черной поверхности земли. Хеймитч внимательно изучал все, что попадало в поле зрения. Участки дороги посреди мертвого леса. Старался не пропустить хоть какое-нибудь цветовое пятно, какое-нибудь движение, малейший намек.

– Ничего. Никого. Ты снова один.

Неделю спустя.

Ехал долго, пересёк границу первых четырёх Дистриктов. Казалось, умерли абсолютно все. На пути попадались заброшенные дома, многие из которых были сожжены, и трупы, множество трупов.

На первый труп он наткнулся около границы с Третьим Дистриктом — на уровне второго этажа висел прибитый гвоздями к стене молодой парень. Немного поодаль лежали еще трое мертвецов, но уже явно уродов: совершенно лысые черепа, неестественно вытянутые шеи. Эти забиты железными прутьями. Вскоре трупы стали попадаться почти на каждом шагу. На окровавленном песке валялись вперемешку и погромщики, и местные обитатели.

– Выходит, сумасшедшие не только в столице. Неужели, они все с северной окраины нанесли в гетто визит.

Хоть оставшиеся в Центре уроды и не были вооружены, многие из них смогли дать бандитам отпор. Но то, что творилось здесь - это вообще за гранью.

– Где-то здесь был океан.

И действительно, когда-то на этом самом месте плескался мелководный залив, а чуть дальше плясало бурное море… Сейчас же там, где было мелководье, теперь пустыня, а где был океан - жалкая речушка, её питают подземные источники.

Решил остановиться у самой воды. День закончился быстро. Развёл огонь, приготовил поесть. Удалось задремать на несколько минут.

Проснулся от шума.

– Необычно, - прохрипел Эбернети, чуть привставая на локтях. Уставился в чёрный горизонт. – Машины.

Машины подъехали достаточно близко, пришлось спрятаться за камнем, насквозь пропитавшимся радиацией. Выставил перед собой руку, чуть постучал по стёклышку часов:

– Эй. Не скажешь сколько их там?
– голограмма молчала.
– Батарейки сели, что ли?

– Нас шестнадцать, - усмехнулся однорукий, возникший за спиной Эбернети, запрыгивая на капот его машины. – Не ждал гостей?

– Проклятье!
– мысленно выругался Хеймитч, когда с негромким хлопком в его правое плечо впилась пуля. Отзвук выстрела растворился в реве двигателей, и остался незамеченным. Без сомнения, целью являлась голова, но в последний миг удалось уклониться, но, видимо, недостаточно — пуля прошла навылет. Кость не задела, но кровь сочилась, быстро окрашивая черную ткань одежды.

– Спокойно, Эбернети, у тебя есть чем подлечится, - уверенно сказал себе он, это всегда помогало, этот внутренний голос. – Как проникнуть в машину, чтобы взять патроны?

Их осталось совсем мало с предыдущей стычки, и снова приходилось их тратить, но на этот раз против него судьба приготовила бойцов получше. Однорукий завладел машиной. Стал рыться в бардачке: сунул аптечку себе за пазуху; стащил пули, револьвер не заметил; вытащил фотографию Эффи, жадно причмокивая и сыпля грязную ругань.