Сказка в дом стучится

Кринолин и подъюбники впервые сыграли со мной не злую, а добрую шутку: я не могла выглянуть в зал, чтобы удостовериться, что Валерка никого не прибил. Убытки будем подсчитывать после спектакля, и если кого не досчитаемся, это всецело папочкина вина. Наша Коза уже вовсю козлила с малышами, пока музыканты якобы разогревались. Ее французский прононс стал просто великолепным: она знакомилась со зрителями на манер иностранной песенки: Bonjour, Nadine — говорила Наде и спрашивала Comment ca va? А потом учила ребенка отвечать «Merci».

Однако ж мне хотелось пойти все же по оригинальному тексту — у меня действительно все было «сomme ci, comme ca» и даже больше, чем просто так себе. Ночь с Валеркой — это одно, а вот с его детьми — совершенно другое, на что я не подписывалась. Даже если он в рыжей своей башке решил, что раз мы с треском провалились ночью, то больше нечего скрываться… Ладно, со старшим шила в мешке не утаишь, но зачем он вмешал в наш романчик малыша, который ничего не знает про «маму»?

— Ах, не прост этот мост Авиньонский, Авиньонский. Там весь год напролет песни, танцы, хоровод, — неслось из зала вместе со слоновьим топаньем.

Боженьки, у меня тараканы таким же табуном скачут, и мост между бредом и здравым смыслом сегодня точно рухнет! Ох, ребятушки, ох козлятушки… Ваш отец определенно Козел с большой буквы!

— Мальчики делают вот так, и потом ещё вот так… — продолжала наша Коза козлить с чужими козлятами.

А мой взрослый мальчик сделал так, что мне действительно, как девочке, хочется сделать вот эдак… Правда, я еще не решила, как именно отплачу ему. Но сухим из воды он точно не выйдет!

В душе все аж переворачивалось. Я жалела, что позавтракала. Тошнота накатывала волнами — боже, такие нервы у себя я и на Госах не помню! Когда Леша, уже в образе волка, случайно задел меня плечом, мне пришлось схватиться за стену, чтобы не упасть. Нельзя думать о плохом, нельзя… Я сейчас не я и роль мамы все равно не моя роль. Сейчас я фея. И вообще по жизни я сказочница. И в Терёхинский дом явилась в качестве сказочницы, а не для того, чтобы играть во взрослые сказки тысячу и одну ночь и так по кругу год за годом…

Я напрягла слух, чтобы не пропустить свой выход. Сердце бешено стучало в барабанные перепонки. Выдыхай, Аля, выдыхай… Ты никому ничего не обязана. Тебя даже ни о чем не спрашивали — Никита ведь так прямо и сказал, что ему ничего не интересно. Про тебя и папу!

— Вы тут девочку в красной шапочке не видели? — спрашивал Волк у зала, а я чувствовала себя той самой девочкой, на которой горела шапка, и которую пытается сожрать рыжий волчара. Да что там пытается, жрет и не давится!

— А ты попробуй, Серый, снять черные очки! — отозвался один из музыкантов. — Это иногда помогает увидеть все в розовом свете…

И вот о чем я думала, когда писала сценарий? Точно не о том, о чем приходится вздыхать сейчас. Наконец перепалка с бэндом закончилась и начался блюз, потому что у нашего Волка отличный вкус… И голос:

— Вы послушайте, детишки, что вам скажет Серый Волк! Не читайте на ночь книжки, не уснете вы потом. В этих сказках обижают вечно бедного меня: то в котле кипящем сварят, то оставят без хвоста. Ох, боюсь я этих сказок, как боитесь вы огня, попросите, дети, мамок не читать вам никогда. Правды в сказках нет и проку, знаю точно это я. Вы поверьте, дети, Волку, и послушайтесь меня! И не верьте вы, ребята, страшен, мол, и плутоват. Вы поверьте поросята пострашнее во сто крат. Ещё вредные козлята обижают без стыда, ну, а девочки бывают, ох беда, беда, беда… Вот про девочку такую расскажу сегодня я сказку умную, смешную, где героем буду я! Маэстро, почему вы перестали играть?

— Потому что мы профессиональные музыканты и не участвуем в волчьей самодеятельности. У вас билет есть?

