Система [Спаси-Себя-Сам] для Главного Злодея
Шрифт:
[6] Суровое выражение, словно у судьи пред лицом закоренелого преступника – в оригинале выражение ???? (langzi yexin) – в букв. пер. с кит. «у волчонка - волчье сердце», образно в значении «злобный, неукротимый; неисправимый, трудновоспитуемый», а также «коварные замыслы, происки».
[7] Логово демонов – в оригинале ?? (moku) – в пер. с кит. «логово чудища», образно – «притон», «заведение с плохой репутацией».
[8] Табличка от комнаты ?? (fang pai). ? (pai) – бамбуковая дощечка с надписью, использующаяся в Древнем Китае практически
[9] Чистый, словно свет луны и солнца – в оригинале ???? (tiandi riyue) – в букв. пер. с кит. «земля и небо, солнце и луна).
[10] Завзятый любитель уксуса — в оригинале ?? (cu wang) — в пер. с кит. «князь уксуса». ? (cu) образно также «ревность», так что это выражение означает «невыносимый ревнивец».
[11] Бегло пролистывая – в оригинале ???? (zouma guanhua) – в букв. пер. с кит. «любоваться цветами на скаку», в образном значении – «мельком, поверхностно, галопом по европам».
[12] Его представления о собственной неотразимости несколько преувеличены — в оригинале употреблено выражение ?? (lianda) — в букв. пер. с кит. «большое лицо», в образном значении — «беззастенчивый, слишком высокого мнения о себе».
Глава 68. Храм Чжаохуа. Часть 1
Шэнь Цинцю склонил голову, задумавшись, но Лю Цингэ решил, что ему удалось пристыдить собрата.
— Никто на хребте Цанцюн не понимает, как ты после всего этого можешь так хорошо к нему относиться, — куда менее суровым тоном поведал он.
Лю Цингэ слегка склонился вперед, отчего теплые отсветы свечи упали на снежно-белую кожу.
— Проще говоря, я хочу знать, есть ли в тех сплетнях хоть слово правды? — спросил он звенящим от напряжения голосом.
Видать, Шэнь Цинцю все же заблуждался, полагая, что Великий и Ужасный Лю не способен снизойти до подобных сплетен. Чуть сильнее сжав веер, он ответил:
— Что же я могу на это сказать, если даже шиди Лю склоняет слух к подобным выдумкам.
— Такого я не говорил, — выпрямился Лю Цингэ. — Но ведь я своими глазами видел, как ты защищаешь этого неблагодарного ублюдка.
— И вовсе я его не защищаю, — принялся оправдываться Шэнь Цинцю. — Просто не хочу нового… недопонимания.
— Это я тебя не понимаю, — сухо бросил Лю Цингэ. — Недаром ведь говорят, что проще передвинуть гору или русло реки, чем заставить человека измениться. А с Ло Бинхэ, сдается мне, это еще сложнее. Так что поостерегись.
С этими словами он поднялся и двинулся к двери. Пусть Шэнь Цинцю признавал правоту товарища, что сердце его ученика не особенно доброе, вся проблема была в том, что он никак не мог взять в толк, действительно ли оно злое.
Уже на выходе из комнаты взгляд Лю Цингэ случайно упал на маленький столик — и его нога так и замерла в воздухе, будто он увидел нечто небывалое.
Подняв голову, Шэнь Цинцю узрел застывшего на пороге Лю Цингэ и не удержался от вопроса:
— Что?
Тот с видимым трудом отвернулся, смерив Шэнь
Цинцю загадочным взглядом, будто видел его первый раз в жизни и не может определиться со своим отношением к нему. После этого, тряхнув головой, он наконец покинул комнату, по пути умудрившись споткнуться о порог.Да что такое с ним творится?!
***
Той ночью Шэнь Цинцю наконец посчастливилось как следует выспаться.
Пробудившись наутро, он, еще не вполне очнувшись ото сна, почувствовал, что в комнате есть кто-то еще.
Он вел себя крайне тихо, невесомыми шагами скользя по углам. Приподняв одно веко, Шэнь Цинцю так и застыл от изумления.
Само собой, единственный, кому могла прийти в голову фантазия пробираться к нему до первых петухов, был Ло Бинхэ.
Вот только это был совсем не тот Ло Бинхэ, с которым он расстался накануне вечером.
Переодевшись в белое, он собрал волосы в пучок, как у обычного адепта Цанцюн, повязав их светлой лентой, и хлопотал по комнате в совершенно повседневной и оттого отрадной глазу манере.
При виде этого Шэнь Цинцю посетило необычайное по силе дежа вю: к нему словно вернулся тот самый Ло Бинхэ, с которым он расстался на собрании Союза бессмертных. Образец чистого и трудолюбивого ученика известной школы — нет, не то — прилежная и услужливая юная служанка — нет, это уж совсем не то — он походил на… на…
В этот момент Ло Бинхэ обернулся и, узрев Шэнь Цинцю, который рассматривал его, приподнявшись на локте, и протянул ему руку, расплывшись в улыбке:
— Учитель проснулся? Завтрак готов!
Шэнь Цинцю не удержался от фэйспалма, но его тело отреагировало само собой, протянув другую руку Ло Бинхэ, который помог ему подняться с кровати.
Дежа вю продолжалось, ибо дальнейшее в точности повторяло утренний распорядок, к которому он привык на пике Цинцзин. Пробуждение, облачение, умывание, завтрак — все это происходило под неусыпным присмотром Ло Бинхэ, как и тогда.
Если бы еще и интерьер был бы тем же, что в Бамбуковой хижине, Шэнь Цинцю окончательно уверился бы, что угодил в прошлое!
— Завтрак с местной кухни просто несъедобен, — посетовал Ло Бинхэ. — Прошу прощения за то, что подвел учителя.
Что ж, в сравнении с тем, что готовил сам Ло Бинхэ, это еще было весьма тактичной характеристикой.
— Где твой шишу? — с глубоким вздохом поинтересовался Шэнь Цинцю.
— Не знаю, — с улыбкой отозвался Ло Бинхэ.
Похоже, спрашивая у них друг о друге, ничего, кроме этих двух грубоватых слов, ему услышать не суждено, и потому Шэнь Цинцю не стал допытываться дальше. Стоило ему встать, как Ло Бинхэ с быстротой молнии метнулся застилать его постель.
Подумать только, владыка демонов [1] застилает его постель! Как ни привлекательна была эта сцена, Шэнь Цинцю не отваживался даже взглянуть в его сторону. Внезапно Ло Бинхэ вновь подал голос:
— Раз учитель зовет Лю Цингэ моим шишу, выходит, он все еще признает меня адептом пика Цинцзин?
Да ладно?
А то, что ты все это время преследовал меня, во всеуслышание именуя учителем, в расчет не шло?
— Разве этот учитель когда-либо говорил, будто не признает тебя своим учеником? — с укоризной бросил он.