Сказания о Тёмной Реке

При упоминании «смертоносного меча» глаза Су Мую на мгновение вспыхнули. Бай Хэхуай поняла, что её слова были не совсем уместны, и атмосфера внезапно стала неловкой.

«Эм, я не имела в виду...» — произнесла Бай Хэхуай, поправляя волосы.

Когда Бай Хэхуай пыталась подобрать нужные слова, во двор, шумно хлопая крыльями, влетела курица. От неожиданности она подпрыгнула и вскочила на ноги.

— Откуда взялась эта курица? — спросила она.

— Это госпожа Чэнь из соседнего дома прислала, — ответил Су Мую, легко подбегая к курице и без труда ловя её. — Она услышала, что я учусь готовить у сестры Ванг, и решила дать мне возможность попрактиковаться.

— Если так суждено, — глаза Бай Хэхуай заблестели, — то позволь мне показать тебе, как это делается.

Спустя полчаса по всему двору распространился насыщенный аромат мяса, смешанного с лекарственными травами. Бай Хэхуай облизнула губы, глядя на кастрюлю с курицей, стоящую перед ней, и с улыбкой произнесла:

— Я научилась этому у своего мастера — Лечебному куриному гнездышку. Как тебе такое?

Су Мую тоже облизнул губы.

— Пахнет чудесно, — сказал он.

— Это ещё вкуснее! — воскликнула Бай Хэхуай, с готовностью принимаясь раскладывать мясо по тарелкам.

Не прошло и получаса, как на столе не осталось ничего, кроме пустого глиняного горшка и нескольких куриных костей. Бай Хэхуай с довольным видом похлопала себя по животу и достала серебряную иглу, чтобы почистить зубы. Су Мую сидел рядом с ней, его рот всё ещё был полон еды. Он размышлял: «Я и представить себе не мог, что Божественный Лекарь готовит так искусно. Всё это время я чувствовал себя просто глупцом».

Бай Хэхуай, сделав небрежный жест рукой, произнесла: «Я не искушена в кулинарном искусстве, совсем нет. Это единственное блюдо, которое мне известно, и его научил меня готовить мой наставник, когда я была ещё ребёнком. Поскольку это единственное известное мне блюдо, его приготовление всегда напоминает мне о нём. А поскольку мысли о нём всегда навевают на меня печаль, я, в конце концов, перестала его готовить. Я не ожидала, что спустя столько лет моё умение всё ещё будет на высоте».

Су Мую замер, затем тихонько вздохнул: «Прости, о, Божественный Лекарь, я заставил тебя...»

— Ах, ты такой скучный, — произнесла Бай Хэхуай, похлопав Су Мую по плечу. — Я уже взрослая, неужели я не могу справиться с такой мелочью? Рождение, старение, болезни и смерть — это естественный ход вещей. Даже Божественные лекари не могут изменить это».

Су Мую кивнул: «Божественный Лекарь говорит истину. Итак, что мы будем есть завтра?»

Лицо Бай Хэхуай помрачнело: «Су Мую, ты знаешь, как быстро твой образ тускнеет в моём сознании?»

Су Мую покачал головой: «Именно так я и думал. В последнее время, едва мы завершаем трапезу, я уже начинаю размышлять о следующей. И хотя эти мысли вызывают беспокойство, в них есть и доля счастья».

Бай Хэхуай обхватила голову руками: «Счастье? Какое счастье? Я определённо ничего не чувствую».

Су Мую, опустив взгляд на свои ладони, произнёс: «Больше всего мне нравится находиться на рынке. Шумные толпы, туманный воздух, все так громко говорят — здесь я могу ощутить то, чего не испытывал уже очень давно... Ощущение того, что ты живёшь».

Бай Хэхуай невозмутимо ответила: «О... Ты всегда кажешься таким спокойным, но при этом у тебя довольно чуткая душа...»

В этот миг на стол опустился почтовый голубь, и это было не обычное ночное послание с закусками.

Су Мую поднялся и, подойдя к птице, снял с её лапки послание. «Этот голубь, который продолжает нас посещать, напоминает мне о том, что наша нынешняя жизнь — лишь иллюзия, и только то, что написано в этих сообщениях, действительно важно», — произнёс он.

Бай Хэхуай вздохнула: «И что там написано?»

Су Мую прочитал записку, слегка щёлкнул по ней, и она, разлетевшись на мелкие кусочки, унеслась по ветру.

«Чанхэ достиг соглашения с дядей Семи Клинков. Дядя Семи Клинков станет главой семьи Се и приведёт их к верности Чанхэ. Дворец Призывающих Душ был сожжён до того, как они уехали, и от него ничего не осталось, а трое чиновников пропали без вести. Семью Му временно возглавляет Му Циньян, но Му Цзежи так и не был найден».

Бай Хэхуай слегка нахмурилась: «Разве Су Чанхэ не уговаривал тебя вернуться?»

Су Мую покачал головой, выражая своё недоумение: «Последние слова Чанхэ были о том, что время ещё не настало. Когда оно придёт, мне не нужно будет возвращаться — он сам найдёт меня».

Бай Хэхуай подошла к нему и ободряюще похлопала по плечу: «Тогда не стоит беспокоиться об этом. Лучше подумаем, что бы такого съесть на завтрак. Утром сходи на Западный рынок и купи немного трав. Я уже составила список. Кроме того...»

— Пирожные с османтусом из дома Цзиньюэ, — с улыбкой произнёс Су Мую. — Я помню.

— Съешь десять пирожных с османтусом, а я попробую кусочек твоей лапши, — с энтузиазмом предложила Бай Хэхуай, поднимая палец. — Как тебе такая сделка? Только не говори, что я тебя не поддерживаю!

— Я планирую завтра уйти пораньше. Я слышал, что в доме Цзиньюэ проводится ежемесячный День любования цветами, когда они продают свою фирменную выпечку с изображением цветов. Это их особое блюдо, которое они готовят только раз в месяц, — сказал Су Мую, неся миску с лапшой на кухню. — Мисс Ли рассказала мне об этом.

— Пирожные с цветочным оформлением! Завтра День любования цветами. Я давно хотела их попробовать! — Глаза Бай Хэхуая загорелись от предвкушения. — Су Мую, если ты принесёшь пирожные с цветочным оформлением, я съем всё, что ты приготовишь завтра! Всё это!

Бай Хэхуай подняла руку в защитном жесте.

— Репутация долины Короля Медицины — это нечто священное, как я могу нарушить своё слово?

— Хорошо, — кивнул Су Мую. — Я посплю два часа, а затем буду ждать у входа в дом Цзиньюэ. Хочу убедиться, что Божественный Лекарь попробует свежеиспечённые пирожные с изображением цветов.

На следующее утро Бай Хэхуай с восхищением произнесла:

— Эти знаменитые пирожные с изображением цветов действительно оправдывают своё название! Восхитительно! Су Мую, тебе тоже стоит попробовать.

В тот же день, во время ужина, Бай Хэхуай воскликнула:

— Су Мую, я собираюсь убить тебя!

Город Цяньтан простирался на десять ли, и его величие было украшено драгоценностями и золотом. В академии, окутанной густым туманом, двое учёных сидели у окна, наслаждаясь совместным чаепитием и игрой в го.