Скажи смерти «Да»

Первый факс второго января пришел — в три часа ночи примерно. Я сразу не поняла, только потом уже, позже, когда рассматривала, увидела, что номера сверху нет — ну знаешь, обычно вылезают выходные данные факса отправителя, название компании там, время и номер факса, конечно, а тут — пусто, словно кто-то специально аппарат так запрограммировал, чтобы следов не оставлять. А четвертого вылез второй, точно такой же безликий — и опять в то же время, видно, отправитель рассчитывал, что я сплю по ночам и получу послание только утром.

Охране я сказала, чтобы на звонки не реагировали — не то начнут еще трубки хватать или пытаться разговоры записывать, — потому что ничто мне ни от кого не угрожает, я их без особых на то причин наняла. Думаю, что начальство им и так все объяснило, — но повторила на всякий случай. И когда раздался звонок, я взяла радиотелефон и услышала факсовские сигналы — а мой на автомате, всегда готов к приему. Пошла в кабинет, моля Бога, чтобы это было послание от Корейца, — но это мои пропащие друзья объявились.

“Относительно факса номер один — встреча завтра в 12.00 в “Старом спагетти”.

Тот же текст — компьютерный, только содержание более развернуто. “Старый спагетти” — ресторан такой на бульваре Сансет, бывший склад. Непривлекательный снаружи, но с красивым интерьером. Мы там были как-то с Корейцем, очень давно, когда я выписалась из клиники и он в мотеле жил как раз на Сансете, а я в студии в Беверли Хиллз.

Что ж, объявились наконец — хорошо хоть не надо больше питаться иллюзиями, что они пропали навсегда, не могло такого быть. Помариновали меня и появились, уверенные, что теперь можно дожать, — а может, потому ночью факс посылают, что думают, что я со страхом жду следующего, и не сплю, и теперь всю ночь спать не буду в ожидании завтрашней встречи. А значит, буду еще слабее и сговорчивее. Да нет, ребята, я просто ложусь поздно и вот сейчас как раз и лягу. Хотя на встречу к вам не собираюсь — чтобы уже вы подергались. Думайте, что хотите, — что в страхе мечусь по дому, боясь выйти на улицу, или что тяну время, или что ищу какой-нибудь выход. Мне, в принципе, все равно, что вы думаете, — главное, чтобы не то, что происходит на самом деле. Чем глупее, трусливее и слабее я вам буду казаться, тем лучше. Для меня, естественно.

Улыбаюсь, подумав, что на факс я отреагировала совершенно спокойно — может, даже с облегчением, потому что неопределенность неприятна. А теперь все определенно, даже то, что они ничего не боятся и спокойно назначают встречу в ресторане, не думая о том, что я могу обратиться в полицию или ФБР. Основания на то есть — два факса в моем распоряжении, из которых ясно, что речь идет о вымогательстве. Сумма, правда, слишком велика — любой полицейский заподозрит неладное и подозревать будет того, у кого вымогают. Ну миллион, ну два — куда ни шло, но когда пятьдесят, это значит, что что-то не то. Пятьдесят у правительства можно вымогать, у международной компании — а для частного лица многовато, тем более для частного лица, у которого пятьдесят миллионов есть только на корпоративном счету, а на личном такой суммы не наберется. Последнее ведь никогда не вымогают — вымогают часть от состояния, заранее определяя, сколько сможет отстегнуть человек: чтобы не переборщить, чтобы он не пошел в отказ.

Нет, у меня, конечно, есть и на личных счетах пятьдесят миллионов, ну почти пятьдесят — семь у Яши крутится, почти двадцать в Швейцарии и здесь, в Лос-Анджелесе, двадцать. Тем более что еще пятнадцать Корейцевых в моем распоряжении — те тридцать миллионов, которые остались от тебя, мы ведь их не использовали и владеем ими совместно. Про особняк и клуб я даже не говорю — это недвижимость. Но про те средства, что у Яшиной компании в обороте, и про швейцарские деньги никто не знает — а значит, обратись я в полицию, меня же и заподозрят, хотя бы в том, что я занимаюсь темными делами и скрываю огромные доходы, которые с меня и вымогают. А если просят пятьдесят, значит, прячу я минимум четверть миллиарда. И с левых денег налогов не плачу — а здесь это самое страшное преступление. Если уж Аль Капоне, которого ни за что не могли посадить, упрятали в итоге за неуплату налогов, так о чем тут говорить?

