Сказка для злой мачехи или в чертогах Снежной королевы

Кокон начал слабеть, и время вернулось в обычное русло. Выдохнув, я стянула с шеи шнурок с ироновым подарком — с ним десять секунд форы мне обеспечены.

— Ул, — оглянулась я.

— Да, — откликнулась девушка.

— Для следующей атаки Эмилю нужно время. Сейчас я уберу барьер, и, по сигналу, ты закроешь глаза, а лучше совсем отвернись. За время пока они оклемаются, я добегу до зеркала.

— А я? — забеспокоилась Улла.

— Не бойся, я не оставлю тебя одну. Помощь уже близко. Главное помни, тебе нужно освободить Валекеа. Спроси у Старшей, как это сделать.

— Хорошо, — выдохнула Улла и замерла в ожидании.

— Готова? — спросила я, сжимая кулон в руке, — Убираю.

То, что барьер исчез, нам стало понятно сразу, так как пространство заполнилось звуками сбитых камней и сосулек. Плоская пластинка в моей руке хрустнула, и я швырнула ее под ноги зверю, точнее постаралась докинуть, но она упала где-то посередине.

— Сейчас, — сжала я кулак и закрыла глаза.

Пещера тут же наполнилась воем ослепленной ведьмы и ревом Эмиля. Проклятье! Вспышка оказалась настолько яркой, что даже сквозь закрытые веки, свет больно резанул по глазам, заставив прослезиться. Поморгав, чтобы сквозь влажную пелену различить, куда ступаю, я сорвалась на бег. Пульс в ушах заглушил все звуки. Теперь нельзя останавливаться, нельзя отвлекаться. Моя цель — зеркало. В голове билась только одна мысль: "Не смотреть по сторонам. Главное, не смотреть по сторонам".

Я уже на возвышение, уже в шаге от зеркала, но не могу ни притормозить, не остановиться — слишком скользко. Тем более кто-то, и я даже точно знаю кто, вдруг с силой толкнул меня в спину, шепотом пожелав "Удачи", и я полетела прямо в мутную зеркальную поверхность, но споткнулась о чье-то распластанное на каменном полу тело, краем сознания успела признать в нем мертвую Эдит, и неуклюже завалилась вперед.

* * *

Вот тебе и фееричное появление героини. Я некрасиво вывалилась на выложенный черно — красной плиткой с витиеватым орнаментом пол и замерла. Где я? Приподняв голову, огляделась. Ого! Во всем интерьере не нашлось ни одного предмета, где бы ни использовалось изображение дракона: сводчатые потолки с изображениями парящих черных драконов; огромная люстра стилизована под многоголового ящера, выдыхающего иллюзорное пламя; стены из красного с золотыми прожилками камня, увешенные гобеленами с изображением сцен из жизни мифического существа; стол, стул, два кресла, шкаф, буфет, дверные ручки — все имело в своем декоре изображение дракона или драконьей головы. Немного жутковато, но стильно.

— И долго ты собралась здесь сидеть? — раздался за спиной бархатный голос, от чего у меня по спине прошлась рота мурашек, а мелкие волоски на коже встали дыбом.

— Бальфар? — резко обернулась я, но увидев его, нахмурилась.

Стену у двери подпирал мужчина, каким демон предстал передо мной в самом начале, но что-то в нем было не так. Поза не соблазнительная, скорее небрежно — властная, взгляд прямой и чуть насмешливый, да и смотрит на меня с тем вожделением, которого у Бальфара не наблюдалось: так смотрят на ту, кого желают не соблазнить, а раздеть и уложить в постель. Я заглянула ему в глаза и мгновенно вспыхнула.

— Лик? — неуверенно мяукнула я, так как, при виде этой не в меру притягательной внешности, в горле засел ком.

Темные брови удивленно изогнулись.

— Надо же, — произнес он, и от его хриплого голоса меня окатило волной жара, — даже подсказывать не пришлось.

— А, где Бальфар?

— Ты по нему соскучилась? — сапфировые глаза ярко вспыхнули и сощурились.

