Скажи смерти «Да»

Так что кое-какое представление о секс-услугах местных я имею — потому и убеждена, что у нас все получится как надо…

Юджин выслушал меня внимательно, понимающе улыбаясь. Уж он-то в курсе насчет моей похотливости — это тебе я рассказала обо всех своих похождениях уже после твоей смерти, потому что стеснялась, было стыдно: ведь не зря я себя в шестнадцать лет назвала пустой оболочкой с постоянным жжением внизу. А с ним особо не стеснялась, выложила все, когда он спросил. Но он мой интерес к секс-бизнесу оценил по достоинству. Мне, правда, во всем этом не нравилось только одно: близость к криминалу и нарушению закона, чего следовало любой ценой избежать, потому что негоже миллионерам и голливудским деятелям попадаться на какой-то глупости, которая, кроме простого интереса, никаких супердоходов не приносит. Да и непродуманная пока была идея: следовало определиться с клубом и придумать, где таких девиц найти и кто будет зиц-председателем: нам ведь с секс-услугами светиться не с руки.

— Хорошая идея, мисс Лански, — похвалил он коротко. — Предлагаю ее обдумать на отдыхе: съездить куда-нибудь на пару-тройку недель, сменить обстановку. Согласны?

Я, признаться, и ждала примерно такого ответа. Давно уже я задумывалась о том, что он захочет делать дальше, после того, как мы все снимем. Мы просто не говорили об этом. Он мне сказал, еще когда я выписалась из клиники, что с криминалом решил завязать. Он давно понял, что ты правильно делаешь, отходя от преступного мира все дальше, и хотел последовать твоему примеру. В Америку он тогда прилетел вместе со мной — точнее, я вместе с ним, ибо была в коме, а он меня транспортировал, — гражданство у него было: ты еще за несколько месяцев до своей смерти начал оформлять бизнес-иммиграцию на себя, меня, Корейца и Хохла. На того самого Хохла, который тебя предал и организовал твое убийство, а потом и мое — и навсегда остался в подмосковных лесах после того, как получил пулю от бывшего кореша Гены Корейца.

И вот, пока я в больнице лежала, Юджин с твоим другом Яшей в Нью-Йорке бизнесом занимался — какую-то там контору они создали по импорту в Россию всего, что угодно. Потом мы в Москву улетели, чтобы решить вопрос с заказчиком твоего убийства господином Крониным, а когда вернулись, Кореец при мне Яше заявил, что от созданного ими бизнеса отходит — деньги вложил, связи наладил, в Москве ему все равно лучше не появляться, тем более, что там Леший всем рулит, пацан надежный и вес среди братвы имеет дай бог. А он, Юджин, лучше мне поможет с фильмом. Яша сразу все понял, покивал глубокомысленно. Я даже растерялась немного: знала, конечно, о его отношении ко мне. Он сам мне признался, но чтобы он из-за этого все бросил… А потом вспомнила, как он приезжал ко мне весь год. Я жила уже без тебя, а он денег привозил и сделал так, что братва мне твою долю на заграничный счет переводила, специально по этому случаю открытый. Вспомнила, как требовал звонить, если что, и как косился на меня не слишком скромно, и как подарил мне на Новый год огромный неоправленный бриллиант, а я, всегда скрывавшая эмоции, была в восторге. Вспомнила, как он сказал мне, что, еще когда вывозил мой полутруп из Москвы, принял решение: если я выживу — обратно он уже не вернется.

И мне сейчас, после выхода фильма, не стоит опасаться, что ему здесь надоело, потому что все, что удерживает его здесь, — это я. Конечно, ему тяжелее, чем мне. Я-то явно тут освоилась — наслаждаюсь жизнью, живу неспешно в свое удовольствие, и мне приятно, тепло от этого, а он-то привык к братве, к постоянным людям вокруг, к непрерывному действию. Здесь он живет неспешной, вольготной жизнью миллионера, которому не надо думать о завтрашнем дне, который работает постольку-поскольку — и вся работа его здесь заключается в том, чтобы ездить со мной на студию, где я бываю не так уж часто, и на всякие встречи, переговоры и тусовки.

Уже не раз я думала о том, что ему здесь скучно, — особенно когда купила дом, а он снял себе студию в Беверли-Хиллз. Просто я не хотела тогда жить вместе, слишком много тебя еще было во мне. Я это ему объяснила, и он все понял. Понял также, что мне надо бывать одной, — и когда я ему об этом говорила, сидел у себя в студии, смотрел телевизор, видео, благо кучу гангстерских фильмов накупил, играл в компьютер. Но я же видела, что ему одному тяжело, поэтому у себя специально для него компьютер поставила и спортзал оборудовала. А бывало и так, что я с любовницей в своей секс-комнате, а где-то неподалеку Юджин боксерские мешки лупит или режется в компьютерные игры.

