Скажи смерти «Да»

— Насчет грязи не уверена, а конфиденциальность мне действительно нужна — но, скорее всего, не по той причине, о которой вы думаете, — говорю на всякий случай. — С вами на нее можно рассчитывать?

Сама при этом понимаю, что вопрос идиотский — ну кто же ответит на него отрицательно, особенно при виде богатого клиента?

— Все мое агентство — это мой партнер и секретарша, так что болтать особо некому, тем более что у партнера свои дела. Так что, если я за это возьмусь, то буду работать один. Вы извините меня, Олли, но мне кажется, что вы многое скрываете — хотя согласен, это не мое дело. Как долго я должен им заниматься?

— Пока не добудете то, что мне нужно, — и желательно, чем быстрее, тем лучше. Вас ведь интересует не почасовая оплата, а гонорар за результат, так?

Кивает, снова жуя. Черт, знать бы, что он не халтурщик, что он быстро и качественно сделает порученную ему работу, — а то ведь будет тянуть, и я его не проверю никак. Предлагать ему бешеные, по его меркам, деньги глупо — решит, что я идиотка и попробует их из меня вытащить, сообщая по крупицам не самые важные вещи и прося оплатить всё возрастающие расходы.

— Но ведь я не могу дать вам гарантий. Я так понимаю, что полицию в это вмешивать не надо — хотя связи у меня есть. А значит, работа может быть долгой и кропотливой. Да и, кстати, полиция мне все равно понадобится — чтобы установить, кому принадлежит машина, дом, что числится за тем или иным человеком, и все такое. Но могу заверить, что это останется между мной и тем, кто окажет мне эту услугу, — ваше имя упоминать не собираюсь, я ведь что угодно могу расследовать, по чьему угодно поручению, не так ли?

Что ж, честно. Любой другой, увидев, что я не бедный человек и чего-то боюсь, раз охрана у меня, надавал бы миллион гарантий. Здесь, в Штатах, так принято — рекламировать себя, заверять всех, что ты самый лучший. А этот непривычно скромен.

— Да, я понимаю. Но лучше никого из посторонних не привлекать, — отвечаю жестко, показывая, что это мое условие. — Вы можете дать мне слово, что вся информация, полученная вами, останется между вами и мной?

— Как только она станет вашей, я ее забуду, Олли. Сотру из своего компьютера, освободив место для другой информации, — и показывает на голову, чтобы я не пугалась, что он и в самом деле будет заносить что-то в компьютер.

Закуриваем оба — угощаю его сигарой — и молчим. Я пытаюсь понять, какой же вывод он сделал в отношении меня. Говорю спокойно и уверенно, не похоже, что кого-то или чего-то боюсь. Ладно, пойму во время следующей встречи, когда конкретика появится в наших отношениях.

— Сколько вы хотите за работу? — пора закругляться, и пусть отвечает, готов или нет. — Договор мне не нужен, оплата наличными.

— Три тысячи вас устроит?

— Меня устроит пять, если вы сделаете работу в сжатые сроки. Треть сейчас, две трети по окончании — идет?

Честно говоря, рассчитывала, что он скажет десять, — что ж, он порядочней, чем я ожидала, и это приятно. Или, что плохо, занимается только мелкой работенкой, получая копейки. Но разве можно что-то изменить сейчас? Нет у меня времени звонить кому-то еще и провести еще с десяток таких встреч — так что беру, что есть. Под столом отсчитываю полторы тысячи — теперь вожу с собой не две тысячи, как обычно, а десять, зная, что наличные могут очень пригодиться, — и засовываю их в заранее приготовленный конверт.

— Как я с вами свяжусь? — спрашивает после того, как рассказываю, где и во сколько у меня завтра встреча.