Ладно, я в любом случае никуда обращаться не собираюсь. Пока, по крайней мере. Потому что, если у этих нет никаких доказательств того, что кронинские деньги прошли через Яшу, личные отношения с Бейли мне, возможно, понадобятся. Может, по понятиям чести западло вмешивать в разборку мусоров — но в среде московской братвы это нередко используемый прием, потому что там, где главное деньги, там эти понятия отходят на второй план. Вот и бывает, что одна бригада приезжает на стрелку, а вторая не появляется: вместо нее мусора прибывают, готовые принять представителей противной стороны за ради бога. Бывает, просто компромат подкидывают на конкурентов — да чего только не бывает. В борьбе все средства хороши — вот они в ход и идут…

В общем, я никуда не поехала, разумеется. В смысле — на встречу. А в город специально выбралась в сопровождении своей свиты Приличные такие ребята, ведут себя очень вежливо и предупредительно, что с учетом того, что я плачу, неудивительно, — и с учетом того также, что никаких опасностей, на их взгляд, не предвидится. Скажи я, что мне угрожают, их босс попросил бы с меня куда большую сумму за риск — а узнай, кто угрожает, может, вообще бы не взялся или еще бы процентов на пятьдесят увеличил мою плату. А так живут они спокойно, трижды в день меняются, может, и спят по ночам по очереди. Я как раз после получения второго факса спустилась вниз — думая про себя с улыбкой, что, как всякий очень богатый человек, которому надлежит быть еще и очень экономным, желаю проверить, хорош ли приобретенный мной товар и не обманывают ли меня. Нет, не спят, двое сидят внизу, один на территории.

Улыбнулась, подумав, что, если бы была помоложе, подошла бы к ним, медленно расстегивая пуговки на пижаме и всем видом показывая, чего от них жду и что это входит в круг их профессиональных обязанностей. Их как раз трое — весьма неплохо для одновременного группового акта, да и меняются они три раза в день. Мне бы тогда для того, чтобы уснуть, виски бы уже не требовалось. Главное — чтобы они не уставали и не засыпали все разом.

Все-таки сильно я изменилась — одна оговорка “если бы была помоложе” говорит о многом. Но даже не в возрасте дело, а в том, что желания не возникает. И не потому, что ситуация моя плоха, а потому, что это — как смотреть известный наизусть, давно наскучивший фильм. Или как, будучи профессором высшей математики, решать задачку для третьего класса — ответ на которую знаешь уже, как только прочтешь условие.

Не знаю, насколько они хороши в профессиональном плане, но пока впечатление нормальное. Немного переигрывают, может, во время поездок в город — слишком суровы и деловиты, и по рации с задней машиной переговариваются отрывисто и резко, но ведь, возможно, именно так и должно быть. Всякий раз прикрывают меня, когда выхожу из машины, — ездим на джипе Юджина, он побольше и позакрытее, а трехдверный кабриолет мне представляется в данной ситуации не очень надежным, во-первых, из-за крыши, точнее, ее отсутствия, потому что тент можно, при желании, и карандашом проткнуть. А во-вторых, потому, что он трехдверный, а следовательно, истинная ловушка для того, кто сидит сзади — в данном случае для меня. Сажать сзади охранника вообще смысла нет, он ведь даже выбраться быстро не сможет, так что назад пришлось перебраться мне самой — я так давно не ездила на заднем сиденье, что меня там укачивать начало, пришлось таблетки специальные купить. Когда решила наконец использовать джип, в нем стало полегче — да и поуверенней чувствуешь себя в такой стальной коробке, которую, кажется, даже “стингер” не возьмет. Хотя, на самом деле, она не защитит от пули, увы.

В первый же день, как их наняла, заказала в магазине кучу жратвы — в основном замороженные продукты типа пиццы и воды бутылок двадцать, чтобы они, пока сидят у меня дома, могли кормиться. Вряд ли я должна была нести эти незначительные расходы, потому что они удивились очень — и в первую ночь сами заказали себе пиццу по телефону. Думаю, что те, кто устанавливал камеры в нашем районе и следит за происходящим — все же это не полиция, скорей всего, а тоже какое-нибудь частное агентство, — были крайне удивлены, увидев, как разносчик пиццы подъезжает к особняку в Бель Эйр. За местными жителями таких привычек не водится.

Я случайно увидела все это в окно, благо в темной комнате сидела и улица отчетливо была видна, и подумала еще, что грамотно действуют, потому что хрен его знает, кто именно это подъехал, может, у него вместо пиццы узи, а вместо маслин патроны — и если подойдут все трое голодных, могут их угостить хорошей порцией свинца и уехать, пожелав приятого аппетита. Нет, все аккуратненько так — один подошел, никакой решетки, естественно, не открывая, рассчитался через прутья и пакеты получил. Понятно, что это не показатель профессионализма, но после истории с Яшей я сама ищу в своих сопровождающих всяческие достоинства, словно пытаюсь себя убедить, что эти куда лучше, чем те, кто рядом с Яшей был.