Скандал у озера [litres]

Жасент лихорадочно размышляла. Паком легко мог подобрать сумку, найти в ней лекарства и проглотить их. Ей необходимо было привести его в чувство. Жасент делала все, что полагается в таких случаях: смочила лицо и шею холодной водой, легонько побила по щекам, но пока не решалась дать ему выпить горячий кофе.

– О господи, мне нужно в туалет! – пожаловалась хозяйка. – Продолжай, так он скоро придет в себя!

«Если только дело не в барбитале! – взволнованно подумала Жасент. – Ведь если он ради забавы проглотил слишком много этих таблеток, ему грозит смертельная опасность».

Жасент подумала также, что несчастный Паком – это единственный человек, который мог рассказать ей, что случилось на озере на самом деле.

– Паком, просыпайся, давай же! – отчаянно умоляла Жасент.

Девушка хотела дать ему выпить кофе, но от волнения руки у нее дрожали так, что часть напитка пролилась больному на грудь. Паком вздрогнул, застонал, затем захрапел еще громче в знак негодования. Но через мгновение он совершенно неожиданно открыл один глаз, в котором читалось изумление, зевнул и пошевелил толстыми губами.

– Хорошо, Паком, очень хорошо! – похвалила его Жасент. – Ты напугал нас. Ты меня узнаешь?

– Мама… Я хочу к маме, – пробормотал Паком.

– Она рядом, не волнуйся. Я здесь, чтобы тебя вылечить.

Паком посмотрел на нее затуманенным взглядом, даже не пытаясь подняться.

– Что ты съел, Паком, чтобы так долго проспать? Ты можешь сказать мне, я не буду тебя ругать. Я не хочу тебе зла. Если ты объяснишь мне, что ты проглотил, я смогу помочь тебе, дать нужное лекарство.

Слово «нужный» звучало для Пакома особенным образом: он ассоциировал его со словом «конфета» [10] . Он, так и не оправившись от изумления, почесал нос, изо рта у него потекла слюна.

10

Непереводимая игра слов: французское слово bon переводится как «хороший, добрый» (в данном контексте – «нужный»), тогда как bonbon означает «конфета».

– Эмма, конфеты Эммы, – просипел он, готовый снова погрузиться в сон.

С бешено бьющимся сердцем Жасент проворно приподняла его голову, пробуя дать ему выпить остатки кофе.

– Скажи мне, Паком, где ты нашел эти конфеты? В сумке Эммы?

Слабоумный оттолкнул девушку так, что она едва не упала на пол, и пронзительно стал звать мать.

– Успокойся, ну же, – не сдавалась Жасент. – Будь умницей, расскажи мне об Эмме, моей сестричке.

Паком стал кривляться, затем снова уткнулся лицом в подушку; его массивное тело стало нервно подергиваться. Таким его и застала Брижит, вбежав, запыхавшись, в комнату.

– Он кричал, я слышала из сада! Господи Иисусе, тебе удалось его разбудить, Жасент! Спасибо! Но что же с ним такое?

Жасент хотела сохранить в тайне самоубийство сестры, поэтому колебалась с ответом. Наконец она решилась на полуправду.

– Мадам Пеллетье, в пятницу Эмма помогала мне по работе в больнице. Кажется, в ее сумке было снотворное, она часто страдала от бессонницы, – соврала девушка. – Этой сумке никто не придал значения, однако она не могла отправиться в Сен-Прим без нее. Паком вполне мог ее найти. Только что я, как мне кажется, поняла, что он, намекая на конфеты, имел в виду Эммины таблетки.

– О господи, если это так, то он мог умереть, мой бедный сыночек! Паком, ну-ка посмотри на мать. Ты ел конфеты? Не стесняйся, отвечай нам. Ты взял сумку Эммы, когда вытащил ее из озера?

Жасент ловила каждый звук, который мог послышаться с дивана, даже если слова Пакома были бы приглушены из-за того, что он лежал лицом вниз. Брижит сухим, не терпящим возражения тоном заставила его сесть. Женщина уже давно приноровилась к особому поведению своего отсталого в развитии сына.

– Прекрати сейчас же, Паком, нам нужно с тобой поговорить! Ты должен рассказать, что ты натворил. Вчера утром Жасент вместе с Жактансом искали сумку Эммы!

Так Брижит косвенно дала понять Жасент о том, что была в курсе ее тщетных поисков в компании их общего соседа. Наверняка Жактанс рассказал обо всем супруге, а та в свою очередь не преминула разнести слух. С той скоростью, с которой Артемиз Тибо и Брижит Пеллетье распространяли сплетни, было понятно, что скоро все жители деревни будут в курсе этой истории, если уже не в курсе.

– Я не брал сумку! – прорычал Паком.

– Если ты не брал сумку, то где же ты нашел Эммины конфеты? – удивилась мать.

– Я не знаю.

Насупившись, Паком упрямо погрузился в молчание. Женщины обменялись обеспокоенными взглядами.

– Мы обшарим весь дом! – заявила Брижит. – Он глуп… или по крайней мере недостаточно умен для того, чтобы далеко спрятать сумку.

Но Жасент начинала в этом сомневаться. Как-то на одном из практических занятий ей довелось ухаживать за умственно отсталым, и девушка помнила, что он проявлял тогда большую изобретательность и склонность к хитрым уловкам. «Дети вполне способны обвести нас вокруг пальца! – подумала она. – А чем его разум отличается от ума ребенка? На самом деле он не такой уж и глупый, раз сразу же вынес сестру на сушу».

– Для начала посмотрю в его комнате, – сказала Брижит. – Будь умницей, Паком, иначе не получишь десерт.

Великан, казалось бы, пропустил эту угрозу мимо ушей. Как только шаги матери стихли, он стал ухмыляться:

– Эмма сказала, что конфетки плохие, она не хотела мне их давать, но Паком так любит конфетки…

Преисполненный гордости за себя, он засмеялся страшным беззвучным смехом. Побледнев, Жактанс принялась расспрашивать его:

– Эмма говорила с тобой? Ты видел Эмму живой? Паком, пожалуйста, скажи мне, когда это было? Ты же понимаешь, что это очень важно? Это моя сестра, мне необходимо знать.

Но Паком не слушал. Он все еще тихонько посмеивался с довольной физиономией, сложив руки на своей широченной груди. Терпению Жасент пришел конец. Однако ей удалось удержаться от того, чтобы дать ему оплеуху или хорошенько встряхнуть: она знала, что такое решение было бы наихудшим, что лучше его задобрить.

– Если ты все мне расскажешь, я дам тебе настоящие сладости, Паком: карамельки, анисовые конфеты… Я куплю их тебе, если ты вернешь мне сумку Эммы. Прятать ее – это очень нехорошо, а еще хуже – есть плохие конфеты! Из-за них ты очень долго спишь, твоя мама переживает за тебя!

Паком отрицательно замотал головой, исполненный странного упрямства. Внезапно в голову Жасент закралось ужасное подозрение:

«А если Лорик все-таки был прав? Если Эмму убил Паком?»

Жасент посмотрела на Пакома с отвращением. Брижит спускалась вниз по лестнице, в руках у нее ничего не было.

– Нигде ничего нет, даже на чердаке: там он часто роется в моих старых вещах. Тебе лучше сейчас уйти, Жасент: я своего сына знаю, его не стоит подгонять. Я не отойду от него ни на минуту. Когда он окончательно проснется, я все у него выведаю, у этого паршивца.