Сказание о ночном цветке

Кригиант, державший Амалию, который был выше своих соплеменников, обратился к путникам на всеобщем языке:

— Зачем пришли? — его произношение слов было дополнено звуками, похожим на кошачье урчание.

— С каких пор перемещение внутри фракции стало запрещено? Мы ведь ничего не нарушали, — сказал Шкаф, смотря в круглые, желтые глаза кригианта.

— С тех пор, как наш народ отделился от Цереры. А также, с момента гибели Виссариона все полеты должны быть согласованы с местными Старейшинами, а ваш, в чем я уверен, был не законным. — А потом он надавил на свой клинок сильнее, отчего у девушки потекла по шее струйка крови. Она почувствовала легкое жжение, как только яд стал проникать в тело. — И кстати, вурдалак, если хочешь, чтобы вы все остались живыми прежде, чем мы поймем, что с вами делать, лучше следи за языком — ты сейчас не на той земле, чтобы доказывать свою правоту.

— Мы идет к озеру Цереры. Анк’х, пожалуйста, отпусти её, — произнес Обсидиан, глядя на вождя, — Нам бы только перейти в другую фракцию и всё и мы вас больше не побеспокоим.

— Обсидиан? — удивленно произнес вождь, убрав клинок от шеи Амалии. — Ты же прекрасно знаешь, что озеро уже много веков не мог никто, что посетить, даже найти! И зачем тебе к нему?

Обсидиан приподнял руку, после чего приоткрыл шею. По ней шли темные, пульсирующие полосы вен, почти касаясь уже нижней челюсти.

— Khantac! — крикнул своим соплеменникам Анк’х, после чего те послушно отпустили всех путников. Сам он держал крепко девушку, так как у той от действия яда началась слабость в ногах. Он посмотрел на всех и сказал, — пойдемте в город Бога, там вам всем предоставят ночлег, питание, а ей ещё и медицинскую помощь.

Амалия ничего не ощущала, кроме чувства, что ей очень хочется спать. Последнее, что она помнила, это как они шли за кригиантами сквозь водопад.

Девушка учуяла в воздухе вкусный запах горячего чая с сушеными фруктами и листьями. Она лежала в небольшом бамбуковом домике, крыша которого была покрыта пальмовыми листьями. Где-то в углу возилась местная жительница, натирая на ступке какие-то травы. Амалия прикоснулась к шее, почувствовав там смятые листья, от которых пахло гноем. Как только старая кригиантка услышала шевеление своей пациентки, то сразу же направилась к ней, слегка ударив хвостом по руке.

— Нельзя трогать! — пропищала она, — травы помогут, трогать нельзя, жидкость нужно убирать, — она указала рукой на гной, — ещё лежать, нельзя трогать!

— Ладно-ладно, не трогаю, — сказала девушка, ощущая безумную боль в голове и шее. Старушка убрала грязные комки листьев и положила новые, после чего быстро покинула домик. Амалия вздохнула, смотря на солнечные лучи, просачивающиеся сквозь листья. Но тут к ней зашел темный маг, спросив:

— Как себя чувствуешь?

— Бывало и хуже, — она улыбнулась, — сколько я была без сознания?

— Почти три дня.

— Что?! — вскрикнула ошарашено Амалия, — так, всё, хватит с меня этих трав, я вполне здорова. — Она села на лежанку, но в глазах тут же потемнело и закружилась голова, — Вот абсолютно здорова.

— Если так, то завтра выходим, но сегодня мы ещё останемся здесь, ни к чему эта спешка, — Принц, повернул ей голову, осматривая загноившуюся рану, закрытую мокрыми листьями, — хотя мне кажется, что мы тут ещё задержимся. Кригианты не так злы к нам, как казалось первое время. Наше присутствие им только в радость, ведь они уже давным-давно никого не видели из остальных существ.

— Они не сказали, почему отделились от Цереры, ведь у них должны были быть на это причины?

— Сказали, и причины достаточно весомые, — темный маг нахмурился, подбирая слова, — понимаешь… Я и Хассельоу, прекрасно знали, что ты хочешь посетить Бал Ночной Амалеи, что ты хотела бы остаться ещё на несколько дней в Риванте и не бежать оттуда, а тем более, рано утром, чтобы нас никто из них не увидел. Те, про кого я говорю, и есть причина всего того, что происходит сейчас с нами. — он задумался, — помнишь, я говорил тебе когда-то о Тенях? — девушка кивнула, — хорошо, потому что теперь о них забывать лучше не стоит… С некоторых пор в Церере стали неофициально править Тени. Они наводили здесь свои порядки много веков, подчиняли себе один народ за другим… И теперь, за малую долю свободы, которую имеют жители этого мира, они платят дань собственной жизнью. Раньше Тени проводили жатвы лишь раз в году, и то, казнили они только преступников. Но со временем их жажда власти стала лишь расти, как и желание питаться жизнями. Почти каждый день они приходят в дома к невинным существам и питаются их жизнями. Но высшие маги, поддерживающие надежду во всех, говорят, что плата за «свободу и защиту» проводиться лишь раз в году на самом красочной событии, за неделю до которого каждый день происходит одно из чудес магии. Бал является рассадником убийц «полукровок богов».