— Да, волчий!

— Так вот пожалуйте, уважаемый, с волчьим билетом в зрительный зал. У нас своя сказка про Красную Шапочку! Не нравится? Выход вон там — где и вход! А будете продолжать безобразничать, мы вас… В ягнёнка превратим. Верно, ребята? С волками жить, по-волчьи выть! Давайте вместе выть, пока он не уйдёт? А я вам подыграю на контрабасе. Три-четыре, поехали! Так, а кто свет выключил? Где мой фонарик? Ты? Ты? И не ты? Волк! Сбежал!

— Не сбежал я! А слился с серой массой!

— Кто у нас тут серая масса?

— Серые козлики.

— Так, ребята, снимите уже кто-нибудь с Волка серые очки! А кто это тут тумана напустил? Ты, Волк, еще и куришь в общественном месте? Так. Мы, кажется, своими силами не справимся. Надо звать… Какую Снегурочку? Май месяц на дворе? А вы ещё ёлку не вынесли, да? Признайтесь, гражданочка! Какого Кощея звать? А он-то как поможет? Змея-Горыныча? Так мы тогда вообще из-за дыма ничего не увидим… Он же змей огнедышащий! Ну как нам волка выпроводить из зрительного зала, раз он не хочет вести себя так, как положено вести себя в театре? Прилично, то есть!

— Мы никого выпроваживать не будем! Мы с ним по-хорошему поговорим!

Даже если я вышла не совсем вовремя, больше сил стоять в дыму у меня не было.

— И вообще сказке волки не помеха. Как и выкрученные лампочки. У меня свои имеются. Как у елки. Если вы хором скажете «раз, два, три, лампочки гори», я стану для вас путеводной феей в путешествии по сказке, которую давным-давно услышал и записал французский сказочник Шарль Перро.

Только бы батарейки не сели и в платье, и в пульте. В зал я не смотрела — все равно бы никого не увидела даже без слепящих софитов. Дым разъел глаза. Только бы грим не потек!

— Это неправильная сказка, мадемуазель неправильная фея? — подступил ко мне Лешка.

— Это почему еще я неправильная?

Лампочки все уже горели правильно, иногда даже весело подмигивая.

— Потому что рассказываете неправильные сказки, что тут непонятного! И ваш месье Перро неправильный… И музыканты у вас, кстати, тоже неправильные и играют неправильный блюз…

— Ещё скажите, что зрители у нас неправильные!

— Зрители у вас как раз таки правильные, потому что маленькие. Их ещё можно правильно воспитать, а вот некоторых взрослых я бы из зала вывел…

Вот тут, Лёша, я с тобой полностью согласна!

— Вы сидите, сидите, я совсем не вас имел в виду, — оскалился Волк на добрых родителей, решивших нам подыграть. — Я про музыкантов говорил. А то играют тут Блюз бродячих собак, понимаете ли…

— Ну, тут вы не правы, Месье Волк. Собаки — это то же самое, что и волки. Только добрые.

— То есть вы, уважаемая, сейчас меня собакой назвали? Так, что ли?

— Ну какой же вы непонятливый, месье Волк. Сейчас попытаюсь вам популярно объяснить. Маэстро… Блюз добрых собак, пожалуйста! Что же это в самом деле, чепуха и ерунда! Напугать нас всех хотели серым волком…

— Да, да, да! — затараторил Лешка.

— Только мы не из пугливых, нам зайчата не родня. Постарайтесь, друг наш Серый, не перебивать меня! Волк, не скаль направлено зубы, брось ты девочек пугать! Научись ты, стиснув зубы, шить, варить и вышивать! Лучше бы читал ты книжки, лучше б в прописях писал. Только ленятся мальчишки, потому ты волком стал! Превратись-ка ты в собаку и в ошейнике ходи, подавай охотно лапу и с девчонками дружи.

— Сказал же, что вы неправильная фея и у вас неправильные методы воспитания! Да уберите от меня свой ошейник! И поводок тоже уберите… Я никуда не убегу и вы меня никуда обманом не выведите. У меня билет есть — я буду смотреть вашу неправильную сказку про неправильную девочку, неправильную маму и неправильную бабушку.