Скала
Шрифт:
— Почему? Потому что супергерой теперь рядом? — Несколько наглых слезинок всё же успели вырваться из глаз, прежде чем я сумела себя заставить выключить режим размазни.
Чейз провёл подушечкой большого пальца по моим губам. Два глубоких океана ярости наконец утихли:
— Я не супергерой.
Я издала приглушённый смешок:
— Брей считал тебя Флэшем. Или Суперменом.
— Придурок. — Чейз опустил глаза, но слабую, едва заметную кривую улыбочку скрыть так и не смог.
«Мою» улыбочку.
И я бы сидела так вечно. В его объятьях, укутанная его теплом.
Судьба так просто не отпустит. Она будет пытать меня, пытать и испытывать, пока я однажды окончательно не сломаюсь и не признаю своё поражение.
Пока что я к этому не готова. Только не теперь, когда его яркие губы так близко. Когда сердце бьётся рядом с моим. Когда глаза больше не кажутся двумя бездонными океанами смерти…
— И что дальше? — полушёпотом произнесла я, но эхо всё равно подхватило слова и подкинуло к самому потолку. — Сколько мы будем здесь сидеть?
Чейз поглаживал меня по щеке. Согревал ладонью спину под курткой и толстовкой.
— Город в оцеплении, — сказал он. — На воротах за сотню рафков. Твари расставлены на несколько километров по периметру.
— Чтобы никто не сбежал.
Это не было вопросом, но Чейз всё равно кивнул:
— Скала по большей части наполнилась рафками, сейчас я их хорошо чувствую. Они как… в общем… их запах везде, я не могу этого объяснить. Просто знаю, что в городе тварей не много.
— Потому что люди нужны им живыми…
Чейз сделал то, на что я всё никак не могла решиться: взял мои руки в свои и положил на горячую шею. Искорки огня приятным покалыванием разбежались по коже, и я почувствовала несравнимое ни с чем облегчение. Осталось только зашипеть, как реакция на столкновение горячего с холодными.
— Зачем им люди? — спросил Чейз.
— Не уверена. Но Леон постоянно твердил о какой-то новой эре. Думаю, это и есть их план — сотворить армию непобедимых созданий.
— Они сгоняют всех к площади.
— Ты это чувствуешь?
— Скорее догадываюсь.
— Ладно, — я сдула с глаз надоедливую чёлку, — так что мы будем делать? Найдём машину? Прорвёмся через оцепление? Твари ведь боятся тебя, нас даже преследовать не будут. Останется только с рафками разобраться…
Главный вопрос я задала после многозначительной паузы:
— И куда мы отправимся?
Чейз не отвечал. Но ответ был и не нужен.
Я задала изначально глупый вопрос.
— Ты вернёшься в Крест.
Чейз облизал губы и на миг опустил глаза:
— Я должен.
— Я знаю. Давай забудем. Ты нужен Ронни, а я не законченная скотина, чтобы просить тебя остаться со мной!
Чейз помолчал, пристально глядя мне в глаза, рука, поглаживающая мою холодную щёку остановилась:
— Ты не уйдёшь.
— Уйду. Я не вернусь в Крест.
Чейз выглядел так, будто получил ответ не на тот вопрос. До меня дошло только спустя целую вечность:
— Я должна.
— Ты даже не знаешь, здесь
ли она.— Я не могу уйти, пока не удостоверюсь, что Кристины нет в городе.
— И что если нет?
Я сглотнула тугой ком в горле:
— Значит, я узнаю, где она.
— И найдёшь.
— И найду.
Губы Чейза тронула печальная улыбка:
— Для чего? Чтобы она опять отправила тебя обратно?
Я и не думала злиться, потому что и в моей голове уже возникала эта мысль. Но разве я могу поступить по-другому? Разве могу забыть об этой девочке? Если в Ангеле она была в относительной безопасности, хоть и с промытыми мозгами, то вариант её превращения в кого-либо вроде рафков, сразу отменяется! Что я за дрянь такая, если зная, какая над ней нависла угроза, сделаю вид, что ничего не происходит?..
У Чейза есть Ронни. И если Чейз сомневается в моей потребности найти Кристину, в моей ответственности за неё, то нам не по пути.
— Я помогу её найти…
И Чейз поцеловал меня. Горячие влажные губы накрыли мои и в этот миг в голове ничего не осталось. Никаких мыслей. Никакой борьбы. Никакой скорби и сожалений.
Были я и он, в нашей маленькой хрупкой вселенной. Такой невесомой и так много значимой. Мой якорь… Моя боль… Мой камень на шее, тянущий ко дну. Мои крылья, воспаряющие к небесам. Мой оплот надежды. Маленький островок — единственное место, где такая как я всё ещё может существовать.
Если я не вернусь вместе с ним в Крест, то уже не вернусь никуда. Потому что единственный смысл бороться за место под солнцем пропадёт.
А я не вернусь.
Каждый его поцелуй открывал во мне что-то новое. Закрывал старые двери и распахивал настежь потайные, о которых я даже не подозревала.
Я чувствовала. Чувствовала! Его! Себя! Я жила! Не просто существовала. Во мне бурлила сама жизнь! Каждый поцелуй был наполнен жизнью — лучшей из её сторон.
Страстный, нежный, глубокий, ненасытный… Я запоминала каждый! Навеки-вечные сохраняя в памяти. Я терялась в этом буйстве красок, в эмоциях взрывающихся в сердце.
Его губы на моих губах, сплетенье языков, руки ласкающие кожу, тёплое дыхание, порождающее волны дрожи где-то в самом низу живота и две заблудшие души, нашедшие утешение друг в друге.
«Ты умрёшь из-за него»…
Умру.
«Он не заслуживает доверия».
Никто не заслуживает доверия.
«Он убьёт тебя».
Он уже меня убил.
«Чейз убьёт тебя. Вот увидишь».
Я заставила себя отстраниться от его губ, тяжело дыша, хватая ртом воздух и тихо прошептала:
— Мы ведь в одной команде, да Чейз?..
Чейз накрыл мои губы новым страстным поцелуем, но я опять отстранилась:
— Мы на одной стороне?
Чейз медленно выдохнул, его глаза улыбались, я не сразу дала определение этому его новому взгляду. Смесь умиления и горькой печали.
— Ты никогда не будешь мне доверять, — прошептал он, вырисовывая невидимые узоры пальцем по моей шее.
— Считаешь, должна?
— Нет. — Чейз едва заметно помотал головой. — Не должна. Я не прошу тебя верить мне до конца… Просто будь со мной.