Но кригианты, как и немногие люди, знают правду. Поэтому они закрылись ото всех, чтобы к ним не шел ни один портал, но, видимо про один-единственный путь они забыли… Странно, конечно, очень странно…

— Почему странно? Они ведь сами сказали, что им никто не путешествует? — девушка старалась отвлечься от того, что услышала от принца.

— Мне кажется, что кто-то всё-таки ходит, потому что слово «забыть» и «кригианты» не связано. Кто-то, кто смог их убедить… — Обсидиан сглотнул ком в горле.

— Но кто? Ты его знаешь? — девушка наблюдала за изменениями в лице принца, который с каждым словом становился всё более и более угрюмым.

— К сожалению, да. — Он посмотрел на неё очень мрачным и скорбным взглядом, — извини, я не могу тебе сказать, кто это. Я обещал никогда о нем не говорить.

— Кому ты это обещал? — девушка почувствовала усиленное сердцебиение.

— Тебе.

Сильный дождь увлажнял местную фауну настолько хорошо, что растущие цветы и деревья были в несколько раз больше привычных для девушки размеров. Амалия долго не могла заставить себя выйти из её спасительной хижины, в этот постоянный тропический ливень, но, поскольку её здоровье уже достаточно окрепло, а им скоро нужно было выдвигаться дальше в путь, то она, решила, что пора перебороть себя. Натянув вязаный плед из непромокающей и теплой эвлегеи, похожей на пушистую, голубую лиану, темноволосая шагнула и осознала, что и такой прогулки ей хватило, поэтому развернувшись, она вбежала обратно под крышу.

— Идти к друзьям, ну же, девочка, идти, — проходящая мимо молодая кригиантка наблюдала за непонятным для нее поведением девушки. Она указала рукой в сторону леса, а потом на себя, — Я… Налья, я провести девочку к друзьям, за мной.

Амалия была недовольная настолько, что совершенно не обращала на болтовню местной жительницы на её же языке, и просто следовала за ней, смотря вперед. Они шли по тропинке, сделанной из аккуратно сложенных камней, вдоль высоких, синеватых деревьев с тонкими стволами, которые колыхались от любого ветерка. Почти вся местная фауна имела синие, голубые и фиолетовые оттенки. Как будто кто-то взял деревья и обмазал их не смывающейся краской, а потом ушел. Девушка смотрела по сторонам на пеньки, на которых были разложены черные камни в форме яйца, покрытые чешуей. Амалии это показалось странным, но в последнее время она не удивлялась уже ничему. Охотнице показалось странным одна вещь — они шли достаточно долго для места, расположенного рядом с деревней.

Когда лес, наконец-то, закончился и на его месте перед девушками выросли скалы, кригиантка начала говорить на всеобщем языке, показывая на каменные стены:

— Это Эхаджа, наш Хранитель. — Амалия нехотя подняла глаза на огромные камни, на которых весьма искусно были высечены рисунки. Там, куда указывала рука Нальи, был изображен достаточно больших размеров петух, на голове которого гребень постепенно переходил в рогововые щитки, шедшие по всей спине. Хвост петуха был не обычным, перьевым хвостом как у всех петухов — а змеиным. Эжаджа на рисунке был с широко раскрытыми крыльями и держащим в своем клюве чье-то тело. Глаза петуха, от которых исходил, возможно, свет, были направлены вниз. Свет попадал на бегущее войско от огромного змея-петуха, и почему-то те, которые находились ближе всего к «источнику света», не отдалялись, в отличии остальных. Будто они застыли во время бега… В голове девушки отдельные детали картинки стали собираться воедино: огромный змей-петух, чей взгляд заставлял застывать, черные яйца с чешуйками, разложенные по всему лесу…

— Скажи, Налья… Эхаджа — это Василиск? — спросила девушка, проглотив ком в горле.

— Да, при чем, самый настоящий, — ответил ей Шкаф, который как будто ждал прихода девушек. Он быстро взял Амалию за руку, и внимательно смотря на кригиантку, громко произнес. — Пойдем, крошка, тебе нужно подкрепиться, а то тебя все заждались, особенно Сиди. — Он стал злостно смотреть на Налью, чьё лицо постепенно меняло черты, пока та не скрылась среди листьев с широкой улыбкой и сверкающими глазами.