Сказка о Шуте и ведьме. Нелюбезный Шут

Шут выложил на стул небольшой запечатанный воском горшочек и кожаный чехол с нитками и иглой.

— Вам повезло, — воин заглянул в лицо бледного книжника. — Рана неглубокая, нож прошёл по касательной, ваш живот вас спас. Ничего важного не задето. Вы даже крови потеряли немного.

На губах торговца появилась тень улыбки.

— Какой вы образованный юноша… Вы спасли меня…

— Рану надо зашить. — Джастер по-прежнему не обращал внимания на приятные слова. — Придётся потерпеть. Потом я наложу повязку и оставлю вам мазь, она снимает боль и помогает заживлению.

— А как же л-лекарь? — робко поинтересовался архивариус, держа миску с бурой водой, в которой плавала тряпка.

— Завтра позовёте, если хотите, — милостиво разрешил Шут и снова обратился к пострадавшему: — А теперь — терпите.

Книжник кивнул, сжал зубы и зажмурился, стискивая пухлыми пальцами простыню, пока Джастер хладнокровно зашивал рану.

Мне же, как и бледному Абрациусу, оставалось только наблюдать за его работой и удивляться, как ловко воин орудовал иголкой и ниткой. Словно опытный портной…

Сколько же у него таких умений, о которых я ничего не знаю?

— Вот и всё.

Джастер завязал концы нитей, отрезал лишнее ножом, тщательно вытер иглу об уголок оторванной полосы ткани и убрал в кожаный чехол. Кончиком ножа он поддел восковую пробку, и по комнате распространился резкий свежий запах, почти сразу же растворившийся в воздухе.

Абрациус покосился на меня, но я постаралась принять невозмутимый вид, и архивариус со вздохом понёс миску с грязной водой на кухню, пока Шут смазывал шов и накладывал повязку.

Сам книжник лежал без сознания.

— Благодарю вас, — архивариус кланялся мне и Джастеру. — Благодарю от всего сердца! Вы спасли Рику жизнь!

— Если вы не против, мы с госпожой Янигой завтра заглянем узнать, как дела, — воин спокойно убрал чехол с иглой и нитью в торбу.

— Конечно, конечно! — Абрациус заморгал и виновато улыбался. — Вы всегда дорогие гости в моём доме! И в доме Рика тоже!

— Вашему другу несколько дней лучше не вставать, чтобы шов не разошёлся. Попросите соседей, пусть завтра помогут перенести его в дом. И не забудьте утром поменять повязку. Рана небольшая, шов можно будет снять через неделю.

— Вы точно не лекарь? — Архивариус с подозрением щурился на невозмутимого Джастера.

— Я — наёмник, — спокойно повторил Шут и обернулся ко мне. — Нам пора, госпожа. Уже стемнело, а дорога не близкая.

— Ох, и в самом деле! — хозяин дома неожиданно смутился. — Простите, госпожа, что я невольно вас задержал. Я бы вас проводил, но я не могу оставить Рика… — архивариус посмотрел на Шута и смутился окончательно. — Простите покорно, госпожа. С вашим охранником мне не сравниться…

— Позаботьтесь о вашем друге, господин Абрациус, — я изобразила вежливую улыбку. — До свидания.

— Конечно, госпожа Янига, — архивариус открыл нам дверь и проводил до калитки. — Я буду счастлив увидеть вас снова.

Я только кивнула в ответ и отправилась в ту сторону переулка, куда меня незаметно подтолкнул Шут.

В этот раз Джастер без церемоний шёл рядом, незаметно придерживая меня под руку. Я была только рада этому. После случившегося с книжником я вдруг поняла, что улицы Кронтуша действительно опасны по ночам.

Но рядом с Шутом я не боялась ничего.

В наступивших сумерках улицы освещались только фонарями у домов и светом из окон. В центре города на перекрёстках и площадях фонари тоже были, а дома знати просто сияли от света, как драгоценности.

Не смотря на позднее время, город ещё не спал. Нам попадались кареты, патрули стражников с факелами и спешащие по домам горожане.

Поскольку мы с Джастером носили чёрное и шли без факела, то нас замечали не сразу, а замечая, шарахались в сторону, напугавшись нашего внезапного появления.

Несколько раз в нашу сторону направлялись патрули стражников, но стоило им разглядеть светлую шевелюру Шута, мои рыжие волосы и чёрное платье, как они тут же теряли к нам всякий интерес.

Всё-таки в нашей славе были и хорошие моменты.

До «Гуся» мы добрались, когда небо окончательно потемнело и ярко засияли звёзды.

На громкий стук запертую на ночь дверь открыл сам хозяин. Точнее, сначала выглянул в крохотное окошко, посмотреть, кого там принесло так поздно. Увидев нас, он поспешно распахнул дверь, кланяясь и извиняясь за то, что вода в купальне по позднему времени уже остыла.

— Я немедленно велю её подогреть, госпожа!

— Спасибо, не нужно, — я чувствовала себя уставшей настолько, что мечтала только поесть и лечь спать. — Принесите ужин в комнату, и этого хватит.

— Всё будет исполнено, госпожа! — Гузар поклонился и исчез в кухне.

Ужин нам тоже достался не горячим. Впрочем, холодная курица и подогретый овощной гарнир меня вполне устроили. Ели мы уже, по традиции, в молчании.

— Ты ему понравилась, — Шут заговорил неожиданно, допив отвар и поставив чашку на стол.

Я только вздохнула, отодвинув пустую тарелку. Понравилась… Месяц назад я бы этому радовалась, как глупая девчонка. А сейчас…

Что мне этот несчастный архивариус, когда меня интересует только один мужчина?

Но я для него — пустое место.

— Мне обязательно завтра туда идти?

— Надо забрать книги, — Джастер встал из-за стола и стал собирать посуду на поднос. — Это важно.

— Забери сам, — я хмуро отвернулась к окну, допивая свой отвар. Не только ему так разговаривать.

— Ты ему улыбалась.

— А надо было ходить с каменным лицом, как ты? — я вскипела неожиданно для себя и со стуком опустила чашку на поднос, едва не разбив. — И делать вид, что я равнодушна к его утрате? Да, я ему сочувствую! И постаралась его поддержать, как могла! Это вежливо, в конце концов! Мне его жалко и этого беднягу Рика тоже! Но он во мне не меня видит, а свою невесту, на которую я похожа! Как будто ты сам этого не понял!

— Я рад, что ты это понимаешь, — холодно сказал Джастер. В серых глазах стояла знакомая стена. — Доброй ночи, ведьма.

С этими словами он забрал поднос с грязной посудой, вышел из комнаты и негромко прикрыл дверь, оставляя меня злиться в одиночестве.

Я сердито посмотрела на опущенную занавеску и опёрлась щекой на подставленную ладонь. Улыбалась я этому Абрациусу… Подумаешь… Это же не потому, что он мне понравится, а из сочувствия и из вежливости. Он же в людях лучше меня разбирается, сам же всё прекрасно понял, а сказал так, словно я в чём-то виновата…