Сказка про белого бычка

Зуль-Карнайн, отчаянно жестикулируя, уже вовсю разговаривал с одним из торговцев.

— Да что ты говоришь! — возмущался он, щупая за бок упитанного барашка. — Это ведь сплошные кожа да кости. Больше двух денариев я тебе не дать.

Лицо щуплого мужичка, очевидно хозяина животины, удивленно вытянулось.

— Ты чего, парень, он же верных шесть серебрушек стоит. Посмотри, жирный какой. Самое оно, шашлык отличный выйдет, это я тебе обещаю.

Садай хитро прищурился, ткнув пальцем в скотину.

— Какой-то он больной у тебя на вид, — подмигнул он питерцу. — Глаза мутные, шерсть весь в колтунах, копытца облезлые. Ну, точно чумной, ты только глянь, Ромул.

Понятное дело, что никаких признаков той или иной болезни рогатый на самом деле не имел, поэтому Градов решил не участвовать в маленькой игре товарища, только хмыкнув себе под нос.

— Какая чума, упаси пресветлый Ахура-Мазда! — вытаращив глаза, испугался мужичок. — Думай, что говоришь, уважаемый. У меня самые лучшие бараны на весь Хорезм. Еще никто не жаловался. Всего пять серебряных монет! Замечательная цена! Только для тебя. С утра по восемь продавал, клянусь Анахитой!

— Э нет, так дело не пойдет. Три денария даю. За больной-то скотина.

Воспользовавшись тем, что торговец на мгновенье отвернулся, чтобы показать товар другим покупателям, Садай незаметно пнул животное по ноге, отчего последнее издало истошный вопль, подогнув ушибленную конечность.

— Слышите, люди добрый, он еще и кашлять! — завопил хитрый араб. — Да еще и хромой! А вот этот вот негодяй, — указал он на продавца, — хотеть сбить с честный гражданин полтора ауреуса за негодный скотина.

Собравшаяся вокруг толпа издала неодобрительный гул.

— Друг, друг, перестань кричать! — схватил за локоть красавчика торгаш. — Я ж говорю, ауреус, всего четыре серебряных монеты за такого роскошного барана, только клиентов не распугивай.

Зуль-Карнайн довольно улыбнулся, но вопить не перестал:

— Бегите все отсюда, тут чумной скотина! Баран-убийца! — разрывался паренек. — Даю полтора ауреуса за двух баранов и ни слова больше, — добавил он тихонько, так, чтоб услышали только Роман с продавцом.

— Это же грабеж, сжалься над честным человеком!

— Чума идти на славный город и начаться с этот баран! — гнул свое во всю глотку мошенник.

— Хорошо, по рукам. Два барана за шесть серебряных, — сдался торгаш. — Только, пожалуйста, не приходите ко мне больше.

Довольный удачной сделкой Садай потянулся к кошелю, но не тут-то было. Пояс, к которому обычно он привязывал кисет с монетами, был пустым. Увлекшийся торгами арапчонок не заметил, как проворный мальчонка аккуратно срезал мешочек.

Зато Роман не зевал.

Градов подался вперед, пытаясь поймать сорванца, но тот уже летел вперед, ловко перепрыгивая через невысокие прилавки.

«Экий ловкий, точно маленькая обезьянка, — отметил плясун. — Но ничего, мы тоже не лыком шиты».

Перескочив через лоток с рыбой, преграждавший путь, псевдобактриец побежал вслед за воришкой. В отличие от худенького паренька, который с легкостью перемещался по людному базару, широкоплечий питерец преодолевал препятствия с трудом, то и дело опрокидывая гору товара очередного «частного предпринимателя».

Лысая голова мелкого грабителя мелькнула где-то слева, и Роман тут же метнулся за ним.

Полная дама, предлагавшая покупателям спелые арбузы, встала поперек дороги.

— Купи арбуз, соколик, сочный, спелый, сахарный…

Взлетевший в воздух арбуз, задетый ногой догонявшего, смачно приземлился прямо на голову женщины.

— Ковры, великолепные ковры ручной работы! — слишком поздно донеслось до парня, поскольку он уже въехал боком в стопку паласов, свалив их на землю.

— Ах ты, мерзавец! Раздери тебя Ангро-Майнью, ты мне весь товар выпачкал! — закричал вслед уже улепетывающему Градову пострадавший продавец.

В надежде остановить нарушителя спокойствия раздосадованный мужчина бросил ему в спину небольшой коврик.

— Спасибо! — крикнул брюнет, перехватывая его на лету.

«То, что надо», — усмехнулся Роман. На ходу развернув «подарок» торговца, он выбросил его вперед прямо на вынырнувшего из-за угла мальчишку.

— Попался!

Тут и запыхавшийся Садай подоспел. Ухватил несовершеннолетнего грабителя за оттопыренное ухо, и ну трепать.

— Чтоб тебе, Хубалово отродье, пусто было! Да я тебя, Баалов хвост, в порошок стирать! Эй, стража, сюда!

— Дяденька, не надо стражи! — заныл малец. — Меня в узилище бросят, потом руку отрубят за воровство. Я больше не буду.

Ромка же по зареванным глазам видел, что врет. Обязательно будет еще промышлять воровством чужих кошельков. Тоже мне, Кирпич нашелся. Щипач недоделанный.

— Отпусти его, Садай, — велел. — Видишь, у него уже все ухо распухло.

— А пусть не воровать в другой раз, — упрямо продолжал воспитательный процесс новоявленный Макаренко.

— Я сказал, брось! — нахмурился Градов, беря воришку за руку.

Тот подергался, намереваясь сделать ноги, но понял, что не на того нарвался, и успокоился.

— Зачем воровал? — заглянул ему в глаза русский.

Пацаненок шмыгнул носом. Он был тощий, жалкий и оборванный. На вид имел не больше одиннадцати-двенадцати лет.

Не выдержал прямого взгляда, потупился.

— Есть хочется.

Понятно. Все они поют одну и ту же песню.

— Пойдем, накормим.

Купил парню лепешку с куском мяса, сыром и зеленью. Хорезмийский гамбургер или, точнее, шаурма.

— Лопай.

Мальчуган впился зубами в угощение, заурчав, как голодный щенок.

Араб тоже размяк. Приобрел налетчику-неудачнику кусок дыни и пару персиков на закуску. Отошли к городскому водоему и присели на краешек.

— Тебя как звать-то? — поинтересовался питерец.

— Питанак, — чавкая, сообщил пацаненок.

— И как ты докатился до жизни такой? — подождав, пока малец разделается с «основным блюдом», продолжал расспросы Роман.

Что-что, а допытываться он умел. Не зря же выбрал для себя стезю журналиста.