Сказание о ночном цветке
Шрифт:
Огненный юноша почувствовал, как ноги не могут держать его от этих ужасных обрывков памяти, поэтому он хотел опереться обо что-нибудь. Вблизи находился деревянный стол, на котором были разбросаны книги с выделенными в них словами. Над столом висела огромная карта «Офельвении» с выделенными пометками. А так же, на столе лежали прозрачные камни, похожие на застывшие капли дождя. К каждому из камней был прикреплен ярлычок с одной буквой и номером записи. Рядом со столом находился очень странный механизм. Он был в виде большой, метровой трубки, из которой выходили по два небольших магнита, между которыми, скорее всего, и помещался кристалл. Ровно за ним, в этой самой трубке находилась странной формы лампочка. Взяв первый попавшийся камень, Май вставил его между магнитами и свет из лампочки автоматически
Девочка, попавшая стрелой в дерево, стала радоваться этому и кричать:
— Папа-папа, ты видел это? Я попала, я сделала это! — Девочка побежала от леса в сторону дома, где прыгнула на руки неизвестному юноше человеку.
— Конечно видел, моя жемчужинка, ты молодец! — Май старался присмотреться к лицу отца Амалии, но тут картинка изменилась. Перед огненным парнем предстал образ Обсидиана во весь рост, гораздо моложе, чем сейчас. Он словно стоял сейчас в этой же комнате, но был лишь иллюзией светоприломления.
— Итак, я провел некоторые исследования по поводу народа, который именовал раньше себя Тейтарийцами. Когда-то давно Эфир выбрал их для своего «сохранения», правда непонятно, почему. Как известно, ледяные племена не отличались ни добротой, ни любовью, в отличии от других рас. Их интересовала лишь логика, чистота крови, полное совершенство всего вокруг, подобно кристаллу.
После силы эфира народ стал буйный, постоянно нападал, истребляя и терроризируя другие народы, также являлся постоянными монархами Вселенной и… Не знаю, что можно сказать хорошего о том, что я узнал… — голограмма стала ходить по комнате, смотря себе под ноги. — Наверное, единственное, что хорошо — это их внезапное исчезновение на 99,9 процентов. Некоторые объекты являются до сих пор живыми, примером данным существам может послужить предоставленная девочка. Казалось бы, что в ней такого опасного? И что такого необычного во всей этой ситуации? Это то, что её воспитывает тот, чьей целью изначально было защищать королеву народа Эфира и который потом же их предал и… уничтожил. Всех кроме неё… В ней точно что-то не так, поэтому для начала я должен узнать, что именно, ну а после доделать то, чего не сделал он — иначе кто знает, что случится с этим семенем — прорастет оно и возгорится пламенем, или же сожжет всё и всех рядом с собой. Третьего Тейтарийской крови не дано. Таково моё предназначение, которое предсказали ещё древние Старейшины. Исполнить пророчество…
Голограмма исчезла и свет погас. Май вспомнил о девушке, и о том, как он ушел. Как он оставил её с тем, кто желает ей смерти…
— Подожди… — Она старалась сдерживать слёзы, — ты ведь не можешь так просто взять и уйти.
— А зачем мне оставаться? Ради чего? — Май смотрел на девушку с глазами, полными ненависти и непонимания, — Ради лжи? Или ради того, чтобы идти и спасать жалкую жизнь этого подонка?! А может, ради какой-то, что маловероятно, счастливой жизни с тобой, которая даже не является настоящей, ведь ты как и он, лгала мне всё это время! Ты знала кто я и молчала! Так скажи мне, ради чего?!
Амалия больше не могла сдерживать слезы. Поэтому она отвернулась от юноши, вытирая их. А потом она тихо сказала:
— Да, ты прав. Тебе незачем оставаться здесь. — Она чувствовала, как в груди только что образовалась дыра и ком в горле, мешающие дышать. Но потом Амалия всё же повернулась обратно и с красными глазами, полными слез, и дрожащей на губах улыбкой, прошептала, — Надеюсь, ты найдёшь то, что искал. Знаешь, может ты действительно монстр, которым себя считаешь? Прощай, Бонфаер.
Рыжеволосый поставил следующий кристалл в аппарат и стал ждать.