Если бы уже я не знала Безликого чуточку лучше, то подумала бы, что Лик злится, что я могу думать о ком-то, кроме него. Но, если постараться и подумать, то именно сейчас, когда Лик обрел "плоть", в манере и во взгляде алхимика больше всего проявились черты и повадки ревнивого собственника. Не то чтобы мне это не понравилось или напугало, все мы люди и у каждого есть свои слабости, тем не менее, насторожило, что эта черта его характера, которую Лик весьма умело скрывал за ехидством, была выявлена именно благодаря моему вопросу о местонахождении Бальфара.

— Не смешно, — рассердилась я и поднялась с пола, — Где демон?

Я проследила за взглядом мужчины и увидела, что он вертит в пальцах позолоченное пенсне.

— Он там, где и хотел быть, — пожал плечами Лик и устало выдохнул: — Нигде.

— Ты…, — запнулась я, не находя слов, а если честно, боясь высказать свои подозрения вслух.

Лик же, прекратив созерцать, как отблескивают стекла пенсне, когда он их вертит, оттолкнувшись от стены подошел достаточно близко, но в тоже время оставил шанс на побег.

— Если ты хочешь спросить, убил ли я Бальфара, я отвечу — да, но это еще не значит, что этот пройдоха мертв.

Я удивленно распахнула глаза. Лик протянул пенсне.

— Я убил его тело, здесь, его сила и память.

— В пенсне? — нахмурилась, с трудом понимая, что значит: "я его убил, но это не значит, что он мертв". Кто-то либо мертв, либо нет, третьего не дано. Но, Темный их знает, может, у демонов все иначе.

Видя, что не спешу взять предмет, Лик сделал шаг вперед, отчего расстояние между нами сократилось до нескольких сантиметров, взял мою руку и вложил в нее пенсне. Прикосновение его пальцев обожгло меня, но я все же сдержалась и не отпрянула.

— Это пенсне когда-то принадлежало моему отцу, — пояснил Лик, — Однажды оно пропало. Оказалось, все это время, оно было у Бальфара.

— Зачем оно ему понадобилось?

Избегая смотреть в лицо невероятно красивому мужчине, от близости которого меня, честно сказать, бросает то в жар, то в холод, я стала с пристрастием маньяка изучать пуговицы на его рубашке. Это мало чем помогало, но хотя бы склоненная голова не позволит Лику с высоты его роста увидеть мои пунцовы щеки. Ох, давно меня так не пронимало, а если быть точной, то лет с десяти.

Лик, тем временем, решил порассуждать:

— Думаю, затею с изменением облика, Баль вынашивал еще, когда мы жили в Темном королевстве. Внешность моего отца многим не давала покоя. Даже отец Баля частенько щеголял в облике моего отца, — Лик усмехнулся, — Не в замке, конечно, и даже не в королевстве, но все же. Однако чтобы суккубусу поддерживать выбранный им облик, ему нужна вещь, с которой объект превращения контактировал как можно чаще.

— Почему пенсне? — рискнула я поднять глаза на его подбородок. Очаровательная ямочка. Так бы и прикоснулась к ней. Эх. Ущипнуть себя что ли?

— Сама подумай. Одежда? — мужские губы скривились, — Если ее часто носить, она быстро рвется и приходит в негодность, Украшения? Все перстни, цепи, кулоны и подвески у отца представляли собой опаснейшие артефакты, которые даже мы с братом не решались брать без его ведома, не знаешь, как и когда они сработают. Обувь? Если носить, а нужно именно носить, в конце концов, тоже износится. Пенсне же отец носил только у себя и в лаборатории, но носил постоянно.

— Ясно, — осоловело выдохнула я, ловя себя на мысли, что с тем же результатом Лик мог порассуждать на тему увеличения удоя у крупнорогатого скота в сельской местности Ристана, и я бы не возражала, так как почти не слушала.

Я смотрела на соблазнительную ямочку на подбородке, на твердые губы, а голова у меня шла кругом, но чувствовала я себя при этом очень неловко. Хотелось, как в детстве при виде понравившегося мальчика трусливо спрятаться за мамину юбку или забраться под стол. Что-то здесь явно было не так. Я чувствую себя слишком напуганной и смущенной, робкой и неуверенной, совсем, как в детстве.

— Лик, — жалобно, не поднимая глаз выше его рта.

— Да, Рита, — твердые губы выгнулись в жесткую, но завораживающую полуулыбку.