«Сирены» атакуют

Зосима пожал плечами. Он выглядел обиженным.

–  Как вам будет угодно…

Посейдон дружески улыбнулся:

–  Не сердитесь на нас. Поверьте, что мы приехали к вам с самыми благими намерениями и постараемся… чтобы здешняя обитель всячески укрепилась к славе Преподобного Арсения.

Говоря это, он не кривил душой.

Зосима подозрительно взглянул на него и не сказал ни слова: быстро перекрестил отряд и пошел прочь.

Каретников повернулся к своей группе:

–  Ну, други мои, предварительную рекогносцировку мы провели, а теперь давайте встретим наших деловых партнеров…

Он говорил совершенно серьезно. Обе стороны были партнерами в действе, сути которого не знали ни «Сирены», ни, как подозревал Посейдон, прибывающие гринписовцы религиозной закваски. Не исключено, что у них был один режиссер. С обеих сторон должны были выступить профессиональные головорезы. Каретников был уверен, что столкнется именно с этой публикой, - как был почему-то уверен и в том, что предполагаемые душегубы не имеют никакого отношения к убийству Остапенко и его лечащего врача. Не тот почерк, и он чувствовал это хребтом.

* * *

Высадившиеся на остров туристы ничем не отличались от сотен обычных групп, прибывших знакомиться с русской экзотикой. Строгая монастырская атмосфера контрастировала с вольницей, обещаемой водным простором и диковатой природой местности. Очаги коммерциализации выглядели инородными включениями, по странной ошибке очутившиеся в неподходящей среде. Избушка с сувенирами казалась жалкой и неуместной. Однако Хельга, Ирма и Людвиг немедленно ринулись к ней и через несколько минут отошли, сделавшись счастливыми обладателями разной лубочной псевдорелигиозной дребедени.

Ваффензее снисходительно улыбнулся:

–  Зачем вам эти побрякушки? Вы же не думаете, что приобрели нечто уникальное… кстати, русские называют это ширпотребом.

Встречавший группу Артемий вмешался:

–  Конечно, это не святыни, уважаемые господа, но все предметы в нашей лавке освящены церковью.

Ваффензее прищурился:

–  Освящены? Неужели? Вы уверены?

–  Я имел в виду патриаршее благословение и окропление святой водой, - уточнил монах. Он свободно изъяснялся на немецком языке.
– Конечно, сами по себе они не могут быть святы.

–  Как и ничто другое, - заметил Кнопф.
– Ни один предмет, созданный человеческими руками, не может быть свят.

Артемий улыбнулся:

–  Слышу слова протестанта… Но разве не вы полагаете во главу угла человеческие деяния?

–  Мы отрицаем идолопоклонство и мистику…

–  Дорогой Рихард, - вмешался Ваффензее, - я призываю вас уважать чужую веру. Тем более что почитание икон далеко не всеми расценивается как идолопоклонство. Это очень старый спор…

–  Я не спорю, - насупился тот.
– Просто мне огорчительно, что торговля, уместная, скажем, на Дворцовой площади, проникает в святые места.

–  Нам же нужно на что-то существовать, - отозвался Артемий.
– Не будем устраивать религиозный диспут, но я не вижу большого греха в продаже сувениров.

–  Именно, - с чувством сказала Хельга.
– Это настоящие шедевры.
– Она вертела в руках маленький прозрачный ящичек с заключенным внутрь макетом монастыря.
– Ведь это все ручная работа, верно?

–  Конечно. В нашей стране просто нет соответствующих производств. Это искусство в чистом виде, исключающее конвейер.

К ним подошел фон Кирстов:

–  Уважаемый святой отец… если не трудно - нам бы очень хотелось поскорее попасть в отель. Некоторые затруднения естественного свойства… - Он не договорил, беспомощно озираясь в поисках кабинки.

Артемий пропустил мимо ушей неподобающее обращение.

–  Да-да, разумеется. Здесь совсем недалеко, потерпите немного.
– Он чуть возвысил голос: - Следуйте за мной, уважаемые гости, мы будем на месте буквально через несколько минут.

Дорога до монастырской гостиницы заняла немного больше времени, но фон Кирстов, похоже, перестал испытывать какие-либо неудобства. Он с искренним любопытством глазел по сторонам и шел чуть вприпрыжку, глубоко вдыхая бодрящий воздух.

Ваффензее вышагивал рядом с Артемием.

–  Я полагаю, нынче сезон, - заговорил он.
– Наплыв большой?

–  Да не особенно, - ответил монах.
– Паломников душ двадцать, все одиночки - ну, есть и пары, конечно. Реставраторы недавно прибыли. Ребятишки в лагере…

–  Не густо, - согласился Ваффензее.
– А почему же так получается? Такое замечательное место. Мне казалось, что в России достаточно верующих, чтобы здесь шагу некуда было ступить.

Артемий скорбно вздохнул:

–  Больше суеты, чем веры… Ведь как у нас было? Когда Церковь начала возрождаться, в годы перестройки, все бросились креститься. Все вдруг сделались ревностными христианами. Уже тогда было ясно, что все это лишь в угоду моде. Потом, как и следовало ожидать, начался обратный процесс…

–  Что же, отрекались? Или вероисповедание меняли?

–  Да нет… обычное бездействие, пассивность. Новизна выветрилась. Но нам и не нужно многих. Иисус сказал: много званых, мало избранных. Вот избранные и приезжают. А нынче их мало еще и по причине этих военных работ… весьма некстати…

Он дернул головой в сторону озера. Ваффензее оглянулся:

–  О каких работах вы говорите? О подъеме судна?

–  Ну да. Почти полвека назад здесь затопили какой-то корабль. И теперь - не раньше, не позже - его захотели поднять. Запакостят воду, это уж точно…

Немец внимательно вглядывался в горизонт, где в легкой влажной дымке вычерчивались катера, мелкие суда и еще какая-то техника, вроде бы на понтонах. Краны, не иначе…

–  Но это же очень далеко. Мы думали, что это намного ближе…

Он сделал вид, будто спохватился и прикусил язык, сболтнув лишнее. Артемий притворился, что заглотил наживку.

–  Вы думали? Вам что-то известно о корабле?

Ваффензее помедлил, словно подбирал слова:

–  Нам положено знать о таких вещах, ведь все мы имеем отношение к Гринпису.

Артемий нахмурился, с тревогой взглянул на немца:

–  Вот оно как! Прошу прощения… ведь вы не собираетесь устраивать здесь акции? Пикеты, водные демарши… Ваши мероприятия всегда оборачиваются скандалом, и нам не хотелось бы…

Тот успокоил монаха:

–  Не скрою, что мы были готовы к активным действиям. До нас дошли сведения, что загрязнение озера может оказаться куда серьезнее, чем вам кажется. Но работы действительно ведутся далеко от острова, и я не думаю, что для людей существует реальная опасность.