Скажи 'Сабикон'

Несколько мгновений Олег висел в воздухе, а потом упал вниз, от неожиданности выронив и мелок, и кувшин. Тяжелые, с толстой подошвой, ботинки тянули на дно, волны захлестывали с головой, но осознание того, что спасение близко, придавало силы. Он пыхтел, отдувался, сопел и греб, греб... Ему уже начало казаться, что он не выплывет уже никогда, как его колено стукнулось обо что-то твердое и скользкое, оказавшееся большим валуном.

Выбравшись на берег, Олег мешком упал на песок и некоторое время пролежал неподвижно. Дождь хлестал, не переставая. Отяжелевшие от воды рубашка и штаны липли к телу, вызывая озноб. Не прошло и минуты, как зубы Олега принялись выбывать замысловатый ритм.

– Как всегда, - мрачно проговорил Олег.
– Как всегда я забыл дома зонтик.

С ненавистью глянув на обильно истекающее влагой небо, он потрусил в сторону дюн, и сразу за порослью карликовых ив его взору открылась дорога.

Дорога была так себе. Неизвестная команда строителей не озаботилась покрыть ее ни асфальтом, ни, хотя бы, гравием, потому в данный момент она представляла из себя череду грязных раскисших луж.

– Средневековье. Ранний период. Интересно, что здесь забыл Литвинский? Хочет вывезти отсюда десяток каких-нибудь доисторических блох? И куда мне теперь, спрашивается, идти?

Охая и постанывая, он двинулся было по обочине, но тут холодный ливень сменился градом. Взвыв в голос, Олег с ловкостью коалы полез на ближайший дуб, чья крона ненадежно, но укрывала от непогоды. Но долго рассиживаться среди ветвей не довелось - на горизонте замаячила диковинная колымага, больше всего напоминающая уродливый шишковатый пень на колесах. Олег обрушился с дерева на дорогу и принялся энергично размахивать руками.

– Ау! Эгегей! В вагоне!

Колымага остановилась и тоненькие корешки, бахромой опутывающие ее днище, немедленно зарылись в грязь. Кожаные занавески гостеприимно раздвинулись и Олег, не раздумывая, нырнул внутрь. Чьи-то руки заботливо помогли ему сесть, кто-то накинул на плечи одеяло, кто-то поднес чарку с дымящимся густым напитком. Невнятно бормоча благодарности, Олег стянул с себя промокшую рубашку и ботинки, и только потом поднял глаза на своих спутников.

– Ёееексель-моксель, - только и смог вымолвить он.
– Неужто горячка?

В карете сидело трое мужчин - очень высоких, стройных, с длинными вьющимися волосами. Заколотые на висках локоны приоткрывали уши - изящные, заостренные уши эльфов.

– О, юная лиственница, это еще кто?
– изумленно воскликнул один из них.

– Странный тип лица, - заметил другой.
– Наверняка мутация.

– Сложение дубообразное.

– Волосы короткие! Фи! Какая мерзость!

– Да это ж карл!
– вскричал третий эльф - нежный золотистый блондин, Легендарный карл-лазутчик.

От возмущения Олег обрел дар речи.

– Какой я карл?! Я не карл!

– Обратите внимание на характерную форму челюсти, - продолжал белокурый.
– И на кисти рук. Истинно карльи руки!

– Говорю же вам - я не карл!

– Коренастый разлапистый коротышка, - настаивал блондин, неповоротливый чурбан. Как и все карлы.

– Это я-то разлапистый коротышка?
– взбеленился Олег. До сих пор он считал себя юношей рослым и атлетически сложенным.

– А сам-то ты кем себя считаешь?
– поинтересовался молчавший до того седовласый старец.

– Я - человек! Хомо сапиенс!

Эльфы разом замолчали, и на их лицах появилось одинаковое соболезнующее выражение.

– Еще и безумный, - заметил кто-то, - настоящая находка.

– Вы не понимаете! Я из другого мира!