Мы начали жить вместе сразу после моего дня рождения: не могла я ему больше отказывать, да и слишком он близок и дорог мне стал после того опасного совместного визита в Москву. Вообще-то, к тому моменту с ним я жила дольше, чем с тобой, и тут он постоянно был у меня на глазах. Если не считать трех-четырех визитов в Нью-Йорк, куда он летал на три — пять дней, да и то звонил оттуда ежедневно по нескольку раз, и у меня, признаться, были опасения, что он там с местной братвой что-то затевает: связи у него там были, твои еще, да и сам он в Москве человек был известный, а значит, и в Нью-Йорке его знали. Но вроде все обходилось: помнил, видно, свои слова о том, что завязал, и знал, что, если отступит от них, наши отношения сразу закончатся. Потому что хватит с меня смерти одного очень близкого человека, самого близкого даже. И не хватало мне только, чтобы заменивший его Кореец тоже расстался с жизнью.

Зато точно знаю, что с лос-анджелесскими русскими он не общался, а уж тут нашего криминала, может, лишь чуть поменьше, чем в Нью-Йорке. Нет, мы как американцы жили, как настоящие американцы — и ни одного русского знакомого не было тут у нас. Даже национальность свою мы, если и не скрывали — не от кого было, — то уж и не афишировали точно. Ни разу не были ни в одном русском ресторане, ни разу не сталкивались ни с кем из русских — хотя, возможно, местная братва знала от нью-йоркской, что за человек у них тут обитает. А может, и не знала, мы же не светились нигде, жили себе тихо-мирно, в свое удовольствие, и адвокат у нас был американец, и все, с кем мы имели дело, американцы.

Так что когда я подумала обо всем этом, то решила, что беспокоиться не стоит: Юджин согласится с любыми моими планами, потому что я ему давно уже ближе, чем вся его братва, и, в принципе, из-за меня он и уехал из России, из-за меня же обосновался в Лос-Анджелесе, для того, чтобы быть рядом, а точнее, не просто рядом, а вместе. И что я для него то же, чем ты был для меня: я ему открываю другую, новую для него жизнь, показываю, как можно существовать по-иному, как можно наслаждаться бытием без бандитской тусовки, жить ради удовольствий, спокойно беря от жизни все, что она предлагает. Ведь даже сексом я его научила заниматься по-другому — ну не научила, открыла новый путь. И ему нравится то, что он видит, чувствует и как он живет, — просто хочет отдохнуть сейчас, вот и все.

И пока я обо всем этом думала, он сидел спокойно, ожидая ответа на свой вопрос. Чем больше времени мы вместе, тем дольше он может просто так сидеть без движения, не ходя взад-вперед по комнате, не разрезая кулаками воздух, не выплескивая энергию любым иным способом. И курил сигару — курит редко, штуки две-три в день, переняв у меня эту привычку, как я в свое время у тебя, и, глядя на него, в который раз замечаю, как идет ему сигара.

— Конечно, согласна, мистер Кан. Давайте думать, куда отправимся.

Но он не отвечает, и по глазам, кажется, понимаю, что у него сейчас в голове.

— Вы, мисс Лански, говорили насчет эскорт-услуг. Не могли бы вы мне наглядно объяснить, что вы имели в виду?

Я сразу почувствовала сладкую истому по всему телу, внизу стало мокро, и я потягиваюсь со вкусом.

— Вы не против, если я приму душ, Юджин?

Он против. Ведь он животное — захотел, и сразу ему все подавай. Прямо тут же, даже не помывшись, он разворачивает меня в кресле лицом к себе, стаскивает с меня брючки, опускается на колени, расстегивая джинсы и закидывая мои ножки себе на плечи. И берет с такой агрессивностью и напором, что я начинаю кричать уже после первых нескольких движений, до побеления пальцев вцепляясь руками в спинку кресла.

А потом, когда сперма его уже во мне и первый приступ позади, отводит меня в душ, моет заботливо и тщательно и приводит в заветную комнату. Там он меня приковывает не спеша к специальному приспособлению, этакому пыточному аппарату, и на моих глазах демонстративно медленно смазывает кремом уже опять налившийся кровью здоровенный член. Я ничего не могу с собой поделать и не в силах оторвать от него глаза, ерзаю бесстыдно, подальше отставляю попку, предчувствуя болезненно-вкусный акт.

— Ведь это тоже входит в эскорт-услуги, мисс? — интересуется он, пристально глядя мне в глаза и чуть усмехаясь, железной волей своей обуздывая желание немедленно кинуться на меня и брать по-зверски. А я кокетливо улыбаясь ему в ответ и произношу игриво: