СКАЖИ “GOODBYE”
Шрифт:
– Как много эмоций в романе с женатым уходит на обоюдное мотание нервов, - вздохнув, сказала Мура, способная отнестись философски к подобным проблемам. Пока они были не её личными проблемами.
– Мура, дорогая, во всех романах на это уходит очень много сил и чувств. Разве в твоих отношениях с Вадимом все просто и легко оттого, что он не женат?
– Все сложно. Но это потому, что он знает французский. Когда он начинает подпевать французским шансонам: «Chante le couer, Emanuel…», - я все начинаю видеть черно-белым, как во французских фильмах, и совершенно беззащитна! А еще он производит неотразимое для женщины впечатление человека, который не проживет
– Н-да. Не хочу тебя огорчать, но, как правило, на таких беспомощных мужчин легко находятся новые самоотверженные дуры.
– Да, я знаю, - грустно заметила Мурка.
– Но он такой тип вечного студента, и это меня страшно привлекает. Наверное, потому что мне грустно прощаться с собственной юностью и признаваться, что пора взрослеть…
Они вздохнули и замолчали. А потом Сашка задумчиво сказала:
– А как ты думаешь, твой Вадим, он мог бы помочь мне найти связи в мире европейского кино? Ты ведь говорила, что он пишет сценарии? Наверное, знает многих в мире кино.
Мура пожала плечами, и сказала:
– Могу спросить, когда он вернется, но я бы не возлагала на него особых надежд. Я как раз объясняла тебе, что меньше всего на свете он мне кажется человеком, способным заботиться о чужих нуждах.
Александра задумалась, и, к облегчению Мурки, не стала продолжать этот разговор. Легкий ветерок шелестел листьями авокадо, нависшими над балконом, внизу мерзко орали соседские кошки, из дома напротив доносились истошные крики местного психопата.
– А ты заметила, что в старых районах всегда водятся сумасшедшие?
– спросила Мура.
– У нас внизу живет тронутая соседка-кошатница. Я раньше любила кошек, но с тех пор, как у нашего подъезда постоянно сидит штук двадцать, и каждый раз, когда я возвращаюсь вечером домой, они на меня так голодно глазами сверкают, я их стала бояться.
– А почему ваш домовой комитет не вызывает эпидемстанцию? Это же просто антисанитарно, что она у вас развела - все завалено какими-то гнилыми петушиными головами.
– Да пробовали в прошлом году. Но после того, как горуправление потравило ее кошек, она умудрилась их трупы забросить мэру на балкон, и с тех пор он строго настрого велел с ней не связываться.
– Страшно подумать, - поежилась Александра.
– Небось, когда она умрет, эти кошки первые сожрут ее тело. Поэтому, пока мне грозит опасность умереть одинокой, я кошку заводить не стану.
С балкона сверху вдруг стали вытрясать ковер. Девушки заорали и стали отряхиваться от летящего сора. Потом из нижней квартиры в сад вышел старик-сосед, и стал кого-то призывать:
– Има! Има! И-ма-а!
– Интересно, - Сашка перевесилась через перила.
– Какой старый, а у него еще есть мама!
Мурка захохотала.
– Ну ты что, Сашка! Ну какая мама! Это он жену свою так называет. Они два старика, вырастили вместе штук десять детей, которые ее всю жизнь называли «има» - мама. Ну вот он и привык. Они старенькие - теперь она и ему вроде мамы.
– Да, дети кого угодно могут с ума свести. Меня вчера Вера на студии поймала, и рассказывала про всякие несчастья со своими двумя сыновьями!… Старший из армии дезертировал, младший школу бросил… Когда я слышу такие рассказы, это как-то сразу примиряет с собственными неприятностями. И гримерша моя, отличная баба, тоже такие ужасы рассказывала про своего мужа. Большинство женщин воображают, что самое главное в жизни - это выйти замуж и завести семью. Но мне ясно, что замуж надо
выходить с умом!– А первые два раза ты вышла с умом?
– Думала, что да, но ошибалась. Зато в результате поумнела, и теперь твердо знаю, какой муж мне нужен.
– Но детей-то выбрать невозможно!
– Ну если уж без них совсем нельзя, то их должна воспитывать строгая английская гувернантка в дальнем отсеке дворца, - пошла Сашка на компромисс.
– Но все же непонятно, почему все психи в твоем дворе?
– Может, потому, что дома очень старые. Люди в них давно живут. В новых районах ты должен квартиру купить - это значит, ты обязан быть в состоянии за нее заплатить, взять ссуду, то есть работать, быть нормальным. А здесь эти психи отстоялись. Лет сто или пятьдесят назад их предки купили здесь квартиры, все нормальные мало-помалу переселились, а сумасшедшие и социальные случаи застряли, выпали в осадок. Квартиры давно выплачены, и переезжать им, конечно, никуда не хочется. Поэтому вся эта хваленая Рехавия битком набита чокнутыми.
– Зато жизнь вокруг кипит. Ты никогда не одинока.
– Это точно - никогда. Приходи ночью - услышишь, как мой сосед сверху трахается. Его девчонка так орет, прямо как в порнофильме. А сосед снизу, этот - религиозный, с «имой», думает, что это я, и при встречах на лестнице так странно на меня посматривает.
– А все-таки я люблю Иерусалим. Мне в нем уютно. Многие мне говорят, что моя жизнь и карьера были бы успешнее, если бы я жила в Тель-Авиве, а мне кажется, что там таких, как я, золотой молодежи, - каждый второй. А здесь я - местная знаменитость, все меня знают, - скромно заметила Александра.
– Тебя везде бы знали и любили, - сказала Мурка, кладя ноги на перила балкона, чтобы подзагорели на весеннем солнышке, и поддергивая юбку.
– Может быть. Но я так люблю Иерусалим, да и вообще - Израиль!
– Ты смотри, Сашка! Я тебя просто уважаю за такой убежденный патриотизм! Так много приехавших хают эту страну.
– А я ее люблю - здесь у меня оказалось гораздо больше перспектив. Кстати, Мурка, у меня есть отличная юбка. Такая нежно-голубая с черными цветами. Помнишь? Хочешь, я тебе ее отдам?
Добрая половина муркиного гардероба состояла из подарков Сашки, а будь Мурка столь же тоненькой, как подружка, щедрая Сашка одевала бы ее полностью.
– А чего плохого в этой?
– Эта - м-м, ну, она уже превратилась просто в тряпку. И висит на тебе, ты в ней как жена Попайя.
– Иди ты на фиг, - засмеялась Мура.
– Я вполне довольна и собой, и этой юбкой. Она у меня - домашняя. Мне ее не жалко занашивать.
– Никаких шмоток не должно быть жалко. Каждый день - это единственный и неповторимый день нашей жизни. Если с утра хорошо одеться, то день будет приятнее, а второй раз его не проживешь!
– А мне все кажется, - вздохнула Мурка, - что настоящая жизнь начнется когда-то потом. И вот тогда я и буду носить нежно-голубые дизайнерские юбки. А пока это так, черновик, подготовка…
– А чего ты хочешь от жизни?
Мура на минуту задумалась.
– Не знаю. Когда я была школьницей, мне было ясно, чего я хочу - закончить университет, получить водительские права, научиться говорить по-английски. Тогда эти амбиции казались такими труднодостижимыми. А теперь вся эта минимальная жизненная программа уже давно выполнена, и только удивляет своей мизерностью. Теперь, наверное, хочу счастливой любви, того, что тогда казалось само собой разумеющимся. Хочу знать, что надо делать, и делать это хорошо и правильно… А ты?