– Магатониевые рудники. После них, бывало, и кучевыми облаками себя воображали.

– Дружок, признайся, когда ты бежал с разработок? Тебя никто не будет искать, не будет наказывать, - блондин говорил так, словно обращался к маленькому ребенку.

– Все самое страшное уже позади.

– Я не...

– Мы слышали. Тебе кажется, что ты пришелец из других земель, или что ты - сиреневый удав, или куст шиповника, или же рокоссо Прибрежный. Это не имеет никакого значения. На самом же деле, ты долгие месяцы, а то и годы, добывал магатоний. Сие полезное вещество имеет нехорошую особенность испаряться крайне вредными газами, вызывающими мутации тела и духа, подменяющими память и ослабляющими разум.

В голосе эльфа звучала такая спокойная убежденность, что Олег невольно засомневался в правдивости собственных слов.

– Меня зовут Персель, и я буду твоим хозяином по праву нашедшего.

– Хозяином?! Я свободный человек!

Персель заливисто рассмеялся.

– Вот пень-то. Упрямый! Наверняка убийцей был. Многократным.

– Магатониевый сновидец

– Или ворюгой?

– Да какая разница! Добезобразился, птенчик. Теперь уж не почирикает.

– Прекратите!
– старец возмущенно стукнул кулаком по скамейке.
– Как вам не стыдно? Да, возможно, он повинен во многих грехах, но тяжелый труд на благо общества искупает все. Вы только посмотрите на него! Маленькое, жалкое, изуродованное существо с покалеченным разумом и психикой. Разве это и не есть расплата? Разве его безумные речи не говорят о том, что вместо былого злодея перед нами сидит сломленный болезнью, забывший свое прошлое инвалид?

Он замолчал, вглядываясь в мелькавшие за окном мокрые деревья. Молодые эльфы прятали глаза.

– И, право, мне обидно, что мои внуки ведут себя столь вопиюще негуманно. Каторжнику сейчас нужна поддержка, ласковая, но твердая длань, способная направить на верный путь.

– Мы вели себя низко, суал Керимон, - Персель почтительно коснулся руки старика.
– Позволь нам исправиться. Я возьму несчастного под свою опеку.

– Обойдусь без вашей опеки, - Олег скинул с себя одеяло и встал. Пойду я, пожалуй. Спасибо за чаек.

– Сидеть, - крепкая морщинистая рука рванула его за плечо.
– Глупый, беспомощный младенец. Один ты пропадешь.

– Да с какой это стати? За кого вы меня вообще принимаете? За неполноценного?

Его спутники переглянулись. Жестом призвав внуков к спокойствию, Керимон улыбнулся и отодвинул кожаную занавеску кареты.

– Иди. А мы посмотрим. Персель, останови цогеру.

Недоверчиво оглядываясь на оставшихся в возке эльфов, Олег выбрался наружу и, стараясь не обращать внимания на льющуюся за шиворот воду, зашагал вдоль дороги. Но не успел он отойти и на несколько метров, как размокшая глина под ногами отвратительно хлюпнула и разъехалась, открывая глубокую пасть. Из пасти выскочили мясистые клубки, разворачиваясь на ходу в толстые бурые ленты-языки.

– Беги, - заорал сзади Персель.
– Шевелись, орясина, если жизнь дорога!

Но Олег уже бежал, несся изо всех сил назад, к спасительной цогере. Что-то лизнуло его в спину, разрывая рубашку и оставляя на коже ожоги. Вторая лента свистнула возле самого уха, дохнув острым колющим жаром.

– Руку, руку давай, непутевое создание, - причитал Керимон, помогая ему забраться наверх.

Персель тем временем достал из-за пояса небольшой прозрачный шарик и, почти не целясь, кинул его в направлении хищно причмокивающей пасти. Едва коснувшись дороги, шарик взорвался. Огромный столб грязи поднялся к небу, минуту постоял, грохоча и бурля, и рухнул, покрыв коричневым липким слоем росшие неподалеку деревья.