Сирийский рубеж 3

Центральное место здесь занимал мотоцикл с коляской «Днепр» чёрного цвета.

— Хорошая модель, — сказал я, проводя рукой по сиденью мотоцикла.

— Увлекаешься или как? Что знаешь про этот аппарат? — спросил Юрий Фёдорович.

— Немного. Это модель МТ-10–36. Мощность двигателя — 36 л. с., максимальная скорость — 105 км/ч, КПП — МТ804 с задней скоростью, топливный бак — 19 литров. Сплошное сиденье, приборная панель. Карбюратор с увеличенным диффузором, модернизирован распредвал, введён стояночный тормоз на руле.

Юрий Фёдорович был невероятно удивлён. Всё же, не всегда путь к сердцу и уважению лежит только через стол и выпивку.

— Эх, молодёжь! Лет через десять посмотрим. Мне вот пришлось запасной аэродром тут организовать. Холодильник в сарае — это тебе не то, что в погребе. Не от хорошей жизни.

Открыв дверцу своего схрона, Юрий Фёдорович строго-настрого указал, чтоб я держал рот на замке. Надо признать, у Белецкого был очень хороший набор продуктов и горячительных напитков.

— Если вас выгонят, месяц продержитесь спокойно, — сказал я, кивая на замороженное сало.

— Да. Вообще, схрон — в тайге первое дело. Вдруг чего, а у тебя запас стратегический есть, — объяснял мне Юрий Фёдорович.

Здесь же на небольшом столике появилась нарезка сала, овощи и небольшой флакон.

— Так, ну давай. Значит… Ты чего налил-то, как украл? Давай по полной, — кивнул он на стакан.

— За ваше здоровье, — сказал я, и шумно выдохнул, прежде чем всё выпить.

— Правильно, а то если не принять на душу, дальше разговор пойдёт не так гладко.

Юрий Фёдорович в отличие от меня употреблял тройными порциями. Через минут 20 он уже заметно подобрел.

— Сашка, я тебя предупредил. Чтоб ты от Тоськи ни-ни, а то пеняй на себя, — сказал папа Антонины и показал мне волосатый кулачище. — Дочка писала, что ты на войне был. Иль не был?

— Был. Новые образцы вооружения испытывали.

— А я в сорок втором на быках ящики с патронами таскал в Сталинград. Страшновато было, но куда деваться. 14 лет было.

Юрий Фёдорович предался воспоминаниям о войне. Про себя я подумал, как в те роковые годы можно было вот так на быках перевозить патроны. Вспоминая своё прошлое, задаюсь вопросом: наше бы поколение смогло бы также в 14 лет?

Закончив о войне, Юрий Фёдорович перешёл к рассказам о БАМе. То как волков гоняли, то как вышел ночью в туалет, не захватив с собой ружьё. По традиции и закону подлости он столкнулся с медведем:

— Ну, я думал всё. Косолапый-то здоровый, зараза!

— И как же вы смогли спастись? — поинтересовался я.

— Я брюки не успел застегнуть. Ремень резко вытащил, в руке перехватил и шандарахнул прям промеж глаз пряжкой.

— А дальше?

— Я ору и бью. Бью и ору. Хорошо ремень у меня был мощный, солдатский, с квадратной пряжкой. А пряжка ещё и свинцом залита. Оружие всегда с тобой, получается. Хочешь — кастет, а хочешь — кистень. Жаль, теперь вот на пузе ремень не сходится, — весело засмеялся Юрий Фёдорович.

— А медведь?

— Ушёл сначала, а потом ещё несколько раз приходил. Но уже днём и тоже к туалету.

История «весёлая». Но дальше было ещё веселее.

— Знаешь, если бы я встретил несколькими годами ранее того… другого Сашку, который обидел мою дочь, то подстрелил бы его не задумываясь. Смотри что у меня ещё есть.

Далее Юрий Фёдорович похвастался своими ружьями. И это был не самый спокойный момент. Когда передо мной оказались несколько двухстволок, было волнительно. Ещё и коробка с патронами была недалеко.

— ТОЗ-БМ. Моё любимое! И на кабана ходил, и на зайца с ней. А вот лося однажды подстрелили из этой штуки.

Тут передо мной появилось другое ружьё. Это был ТОЗ-55. Двуствольное ружьё с вертикальным расположением стволов. Так ещё и с оптическим прицелом.

— Вещь! Ну как тебе? — спросил у меня Юрий Фёдорович, но тут нас в очередной раз позвали в дом.

— Предлагаю переместиться.

— Ладно. Столик оставляем. Ничего здесь не пропадёт.

В доме нас уже ждали. Стоял приятный запах еды, а женская половина нам приветливо улыбалась. Серафима Григорьевна начала слегка возмущать, поскольку Юрий Фёдорович принёс с собой из гаража ружьё ТОЗ-55. Даже взял охотничий пояс.

— Саш, ну как? — шепнула мне Тося, пока Юрий Фёдорович ушёл в комнату.

— Нормально. Контакт установлен. Не всё так и плохо. Кроме того, что у меня складывается ощущение обмана. Я не хочу вводить твоих родителей в заблуждение. Нужно сказать правду. Не к добру начинать знакомство со лжи.

— Ты что! Не дури, — взволнованно сказала Тося.

— Не боись. Всё будет хорошо. Бывает что люди ссорятся, расходятся, потом мирятся. Не убивать же из-из за этого. Твой отец хоть суровый, но давольно адекватный мужик.

— Ты его совсем не знаешь. Когда он выпьет, у него совсем мозг отключается. Он не контролирует себя. Вот зачем он в дом ружьё с собой принёс, а? Не знаешь? Я вот тоже бьюсь в догадках. В общем, не буди лихо, пока оно тихо. Не нужно ему знать что тот самы Сашка, который меня бросил, это ты.

В комнате, в которую ушёл Юрий Фёдорович что-то загрохотало и началась возня. Антонина широко распахнула глаза и подскочила на ноги. Даже договорить не смогла, поскольку из комнаты вышел Юрий Фёдорович.

Ружьё у него было по-прежнему в руке. А вот в другой была газета.

Глава 17

Всё внимание было направлено на Юрия Фёдоровича. Отец Антонины шёл медленно, вчитываясь в строки на последней странице газеты «Правда».

Передовица этого издания вещала о Дне Советской милиции и призывах «По-ударному завершить год».

— 28 ноября с немцами спартачи будут играть. Надо посмотреть, — пробубнил себе под нос Юрий Фёдорович.

Видимо, он изучал спортивную страницу газеты. Услышав фразу про футбольный матч, Тося громко выдохнула и села на стул.

— Доча, ты чего? — удивился Белецкий, подойдя ближе к столу.

— Да… так…

Надо уже заканчивать с игрой в молчанку. Только вот есть один опасный фактор, который надо бы устранить для успокоения.

— Юрий Фёдорович, а разрешите ружьё посмотреть? — спросил я.

— Держи. Только не поранься, — громко захохотал отец Тоси, протягивая мне ружьё с оптическим прицелом.

Сам Юрий Фёдорович сел за стол, и ему тут же Серафима Григорьевна принесла кастрюлю с варёной картошкой, посыпанной зеленью.