Сказка про белого бычка

«Царская ложа», а проще говоря деревянный помост, прикрытый парчовым балдахином, находилась по центру одной из длинных сторон прямоугольника. На ней располагалась пара десятков кресел, в которых разместились сливки местного общества. Разумеется, сам царь, царица, верховный жрец, Тутухас и еще пара людей, среди которых журналист отметил парочку уже знакомых лиц, встречавшихся ему в лагере и дворце. Охраняли высоких особ царские стражники вперемешку с черными гвардейцами мобедана мобед.

Разумеется, в ложу пригласили и Квинта Руфа с Валерией. К ним пристроился вездесущий Зуль-Карнайн на правах переводчика. Остальные римляне разместились на скамьях, расположенных поблизости.

Градовская команда уселась отдельно, как соревнующиеся. Им специально выделили несколько скамей, где можно было переодеться, сделать массаж и тому подобное. Царь даже любезно предложил гостям услуги своих личных массажистов, но тренер римлян отказался.

— Можно начинать, великий царь? — обратился к малеку Артаву его первый советник.

Повелитель важно кивнул головой.

С тем же вопросом Тутухас обратился и к верховному жрецу.

Мобедан мобед, как всегда сменивший белые ритуальные одеяния на свой любимый «кардинальский» (как его окрестил журналист) халат, встал со своего места и принялся читать положенные по такому случаю мантры.

Начал с главной зороастрийской молитвы «Ахуна Вайрья»:

— Как избран Владыка, так должен быть избран и страж от Истины-Аши. От владыки даются дары Благой мысли, а дары деяний мира должны принадлежать Мазде, и власть — Ахуре, которая даст пастыря бедным.

Согласно священным писаниям зороастризма, Ахура-Мазда произнес эту мантру при создании мира. Она может отогнать все силы тьмы.

Потом была произнесена «Аша Вахишта» (Похвала святости). Эта мантра Огня и Света приносит при ее чтении человеку мир, покой, благодать, божественное просветление.

Истина — это высшее благо, Это добро, добро для того, Чья Истина равна Высшей Истине.

Затем последовала третья главная молитва маздаяснийской веры «Йенгхе Хатам»:

— Того из сущих почитаем мы, и всех тех, женского рода и мужского, кому поклоняться Ахура-Мазда признал благим для истины.

Наконец завершилось моление «Хем на Маздой» (На Премудрого уповаем) мантрой против демонических сил, мантрой-экзорцизмом:

— Кто, о Мазда, мне хранителем будет, Если лживый учинит мне обиду, Кто поддержит твой Огонь с Boxy Мано, Чьи деянья — помощь Аше, Ахура? Этим знаньем укрепи мою веру! Кто, победный, защитит твоим словом Очевидным? В двух мирах дай мне стража. Пусть же Сраоша с Мыслью Доброй приходит К тем, о Мазда, к кому ты пожелаешь. Кто, победный, защитит твоим словом Очевидным? В двух мирах дай мне стража. Пусть же Сраоша с Мыслью Доброй приходит К тем, о Мазда, к кому ты пожелаешь. Пусть защитят нас от врага Мазда и Спэнта Армайти! Сгинь, дьяволица Друдж; сгинь, дэвовское отродье; Сгинь, дэвовское семя; сгинь, дэвовское создание! Прочь, Друдж; сгинь, прочь, Друдж; убирайся прочь, Друдж; сгинь на севере и никогда не приноси смерть В телесный мир Аши! И поклонение той, что Армайти, и процветание!

Благословив всех присутствовавших, святейший величественно уселся в кресло. Состязания начались.

По плану, сообщенному гостям Тутухасом, игры должны были проходить в таком порядке.

Сначала шли дружеские поединки между римлянами и хозяевами, не предполагавшие кровавого исхода. Затем шли бои насмерть между преступниками, пожелавшими попытать счастья и таким образом вернуть себе свободу, а некоторым и жизнь. Завершаться действо будет схватками между людьми (все теми же злодеями, хотя никому другому участие также не заказано) и священными животными — гепардами и быками.

Все ясно, прикинул Роман. Значит, узбеки будут выступать во втором, а то и третьем отделениях «маралезонского балета». Тогда же на арене может появиться и его друг Фработак.

Но об этом после. А пока надо было дать последние напутствия коммилитос.

Журналист придирчиво осмотрел каждого из членов своей команды. Наибольшие сомнения вызывал у него Садай.

Мальчишка за последние дни вообще отбился от рук. Развесив уши, внимал богословским беседам Мирзы и Рафика вместо того, чтобы усиленно тренироваться.

Роман и так и этак увещевал братьев-узбеков, чтоб не пудрили парню мозги своим панисламизмом. Не время и не место. Но Рахимов и его верный нукер точно удила закусили. Почувствовав на своих затылках дыхание смерти, они стали какими-то сверхнабожными. Все их речи так или иначе сводились к поминанию Аллаха, милостивого милосердного, и к цитированию Корана.

Раздобыв где-то некое подобие ковриков для молитвы, morituri даже стали намазы совершать. Ну, не пятикратно, как положено, но раза два-три в день точно. Ориентир на Мекку с Каабой им «указал» «святой ходжа», неопределенно махнув рукой в одну из сторон света.

Сам Зуль-Карнайн еще, видимо, не созрел для принятия единобожия. Пристраиваясь рядом с вероучителями, он молился все тем же Баалу, Митре, Артемиде-Натайе, Атаргатису, Зевсу Кюриосу и Хубалу. Однако кое-какие процессы начали происходить в его уме. Все чаще взор его обращался к ночному небу, где таинственно желтел полумесяц. Да и против зеленого знамени Пророка он ничего не имел. А что, зеленый цвет — радостный, это цвет жизни.

Отчего-то Градов не удивился, когда заметил на левой руке юноши, вернувшегося на время из царской ложи, ленту изумрудного цвета.

— Домина Валерия на счастье повязала! — похвастался араб со счастливой улыбкой.

Питерец хмыкнул. Взревновал, что ли?

— Как, парни, настроение? — осведомился у своих подопечных.

Легионеры ответили ему сосредоточенными физиономиями. Переживали, не иначе. Не хотелось ударить в грязь лицом перед всем честным народом.

— Bo! — показал большой палец Зуль-Карнайн. — Кстати, Ромул. Тут от местных поступил интересный предложение…

Оказывается, Тутухас сказал, что первый поединок можно было бы провести верхом… на верблюдах. Два всадника сшибаются на середине арены и ведут бой на плетках и затупленных дротиках.

— Я бы не прочь! — засверкал белоснежными зубами красавчик.

Еще бы! Арабы рождались верхом на «кораблях пустыни».

В предложении царского советника содержалась скрытая ловушка. Но он же не знал, что среди римских легионеров есть те, кто знаком с повадками верблюдов. Ну, может, глядя на Садая, и догадывался. Однако не думал, что послов толмач может участвовать в состязаниях.

— Ты уверен? — с сомнением поинтересовался Градов, читавший, что поединки на верблюдах были не очень эффективными из-за медлительности и неразумности этих животных.