Диктую ему номер мобильного телефона, который взяла сегодня в даун-тауне, — пусть уж лучше два мобильных, чем один. Если ФБР вдруг слушает этот — маловероятно, но черт их знает, — то пока они вычислят, что у меня второй, пройдет время. С другой стороны, если что, не дай бог, случится и каким-то образом всплывет, что у меня два мобильных, это будет выглядеть подозрительно. Но ничего не поделаешь — через две недели сдам его обратно и возьму другой в другом месте. Это, кстати, частая практика в тусовке шоу-бизнеса — менять телефоны, особенно домашние. Но домашний мне пока нужен прежний — и все из-за пропавшего Юджина, от которого, несмотря ни на что, я жду сообщения. Если бы не он, сменила бы сразу после первого факса — и время бы выиграла, и посмотрела бы, как быстро они найдут мой новый номер и удастся ли им это. Эх, Кореец…

…Когда вышла после первой встречи с этими из ресторана — не убегая, но быстрым шагом, — еле удержала дрожь, грозящую вот-вот прорваться и начать потряхивать меня, бросать из стороны в сторону. В кольце из трех охранников почувствовала себя спокойней, но напряжение только в машине отпустило — когда села на заднее сиденье джипа, делая вид, что ничего не случилось, что был обычный деловой разговор. Правда, спутники мои по лицам тех, с кем я разговаривала, явно что-то заподозрили, потому что на меня потом посматривали странно, а один поинтересовался даже, все ли в порядке.

— Все прекрасно, — ответила с улыбкой. — Все прекрасно.

Кстати, мистера Ханли, детектива, нанятого вчера, я что-то в ресторане не заметила — время ланча было, правда, народа много, но я ведь все же там больше часа пробыла, час до появления этих и минимум пятнадцать минут с ними. Что ж, если пропал, значит, плакали мои денежки — никаких бумаг нет, и ничего я не докажу, и даже пытаться не буду.

О другом сейчас надо было думать: о том, что тюменец меня узнал, хотя я, кажется, оказалась на высоте — и вела себя правильно, и ушла вовремя, и не выдала эмоций. Но потрясение было сильным — теперь они точно знают, что это я была с Крониным, а значит, и деньги у меня. Значит, догадывались, с кем им предстоит встретиться — а ведь только начальник охраны Кронина, которого я убила, подозревал, что я не та, за кого себя выдаю. Интересно, знают ли они, сколько денег у Кронина было в Швейцарии и кому он их завещал вместе с виллой в Майами? Он ведь мог копию письма адвокату оставить в сейфе, хоть я и рассчитываю, что в момент взрыва она была при нем. Если знают, то могли связаться с Цюрихом, координаты адвоката есть в письме, и номер счета установить можно — если уж они вычислили Яшу, то и это им по силам.

Что ж, молодцы. Главное, чтобы они теперь не зашли дальше, — как меня зовут сейчас, они знают, и достаточно внимательно посмотреть титры, идущие перед нашим фильмом, чтобы понять, что у одного из сценаристов, чье имя они должны знать, и у меня фамилии одинаковые. И это для меня будет намного хуже.

Первый раунд точно в мою пользу — но это бой за высший титул, раундов тут много будет, и каждый опасен. Мое поведение их наверняка удивило, потому что по-русски я говорить отказалась, на тюменца не среагировала, закончила разговор тогда, когда решила, что с меня хватит, оставив за собой последнее слово, и ушла, а не сбежала. Я бы на их месте подумала, что тюменец обознался — видел дважды, оба раза в подпитии, и вечером, опять же, при электрическом освещении, к тому же было это последний раз в сентябре позапрошлого уже года, то есть почти полтора года назад. И если бы не поверила ему, вызвала бы каким-то образом в Штаты уцелевших охранников кронинских — кто-то из них меня видел, но мельком. Два человека узнали бы меня стопроцентно — это Кронин и верный его пес, экс-комитетчик Павел. Но Кронин мертв — человек Корейца бегал на место взрыва и проверял, а Павла я лично проткнула — он дышал еще, Кореец его увез потом куда-то, да там и оставил, а мне сказал, что пришлось помочь человеку, уж больно он мучался. Добил, короче.

Ну и что дальше теперь? Будут забивать мне еще одну стрелку и выкладывать более веские доказательства, коль скоро не произвел на меня впечатления главный их козырь? Если такие доказательства у них есть — потому что поняли уже, что просто угрозами меня не запугать, а о Яшиной судьбе я и без них знаю, и фраза насчет ФБР вряд ли им понравилась. Подождем, потянем время, которое не на них работает, а на меня: я-то знаю, что происходит, а они — нет. И еще знаю, что к крайним мерам они не готовы, — а они не знают, что я знаю. Так что будем ждать…