…— Как тебя зовут? — обратился Обсидиан к парню, привязанному к стулу. Вернее, к огненному парню.
— Ты издеваешься? — он вопросительно вскинул бровь. — Может еще спросишь, кто я тебе? Или кто я по рождению? А может ещё лучше — благодаря кому я оказался здесь? Давай, мне не сложно.
— Как тебя зовут? — снова повторил Обсидиан, не обращая внимания на то, что сказал юноша.
— Бонфаер меня зовут, если забыл. Могу повторить по слогам, чтобы ты наконец-то запомнил: Бон-фа-ер!
Вспышка сиреневого цвета осветила комнату, но через мгновение угасла. Обсидиан вновь задал вопрос:
— Как тебя зовут?
— Я… Я не помню. — Огненный юноша задумчиво посмотрел на темного мага, — извини, но почему я привязан?…
И вновь появилась шагающая по комнате голограмма. Обсидиан в этот раз выглядел намного старше, чем был на прошлой.
— Та-а-ак… Амалия идет на общение, даже довольно хорошо, что не может не радовать. Мы видимся с ней почти что каждый день, она показывает мне окрестности Офельвении, рассказывала о многих травах и цветах, о которых я даже не подозревал. Я же её знакомил с звездным небом и астрономией. Ещё она зовет меня златоглазкой, это забавно. На самом деле она действительно необычный ребенок, у неё большое и доброе сердце… Но, чёрт возьми, я должен убить её, ведь она представляет угрозу всей вселенной… Ладно, потом разберусь с ней. Теперь же по поводу… Моего брата. Он слишком зол на меня и не хочет проявлять никакого снисхождения! Даже не хочет, чтобы ему помогли. Я стараюсь время от времени стирать ему память, так как прошлые воспоминания приводят его в ужас от самого себя. Он осознает собственную опасность, но я не хочу его терять снова. Поэтому… Я не знаю, чего я хочу добиться. Ведь я хотел бы, чтобы, когда он смотрит на меня, мы общались также, как это было давным-давно, но он воспринимает меня как врага в первом случае, а во втором случае как неизвестного для него человека…
Май решил взять еще один, последний на сегодня кристалл. Когда голограмма появилась, то там уже Обсидиан был с темными, мерцающими на коже венами.
— Всё идет вообще не по плану… Чем я только думал, когда решил пойти на всё это? Может исполнить это глупое пророчество дано не мне? Бонфаер снова возвращается и я не могу предотвратить это, так как слаб… Он вспоминает, вспоминает и вспоминает! Забавно конечно: я такое ведь уже наблюдаю ни один десяток и впервые ничего не могу с этим поделать… Может быть, всё как-нибудь образумиться, но вряд ли: я вижу в его глазах прежнюю ненависть, которая никуда не исчезла с этими годами.
А про Амалию… Я слишком привязался. Мы каждый вечер сидим с ней, я рассказываю ей разные сказки, рассказываю истории, чтобы она не грустила и не вспоминала всю ту боль, которая с ней когда-то случилось… Но всё-таки ночами я слышу её крики, слышу, как ей тяжело, чтобы я не делал, ничего не может ей помочь с этим, разве что стоит… Положить конец со всем этим. Но я не смогу…
У меня ощущение такое, что она совершенно не из того рода, не из той сущности, которой является. Она совершенно не такая, какими их везде описывают: она добрая, общительная, она всегда рада помочь и всегда простит, чтобы ты не сделал… У неё мягкие и холодные руки, она постоянно мерзнет ночами и боится темноты. У неё глаза, в которых ты всегда сможешь увидеть гораздо больше, чем в любой книге.
Разве такое создание способно уничтожить хоть одно живое существо? Хотя, меня уже…
Правда, у нее проснулась сила, но это же ничего не означает? А может, теперь она прочувствует мощь и захочет наконец-то занять свое место? Но ведь она не такая… М-да, ещё и это проклятие как раз вовремя… Так, всё. Я так больше не могу.
Нужно составить план… Я знаю одно место, я бывал там раньше, когда Офельвения еще существовала. Церера — глупое название, но место самое то. Один день там равен одному году здесь, как раз о её существовании Егерь уже и забудет, а если нет, то найти там её точно не сможет. И с Сириусом временные рамки разные, поэтому всё должно получиться хорошо…