Сказки для маленьких. Часть 1 - от "А" до "Н"

– Кто-то что-то сказал?
– пробормотал Снифф, проснувшись.

Папа Муми-тролля осуждающе взглянул на Сниффа:

– Да нет, ничего. Просто я читал свои мемуары.

– Про привидение - это хорошо, - одобрил Муми-тролль. Он лежал, натянув одеяло до ушей.
– А про печальное настроение, по-моему, лишнее. Получается слишком длинно.

– Длинно?
– обиделся папа.
– Что ты называешь длинным? В мемуарах должно быть описание печальных чувств. Во всех мемуарах это есть. Я пережил кризис.

– Что пережил?
– не понял Снифф.

– Мне было ужасно плохо, - немного сердясь, объяснял папа.

– Я был так несчастлив, что даже не заметил, как построил двухэтажный дом!

– А были яблоки на яблоне Юксаре?
– спросил Снусмумрик.

– Нет, - отрезал папа и, поднявшись, захлопнул тетрадь в клеенчатой обложке.

– Послушай, папа, - сказал Муми-тролль, - про привидение действительно ужасно интересно.

Но папа уже спустился в гостиную - бывшую навигационную каюту - и уставился на барометр-анероид, который по-прежнему висел над комодом.

"Что же тогда сказал Фредриксон, увидев мой дом? "Надо же, что ты смастерил! Надежная защита". Но другие-то и не заметили, что дом стал выше! Может, и вправду надо сократить главу о чувствах? Может, она и впрямь глупая и вовсе не занимательная? Может, и вся книга глупая?"

– Никак ты сидишь в темноте?
– удивилась Муми-мама, открывая кухонную дверь.

– Мне кажется, глава о переживаниях моей юности нелепая, - сказал папа.

– Ты говоришь про начало шестой главы?
– уточнила мама.

Папа что-то пробормотал.

– Это одно из лучших мест во всей книге, - твердо сказала Муми-мама.
– У тебя получается гораздо правдивее, когда ты перестаешь хвастаться. Детишки слишком малы, чтобы понять это. Я принесла тебе бутерброды на ночь. Ну, пока.

Она пошла наверх. Лестница проскрипела точно, как тогда, - девять раз. Но эта лестница была сделана гораздо прочнее, чем старая...

Папа съел один бутерброд. Потом еще один. Потом тоже поднялся наверх, чтобы читать продолжение Муми-троллю, Снусмумрику и Сниффу.

Щель в дверях чуть расширилась, и маленький белый дымок влетел в комнату. Свернувшись в кольцо, он таращил два белых мигающих глаза - из своего укрытия под кроватью я это видел совершенно отчетливо.

"Это и в самом деле привидение", - сказал я себе. (Во всяком случае, смотреть на него было не так страшно, как слушать скрип на лестнице.) В комнате стало холодно, как во всех рассказах о привидениях, из всех углов дуло, и привидение вдруг чихнуло.

Дорогие читатели, не знаю, как бы вы к этому чиху отнеслись, но я из-за чихания начал относиться к привидению с меньшим уважением; я выполз из-под кровати (между прочим, привидение уже и так заметило меня) и сказал, впрочем, очень вежливо:

– Будьте здоровы!

– Сам будь здоров, - сердито буркнуло привидение.
– Призраки ущелий скулят, как бродячие псы, в такую мрачную злосчастную ночь!

– Не могу ли я вам чем-нибудь помочь?
– спросил я.

– В такую злосчастную ночь, - угрюмо продолжало привидение, - скрипят забытые кости на морском берегу.

– Чьи кости?

– Забытые кости, - отвечало привидение.
– Бледно-желтый ужас скалит зубы над заклятым островом. Берегитесь, смертные, я вернусь в пятницу, тринадцатого, сего месяца.

Тут привидение распрямилось и, бросив на меня устрашающий взгляд, улетело через полураскрытую дверь, но прежде ударилось макушкой о притолоку и крикнуло: "Ой! Гоп-ля-ля!" Потом скользнуло вниз по лестнице, вылетело на лунный свет и трижды издало вой, будто гиена. Но все это уже не произвело на меня сильного впечатления.

Увидев, как привидение растворилось в вечерней мгле, я расхохотался. Теперь-то у меня есть сюрприз для колонистов! Теперь я могу совершить такое, на что никто не осмелится!

В пятницу, тринадцатого, незадолго до полуночи я повел колонистов на берег моря. Их ждал там приготовленный мной скромный ужин: суп, хрустящие хлебцы и апельсиновый сок (на всех перекрестках стояли бочки с соком, и каждый мог наливать себе сколько хочет). На фарфоровой посуде я нарисовал черным велосипедным лаком скрещенные кости.

– Ты мог бы взять у меня немножко красной краски, - сказал Шнырек, - или желтой и голубой. Извини, конечно, но так было бы веселее.

– Но я не собирался делать веселее, - сдержанно отвечал я.
– Сегодня ночью вы увидите здесь такие страшные вещи, что и представить себе нельзя. Будьте готовы ко всему.

Юксаре сказал, глядя в тарелку:

– По вкусу напоминает уху. Какая это рыба? Плотва?

– Морковь, - отрезал я.
– Ешь! Ты считаешь, что привидения - это что-то совсем обыкновенное?

– А... Так вот оно что. Ты будешь рассказывать истории про привидения?

– Я обожаю про привидения, - заахала Мюмла.
– Мама по вечерам всегда рассказывает нам страшные истории и под конец сама так пугается, что мы полночи ее успокаиваем. А с моим дядей по материнской линии бывает еще хуже. Один раз...

– Я говорю совершенно серьезно, - перебил я ее сердито.
– Рассказывать про привидения?.. Клянусь своим хвостом! Я покажу вам привидение! Настоящее! Интересно, что вы тогда скажете?
– И я победоносно посмотрел на них.

Мюмла захлопала, а Шнырек со слезами на глазах прошептал:

– Миленький тролль, не надо!

– Ну ради тебя вызову очень маленькое привидение, - успокоил я его.

Юксаре перестал есть и уставился на меня с удивлением, я бы даже сказал, с восхищением! Я достиг цели: спас свою репутацию и свой авторитет! Но, дорогие читатели, вы можете представить себе волнение, охватившее меня перед тем, как часы пробили двенадцать? Вернется ли привидение? Будет ли оно достаточно устрашающим? А вдруг начнет чихать, болтать всякую чепуху и испортит всю затею?

Типичная черта моего характера - любой ценой произвести впечатление на окружающих: вызвать восторг, сострадание, страх или любые другие сильные чувства. Возможно, это происходит оттого, что в детстве меня никто не понимал.

Когда полночь приблизилась, я вскарабкался на утес, поднял мордочку к луне и принялся делать магические жесты лапами и издавать такой вой, который должен был пронять всех до мозга костей. Иными словами - я вызывал привидение.

Колонисты сидели как зачарованные, лишь в ясных глазах Юксаре я увидел иронию и искорку недоверия. Я и сегодня чувствую глубокое удовлетворение от того, что произвел-таки впечатление на Юксаре. Привидение явилось! Оно и в самом деле было прозрачное, без тени, и тут же начало завывать о забытых костях и ужасах из ущелья.